От Особой группы до легендарного Смерша. 1941—1946 - Николай Николаевич Лузан

в Тбилиси прибыли 150 разведчиков-диверсантов, подобранных из числа спортсменов-альпинистов, и заместитель Павла Анатольевича – Орлов с группой опытных командиров РДР. Прямо с «крыла» им пришлось вступить в тяжелейшие бои, которые продолжались весь август и сентябрь. Сам Павел Анатольевич тоже не задержался в Тбилиси и руководил действиями подчиненных непосредственно из боевых порядков.

«…Сразу после нас в Тбилиси прибыла группа опытных партизанских командиров и десантников, руководимая одним из моих заместителей полковником Михаилом Орловым. Они не дали немцам вторгнуться в Кабардино-Балкарию и нанесли им тяжелые потери перед началом готовящегося наступления. В то же время альпинисты взорвали цистерны с нефтью и уничтожили находившиеся в горах моторизированные части немецкой пехоты…

Очень тяжелые бои произошли на Северном Кавказе в августе и сентябре 1942 года, когда я там находился. Наше спецподразделение заминировало нефтяные скважины и буровые вышки в районе Моздока и взорвало их в тот момент, когда к ним приблизились немецкие мотоциклисты. Меркулов и я следили за тем, чтобы взрыв произошел строго по приказу, и присоединились к нашей диверсионной группе, отходившей в горы в последний момент. Позже от нашей дешифровальной группы получили сообщение из Швеции: немцы не смогли использовать нефтяные запасы и скважины Северного Кавказа, на которые очень рассчитывали. Однако разнос, которому мы подверглись за успешные действия, надолго мне запомнился. Когда мы вернулись в Тбилиси, Берия сообщил, что Сталин объявил Меркулову, заместителю Берии, выговор за неоправданный риск при выполнении операции по минированию: он подвергал свою жизнь опасности и мог быть захвачен передовыми частями немцев. Берия обрушился на меня за то, что я допустил это. В ходе немецких налетов несколько офицеров из Ставки, находившихся на Кавказе, были убиты. Член Политбюро Каганович получил во время бомбежки серьезное ранение в голову. Ранен был адмирал Исаков (начальник штаба ВМС. – Примеч. авт.), а один из наших наиболее опытных грузинских чекистов, Саджая, погиб во время этого налета» (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. С. 234–237).

Ценой больших потерь среди личного состава Павел Анатольевич и его подчиненные выполнили поставленные задачи. Части 49-го горно-стрелкового корпуса вермахта, захватившие в сентябре перевалы Кулхорский, Санчаро и Марухский, завязли в затяжных боях с оперативно-боевыми отрядами 4-го управления и спецчастями войск НКВД. Хвалёный гитлеровский «Эдельвейс» так и не смог пробиться к берегам Черного моря. Неприступным оставался и Сталинград. Бакинская нефть по-прежнему продолжала наполнять баки советских танков и самолетов. Сталинградский котел переваривал одну за другой лучшие гитлеровские дивизии. Там в его огне родилась новая Красная армия – армия-победительница.

Вместе с ней вкус победы ощутили Павел Анатольевич и его подчиненные. В новый 1943 год 4-е управление вошло как уже сложившееся мощное разведывательно-диверсионное формирование. К тому времени на временно оккупированной советской территории действовало 77 РДР. Полученный ими опыт позволял решать не только текущие тактические, но и долговременные стратегические задачи. Одна из них была успешно выполнена в ходе подготовки и проведения летней военной кампании советских войск под Курском и Орлом.

Первичная информация о готовящемся наступлении вермахта на Восточном фронт поступила в РДР еще зимой 1943 года. 21 февраля резидент «Корчагин», оперировавшей со своей группой в районе Брянска, получил данные о том, что:

«…Льгов объявлен немцами на особом положении… Дмитриевский и Курский большаки заминированы немцами. Все огневые точки направлены главным образом на Курский большак».

Спустя две недели 7 марта резидент «Фирсанов» сообщил в Центр:

«…4 февраля сего года в города Унеча и Стародуб с курского направления прибыло четыре эшелона итальянских солдат и несколько эшелонов солдат русско-немецких формирований, отказавшихся воевать. Несколько итальянских солдат немцы повесили на площади города».

Его информация перекликалась с сообщением лондонской резидентуры. Один из ее ценнейших агентов Д. Кернкросс, служивший в британской дешифровальной службе «Блечли парк», добыл ценнейшие сведения о том, что:

«…основная концентрация сил противника, которые, очевидно, были еще некоторое время тому назад на северном фланге группы армий «Юг», может быть ясно определена в основном районе будущих операций: Курск – Суджа – Волчанск – Острогожск…» («Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. С. 214).

