Пока играет флейточка - Николай Федорович Иванов

красиво получилось: надоумила своих мыкол повнимательнее просмотреть телерепортаж одной московской фифочки о работе артиллеристов. Те догадались увеличить картинку и рассмотреть на рации комбата радиочастоту, на которой работали боги войны. Ни на что не надеясь, вошли в неё, послушали и… нету больше богов войны, удар пришёлся ровнёхонько в момент сбора всей батареи. Успели ещё послушать вопли и проклятия, пока русаки не догадались перейти на запасные частоты. Война дураков любит, но и накрашенной телефифочке спасибо, настреляла глазками на несколько могил героям своего репортажа.

– Боцман, иди ко мне, – похлопал по колену морпех. Сердобольный растягивает совместные минутки перед расставанием. Жалко, её вот так дружески никто не привечает. Но потом и не обижайтесь, что не повезло в жизни…

За столом выяснилось, что полковник-гастролёр обладает достаточными полномочиями, чтобы его слушал даже морпех. И карта у него имелась с уже нанесёнными знаками, и в первом ряду орденских колодочек шли сплошь боевые награды – две Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За БЗ» («За боевые заслуги»). Не хухры-мухры, в штабах такого не заслужишь. Ещё хорошо, что никого не построил, не наказал и сам пахал в роли рядового.

– Там тоже не всё от них зависит, – продолжил он начатый до прихода гостей разговор с морским пехотинцем.

Морской пехотинец на правах хозяина искал на узкой полочке кособокого шкафчика кружки почище, намереваясь попотчевать собеседников чаем. Обладатель Спаса Нерукотворного мысленно был, скорее всего, уже далеко отсюда, на отдыхе со своим батальоном, и гастролёр устроил свои кулаки перед десантниками – работаем с вами:

– Есть договорённость через ребят-афганцев с той стороны произвести обмен телами. Мы забираем гранатомётчика, они – своих из автомобиля.

– Таким доверять… – начал Брусникин, словно не услышал перед этим сожаления полковника о том, что на украинской стороне не всё зависит от переговорщиков.

Московский гость не погнушался повторить:

– У хохлов сейчас мужики, с которыми я воевал в Афгане. Мои подчинённые. Они слово сдержат. Замотивирован и командир бригады у хохлов: в автомобиле тело родственника киевского олигарха, за его вывоз заплачены огромные деньги. Кто сорвал договорённости, по чьему распоряжению пошли в атаку тачанки, они сейчас выясняют. Или куш не поделили, или решают личные проблемы.

Замолк, ожидая встречные вопросы. Морпех молча заваривал в кастрюльке пакетики с чаем, Маадыр и Брусникин скосили глаза на Журавко. Однако майор инициативы не проявлял, отколупывал подсохшую корочку грязи на лбу у зайца, и старший лейтенант обречённо взял командование на себя:

– Что с нас требуется?

– Подготовить группу, которая пойдёт к «поляку».

– Гарантии?

– Пятьдесят на пятьдесят. Выдвигаемся одновременно с группой с той стороны. Я слышал, кто-то у вас играл на дудочке?

– Незабудка. На флейточке. Пикколо, самый маленький инструмент из…

– Договорюсь, что пока будет играть флейточка, стрельбу не открывать, – не стал слушать пояснений по музыкальным инструментам полковник. А вот во взводе знают даже то, что они не делятся на мужские или женские… – Сколько по времени ваша Незабудка может дуть?

– Это фамилия, – в первом случае пояснил Маадыр, а для второго пожал плечами.

Но офицерам требовался ответ, и сержант отправился на поиски музыканта. Ответ добыл достаточно быстро, словно флейтист стоял за дверью:

– Часа два-три. Но губы будут, как у коровы.

– Это вторично. Готовьте группу. Пять-семь человек. Кто возглавит?

Откапывать и выносить погибших – не офицерское дело, звёзды на погонах предназначены для руководства боем. Всё остальное отдано на откуп сержантским лычкам. Да и не чай же пить пригласили Маадыра, хотя его кружка тоже стояла полной на столе.

Обжигаясь кипятком, он мысленно начал перебирать подчинённых. В первую очередь надо брать Цыгана, имеющего опыт поисковых работ. Незабудка – это без вариантов. Можно Синяка, ему без разницы, ломать или строить. Хотя бестолковости, как у козла перед новыми воротами, хватает. На деликатные дела лучше брать Ермака. Аккуратист, любую мелочь заметит. Историка нельзя, ему ещё детей после войны учить. Пусть перебирает чётки за всех. На Москвича интересно посмотреть, как спесь спадёт и наложит в штаны. Кто остался? Купец…

Журавко с Брусникиным молчали. Не труса праздновали, естественно, просто прекрасно понимали: с них спросится за удержание участка фронта, а не за мутную локальную задачу, поставленную непонятным полковником по чьим-то договорённостям. Люди на войне главное. Живые. Вкупе с выполнением боевой задачи.

– Не будем вытаскивать своих – грош цена в базарный день будет и армии, и каждому из нас, – словно прочёл их сомнения полковник. Скорее всего, уже убеждал в подобном на других фронтах. – Победим, потом подсчитаем дебет с кредитом.

– Когда быть готовыми? – пойманный за сомнениями, попросил конкретики Брусникин.

Афганец посмотрел на часы в надежде, что успеют допить маковую росинку чая. Лично ему ложку для плова никто не протягивал…

– Через полчаса выхожу на связь с той стороной, и можем приступать. Ты вроде сапёр? – посмотрел на майора. Журавко напрягся, мгновенно поняв неизбежность своего участия в предстоящем броске к «поляку». Не ошибся: – Тело может быть заминировано. Уже сталкивались с подобным.

С гусарских времён утвердилось: война – это белый танец, и если она приглашает на вальс офицера, тот не имеет права отказаться.

Майор столь низко склонился над столом, что даже поджатый хвост зайца оказался в кипятке.

6

Война первая из курортов начала работать по системе «ол инклюзив».

Всё включено. Круглосуточно.

Что на фронте, что в тылу.

* * *

Бабушка Анай с отъезда Маадыра приросла ухом к радиоприёмнику, подаренному ей старостой на следующий день после прощания с внуком.

– Держи, а то стыдоба мне перед людьми иметь такую неподкованную родню, – Коммунист Коммунистович вытащила из сумки, с которой ходила за хлебом в магазин, чёрный ребристый прямоугольничек с треснувшим стеклом.

Скорее всего, староверы оставили его за ненадобностью при переезде, а у Чечек гвоздь не заржавеет, всё в дело пускается. А тут ещё вышло так, что по чёрной решётке передатчика шла красная пластина с именем – «Украина-201». Ни дать ни взять нынешние времена: сама Украина – чёрная, а название яркое, как из советского прошлого. Теперь главное, какие известия будут приходить Анай о войне и её мальчике?

– Конь падёт, ветер устанет гонять тучи над перевалом, а отсюда новости на каждый час новорождённые, – Чечек понимала толк в пропаганде. Покрутила колёсико настройки, погоняла красную палочку в треснутом окошке в поиске московских новостей. Нашла их на самом краешке, словно у сороки на хвосте. – Только батарейки не забывай менять, – постучала костылём: и пригрозила, наставляя на пусть истинный, и сбила налипший на резиновое