Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

Хьюз привел к ветру на левом галсе и стал ожидать нападения. По своей ли собственной ошибке или нет, он оказался теперь в наихудшем возможном положении, ожидая атаки со стороны сильнейшего неприятеля, владевшего инициативой боя. Арьергардный корабль Хьюза «Эксетер» не примкнул к линии, и, кажется, не было причины, почему бы не сделать его авангардным, повернув на правый галс и так приблизив к нему другие корабли.

Способ атаки Сюффрена излагается им и Хьюзом различно, но различие это касается, впрочем, только деталей, а главные факты передаются обоими одинаково. Хьюз говорит: «Неприятель спустился к нашему арьергарду в неправильном строе двойного фронта и в этом строе продолжал держаться до момента столкновения, когда три неприятельских корабля в первой линии спустились прямо на “Эксетер”, тогда как еще четыре корабля второй линии во главе с “Эро”, на котором Сюффрен держал свой флаг, обошли с внешней стороны первую линию, пройдя к нашему центру. В пять минут пятого три неприятельские корабля открыли огонь по “Эксетеру”, который отвечал вместе со своим передним мателотом; завязался общий бой от нашего арьергарда до центра, причем головной корабль неприятеля, с тремя другими из второй линии, подвинулся еще по направлению к центру, но все-таки не далее траверза нашего центрального корабля “Сьюперб”; в ходе боя дул слабый ветер или совсем штилело; по временам лил сильный дождь. При таких обстоятельствах восемь лучших кораблей неприятеля атаковали пять наших, так как авангард нашей линии, состоявший из “Монмута”, “Игла”, “Берфорда” и “Вустера”, не мог принять участия в сражении, не повернув на другой галс, для чего не было достаточного ветра».

Здесь мы оставим мнение Хьюза и приведем объяснения Сюффрена вместе с его взглядами на свое положение. В донесении морскому министру он говорит: «Я должен был уничтожить английскую эскадру не столько благодаря своему численному превосходству, сколько благодаря выгодной диспозиции, в которой нападал. Я атаковал арьергардный корабль и прошел вдоль английской линии до шестого корабля, тем сделав три корабля неприятеля бесполезными для него, так что мои двенадцать кораблей имели дело только с шестью противниками. Я начал бой в три с половиной часа пополудни, встав в голове своего флота и дав сигнал построить линию насколько возможно лучше; без этого я не стал бы сражаться. В четыре часа я дал сигнал трем кораблям поставить арьергард неприятеля в два огня, а остальной эскадре приблизиться к неприятелю на пистолетный выстрел. Этот сигнал, хотя и отрепетованный [238], не был исполнен. Я не подавал сам примера, чтобы не очутиться в положении, при котором три арьергардных корабля могли повернуть на другой галс и обойти меня. Однако, за исключением “Брильяна”, который обошел арьергард, ни один корабль не был так близок к неприятелю, как мой, и не получил столько попаданий».

Главный пункт различия этих двух описаний состоит в том, что Сюффрен утверждает, будто его флагманский корабль прошел вдоль всей английской линии, от арьергардного до шестого корабля, тогда как Хьюз говорит, что французы разделились на две линии, которые по приближении направились одна на арьергард, а другая на центр его эскадры. Последний маневр выглядит разумнее; так как, если головной корабль атакующего прошел, как утверждает Сюффрен, вдоль линии неприятеля, от арьергардного до шестого корабля, то он неизбежно подвергался последовательному огню шести кораблей, который должен был перебить его рангоут и расстроить линию. Сюффрен также указывает на намерение поставить арьергард между двух огней, расположив три корабля под ветром у него. Два и вправду заняли это положение. Далее Сюффрен называет причину, по которой не подходил ближе на своем корабле, бывшем впереди; поскольку прочие корабли не приближались к неприятелю, то Хьюз не обратил внимания на этот маневр.

Французский коммодор был серьезно и, кажется, справедливо рассержен на бездеятельность некоторых своих командиров. На помощника (второго флагмана) он жаловался министру: «Будучи впереди, я не мог видеть хорошо то, что происходило в арьергарде. Я приказал месье де Тромелану передавать сигналы кораблям, которые могли быть возле него; он же только репетовал мои собственные, оных не исполняя». Эта жалоба была вполне обоснованна; 6 февраля, за десять дней до боя, он писал своему помощнику следующее: «Если мы будем так счастливы, что окажемся на ветре, то, благо в английской эскадре всего восемь или, самое большое, девять кораблей, я намереваюсь поставить ее арьергард между двух огней. Если ваш отряд будет в арьергарде, то вы увидите, по своему положению, какое число кораблей наших останется за линией неприятеля, и тогда дайте им сигнал обойти последнюю (т. е. сражаться с подветренной стороны. – Авт.)… [239] Во всяком случае я прошу вас указать вашему отряду маневры, какие, но вашему мнению, наилучшим образом обеспечат успех сражения. Надежда взять Тринкомали и Негапатам, а может, и весь Цейлон должна заставить нас желать генерального сражения».

Последние строки этого письма выясняют взгляд Сюффрена на положение в индийских морях, которое требовало сперва разгрома враждебного флота, а затем захвата некоторых стратегических портов. Верность этого взгляда настолько же несомненна, насколько верно и то, что он совершенно противоречит обычным правилам французов, согласно которым порт считался первостепенным предметом действий, а флот неприятеля – второстепенным. Генеральный бой был первым желанием Сюффрена, и поэтому, не боясь ошибки, можно сказать, что уклонение от такого боя должно было являться главной целью Хьюза. Попытка англичан занять наветренное положение была, следовательно, правильной, а так как в феврале морской бриз в Мадрасе задувает с юго-востока около одиннадцати часов утра, то Хьюз, вероятно, поступил верно, держась по этому направлению, пусть результат и обманул его ожидания. Де Гишен в одном из сражений с Родни избрал для своей эскадры такой курс, при котором рассчитывал быть на ветре с вечерним бризом, – и имел успех. О том, как воспользовался бы Хьюз преимуществом наветренного положения, можно судить только по его собственным словам, – что он добивался боя на более близкой дистанции. Тут нет ручательства за искусное использование тактического преимущества.

Сюффрен также разъяснял в письме Тромелану свой взгляд на обязанности второго в порядке командования – взгляд, который вполне может быть поставлен в параллель с тем, что высказал на сей счет Нельсон в своем знаменитом приказе перед Трафальгаром. В этом первом своем сражении Сюффрен возглавил атаку сам, предоставив управление тем, что можно назвать резервом – или, по крайней мере, вспомогательным отрядом, – своему помощнику, который, к несчастью для него, не был Коллингвудом и совершенно не сумел поддержать флагмана. Вероятно, решение встать во главе колонны не было следствием какого-либо особого теоретического