В начале апреля резидентура «Градова» получила сведения о предстоящем наступлении гитлеровских войск непосредственно из первоисточника, от немецкого перебежчика инспектора ВВС Германии капитана В. Шульца. Она носила более конкретный характер, чем та, что была добыта агентурным путем. В частности, на допросах он подтвердил ранее полученные советской разведкой данные и даже назвал конкретные сроки начала боевых действий – конец апреля или начало мая, но с одной и существенной разницей. Шульц утверждал, что наступление гитлеровских войск следовало ожидать не на курско-орловском направлении, а на ленинградском и московском?!

Последующий ход событий на Восточном фронте дает основания полагать, что Шульц, возможно, являлся одним из многих исполнителей в многоплановой операции «Прикрытие», проводившейся гитлеровскими спецслужбами, чтобы ввести в заблуждение советское командование относительно замысла летнего наступления «Цитадель». В Берлине, видимо, рассчитывали на то, что, как и год назад, когда в руках советской военной контрразведки «случайно» оказалась «директива» Генштаба вермахта «Кремль», предписывавшая командующему группой армий «Центр» фельдмаршалу фон Клюге начать подготовку к наступлению на Москву, а в итоге ударили на юге, что и нынешняя заготовка так же сработает. И основания для этого у гитлеровцев были. Весной 1942 года Сталин в него поверил и «проспал» сокрушительный удар вермахта на южном фланге Восточного фронта.

В начале апреля 1943 года, когда еще смутно угадывались контуры операции «Цитадель», данные Шульца выглядели вполне правдоподобно, и потому руководство 4-го управления незамедлительно доложило наркому Меркулову:

«Из района города Минска БССР 7 апреля 1943 года

Совершенно секретно

Наркому НКГБ СССР

комиссару госбезопасности 1 ранга

В. Меркулову

О стратегических замыслах германского командования,

по данным разведки

Перебежавший инспектор германских военно-воздушных сил капитан Вилли Шульц сообщил следующее:

1. Отход немецких войск на Центральном фронте производится с целью завлечь русских в мешок, удлинив их коммуникации, оторвать от баз, оставив сгоревшие населенные пункты, после чего еще раз сделать попытку наступления на Ленинград и Москву.

По плану наступление намечено на конец апреля или начало мая, но может быть и ранее, в зависимости от погоды.

По мнению Шульца, наступление на Ленинград будет наверняка, для чего в Латвии и Эстонии концентрируются войска.

2. Шульц считает, что работа немецкого автотранспорта по сравнению с прошлым годом резко сократилась ввиду недостатка горючего.

3. Касаясь подготовки к химической войне, Шульц сообщил, что в Белоруссии, Минске и Варшаве химические базы ему неизвестны, но что к фронту переброшены газовые артиллерийские гранаты и бомбы.

«Градов».

Заместитель начальника 1-го отдела

4-го управления НКВД СССР

А. Федичкин».

(«Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. С. 252–253.)

Из наркомата информация тут же была направлена Сталину и Ильичеву (руководитель Разведывательного управления ГШ Красной армии). Несмотря на то что она расходилась с предыдущими докладами разведслужб, в Ставке ГКО московское направление по-прежнему считали наиболее опасным. Последующие материалы, добытые 1-м и 4-м управлениями, военной контрразведкой – особыми отделами НКВД, с 19 апреля 1943 года ГУКР Смерш НКО СССР и Разведывательным управлением ГШ Красной армии, не оставляли сомнений у советского военно-политического руководства в том, что после унизительного поражения под Сталинградом Гитлер и его окружение в ближайшие месяцы попытаются взять реванш. Но на каком участке фронта, под Ленинградом, под Москвой или под Курском будет нанесен решающий удар – до поры до времени оставалось загадкой.

В Берлине отчетливо понимали его цену и потому делали все возможное и невозможное, чтобы сохранить в тайне свои замыслы. План летнего наступления на Восточном фронте под кодовым названием «Цитадель» готовился в Генштабе вермахта в обстановке строжайшей тайны. В будущей схватке не на жизнь, а на смерть главари рейха бросили на чашу весов войны все стратегические ресурсы и последние достижения техники: германское «чудо-оружие» – танки «тигр» и «пантера», самоходные артиллерийские установки «фердинанд». Этот бронированный «зверинец», по замыслу гитлеровских генералов, должен был в клочья разорвать оборону советских войск. Но, несмотря на плотную завесу тайны, которой была окружена подготовка операции «Цитадель», она не устояла перед «русским тараном» во многом благодаря своевременной и точной разведывательной