Пока играет флейточка - Николай Федорович Иванов

– А кто знал, куда везут и где окажемся? И что бы он сделал? Отправил на дембель? Так что…

Майор хотел развести руками, но не решился оставлять без присмотра оружие. По всему выходило, что ему повезло с раненым и не пришлось стрелять в сторону родной станицы. Но сколько продлится эта игра в жмурки? Покажите солдата, который ни разу не выстрелил на войне!

– Я скажу командиру, – взял на себя обязательство Брусникин. – Пусть хотя бы переведут на другой участок. Поймут.

Майор усмехнулся – никто никуда никого не переведёт: война за душой солдата не бегает, ей сразу подавай на откуп тело. Но будь что будет. Пока вновь выпадает счастливый билет идти на разминирование, а не в атаку на лесополосу, где он однажды собирал землянику. С Оксаной. Приехали на одном велосипеде. На багажнике было сподручнее везти, но посадил на раму – хотелось прижаться к оголённому девичьему плечу…

– Васька, получишь, – время от времени отстранялась Оксана от слишком настырного прилипания. Предупредительно тренькала звоночком – не хулигань.

Сдерживал себя. В восьмом классе это ещё возможно. Затем собирали красные сердечки ягод, стараясь не отходить далеко друг от дружки: можно коснуться руками и даже якобы дурашливо стукнуться головами.

Свои землянички он нанизывал на стебелёк травинки и подавал Оксане, как ожерелье. Кормил по штучке с руки. Не вызывало сомнения, что так будет продолжаться всю жизнь.

Не случилось. Другая повстречалась перед самым выпуском из училища. Звоночком не тренькала, сама льнула и готова была кормить с ладони. Но первое, что сделала после свадьбы – запретила ездить на Украину, ревнуя к школьной любви. С чего так послушно лёг под каблук? Сначала затмил восторг перед пышными формами новой знакомой, потом хиханьки-хаханьки над пустой ревностью, а когда начались обыски по карманам и заглядывание в телефонную книжку, что-то менять в жизни оказалось себе дороже: дети, ожидание званий, должностей, служебной квартиры. Лишь всё чаще и чаще вспоминался запах земляники в лесополосе.

Вроде всё казалось допустимо в этой жизни, но даже представить не мог, что вновь окажется в родных краях, да ещё в подобном статусе. И как ни странно, посодействовала этому именно жена, всю жизнь отсекавшая его от прошлого. Именно она поначалу не пережила горечь, что он уволился из армии всего лишь с капитанскими звёздочками на погонах. Допилила, выбился в майоры. Но теперь понять бы, назло кому? Все в белом, а ему стоять в бронежилете перед земляничной лесополкой, за которой дом деда. А через три забора – Оксаны. Если судить по картам, где-то между ними укрылась батарея «Градов». Женись на Оксане и, возможно, переехав к ней на Украину, мог бы стоять сейчас у ракетной установки и отдавать команды на открытие огня по своим…

Оживить Горбачёва, Ельцина, Кравчука и Шушкевича, чтобы разорвать на клочки. За всё сотворённое со страной и людьми! Благодетели!

Майор поправил закрутившегося на карабине зайца, затравленно глядящего на мир уцелевшим глазом: что ещё от него ждать? Всё нормально, Плюшевый. Просто придётся разгребать заваренную на майдане в Киеве и разнесённую ветром по Европе бодягу. У войн ветер всегда попутный.

В отличие от Журавко, Маадыр решал свою сержантскую задачу. Тело погибшего бойца, или что от него осталось, выносить минимум четверым. Двое, включая его самого, на прикрытии. Плюс майор и полковник. И довеском Незабудка, который вне расклада. Из отделения, если брать во внимание выбывшего Ничьего, остаются в лагере два человека. Кого поберечь или наказать недоверием?

Мнущиеся у кухонного кресла подчинённые угадали, что именно в эту минуту сержант формирует группу эвакуации. Кого возьмёт-оставит Шаман? По каким тувинским законам станет определять значимость или никчёмность? Вездесущая присказка «Я бы пошёл с ним в разведку» на практике глупа и беспомощна. На войне главное, пойдут ли в разведку с тобой. В каком строю лучше оказаться?

Не ведали, что командиру делать выбор не легче, чем подчинённым ждать решения.

Вон Историк якобы невозмутимо вертит миниатюрную газовую горелку, оставленную морпехами. Изучает возможности. Ему точно нельзя идти, ему учить детей. Москвича включить в группу и тем проверить на вшивость, сбить спесь? Было бы полезно, только у него с Ленушком медовый месяц даже не закончился.

– Лопата может потребоваться, – сам определил своё место Цыган. – Ещё желательны перчатки. И на всякий случай респиратор, неизвестно, какой запах стоит.

Да, молдаванину идти обязательно. Синяк, судя по всему, не очень рвётся в герои, но обречённо понимает, что такими, как он, затыкают все дыры. Курит затяжку за затяжкой. Купец по характеру – сплошная выгода. Не увидит её – шагу не ступит. Ермак шаг сделает, но обязательно невпопад…

– Приготовиться к выходу, – поторопил Маадыра и полковник. Интересный расклад по старшинству получался. Бой принимать штатным командирам, а советовать со стороны – приблудившимся. Хотя нет, в бою не прятался…

Десантники – кто отводил взгляд, кто опускал голову. Лишь Будулай глядел в упор: идти всё равно придётся. Не томи…

– Гранаты вот-вот подвезут, – виновато развёл руками Брусникин, остающийся прикрывать группу эвакуации. Обвешиваться оружием не имело смысла, а вот лишняя «лимонка» под рукой обедню не испортит. И тоже поторопил взглядом Маадыра: давай, дорогой, выстраивай добровольно-принудительно свою гвардию. «Слава ВДВ» кричали? А это не только прыжок с высоты, это и спуск в ад.

– Цыган, – начал выстраивать группу сержант. Спохватился, что не поменял очки на линзы, было бы наверняка сподручнее. Но у солдата всё теперь после боя. Всё теперь после победы.

Журавко стал в голову хиленькой колонны, сороконожкой переминающейся с ноги на ногу. Щуп сапёру при мёрзлой земле бесполезен, миноискатели имелись, но они на войне дороже бриллиантов и всегда лично под рукой у комполка – не дождаться, пока подвезут. Вся надежда только на опыт и удачу.

Афганец шептался с рацией:

– Костя, сейчас заиграет флейточка, и мы выходим…. Никто никуда не торопится, не делает резких движений. Всё под музыку. Встречаемся у пикапа. Буду рад тебя видеть. До встречи, дружище.

Намерился было замкнуть колонну, но раздумал, встав за Журавко. Определил за собой флейтиста. В хвост отослал сержанта. Не имея дирижёрской палочки, просто кивнул выстроенному оркестру – начинаем. То ли увертюру, то ли авантюру.

Незабудка вскинул локти, заранее пожалев их обречённость держаться на весу. Это гусарам хорошо вскинуть рюмки на уровне женской груди, произнести короткий, как выстрел, тост и ещё стремительнее опрокинуть спиртное, – и вот