Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

английский флот повернул фордевинд и построился опять на другом галсе. Французы также повернули фордевинд, а их авангардные корабли, будучи теперь на ветре, спустились между своими потерпевшими повреждения кораблями и линией неприятеля. К закату солнца Хьюз повернул к северу, потеряв надежду отбить Тринкомали, но удовлетворенный суровым возмездием успешному противнику.

Та твердость духа, которая была не последним из качеств Сюффрена, подверглась тяжелому испытанию вскоре после сражения при Тринкомали. При возвращении в порт 74-пушечный корабль «Лориан» сел на мель и погиб вследствие дурного управления; единственным утешением было спасение рангоута для двух потерявших мачты кораблей. Перебитые мачты других кораблей опять заменили мачтами с разоруженных фрегатов, экипаж которых также понадобился на корабли для замещения убитых в сражении. Исправления производились с необычной энергией, оборона порта ничуть не страдала, и 30 сентября эскадра отплыла к Коромандельскому берегу, где ее присутствия настоятельно требовали французские интересы. Она достигла Куддалора за четверо суток; но здесь другой бестолковый командир разбил «Бизар», 64-пушечный корабль, становясь на якорь. Вследствие потери двух кораблей Сюффрен в ходе последовавшей вскоре встречи с неприятелем мог противопоставить тому всего пятнадцать линейных кораблей против восемнадцати английских; в такой мере общие результаты дела зависят от индивидуальной способности и заботливости участников. Хьюз был у Мадраса, в девяноста милях к северу, куда удалился тотчас после недавнего сражения. В донесениях он называет повреждения своих кораблей весьма серьезными, но потери так распределились между ними, что трудно оправдать его в нежелании преследовать французов.

В это время года муссон, который четыре или пять месяцев дует с юго-запада, меняется на северо-восточный и дует по направлению к восточному берегу полуострова, где нет хороших гаваней. Происходящее от этого волнение часто мешает доступу к берегу и тем не позволяет флоту оказывать поддержку армии. Эта смена муссона нередко сопровождается вдобавок жестокими ураганами. Оба флота поэтому должны были удалиться из мест, где их стоянка могла быть опасной и бесполезной. Если бы Тринкомали оставался за Англией, то Хьюз, при хорошем состоянии своей эскадры, мог оставаться там до прибытия подкреплений и припасов, ожидавшихся вскоре, ибо этот порт, пусть с нездоровым климатом, был безопасен и хорошо расположен. Бикертон уже достиг Бомбея и был на пути в Мадрас с пятью линейными кораблями. По положению дела Хьюз считал необходимым идти в Бомбей и вышел – или, скорее, был выгнан в море ураганом – 17 октября. Четыре дня спустя Бикертон достиг Мадраса, не встретившись с адмиралом. С энергией, которая всегда была ему свойственна, он сейчас же отплыл назад и был снова в Бомбее 28 ноября. Корабли Хьюза, рассеянные ураганом и немало пострадавшие вошли на Бомбейский рейд спустя несколько дней один за другим.

Сюффрен стоял в Тринкомали, но мешкал с решением по поводу того, что делать дальше. Порт был безопасен, он не боялся нападения английского флота; зато, с другой стороны, помимо нездорового климата в этой местности в период приближавшегося муссона, возникали сомнения насчет провизии, необходимой для надлежащего пропитания экипажей. Коротко говоря, порт, обладая стратегическим значением по силе и по положению, был неудовлетворителен по своим ресурсам. Вместо Тринкомали следовало, возможно, избрать Ачин, гавань на другом берегу Бенгальского залива, на западной оконечности острова Суматра. Тот порт отличался здоровым климатом, предоставлял широкие возможности по добыче провизии и так удачно был расположен по отношению к северо-восточному муссону, что из него корабли могли достигнуть Коромандельского берега скорее, чем из Бомбея под конец сезона, когда вследствие более умеренного ветра стоянка там становилась доступной.

Эти простые соображения не исчерпывали, однако, в своей совокупности ту действительно трудную задачу, которая выпала Сюффрену. Скромные результаты, достигнутые в ходе кампании, не должны затенять того факта, что были возможны и значительные достижения и что многое зависело от решений самого Сюффрена. Отправка подкреплений из метрополии малыми отрядами не только влекла за собой большие потери, но и порождала неуверенность среди команд рассеянных отрядов, которые не ведали, каково положение других. Эта неизвестность, потери и медлительность сильно влияли на политическое положение французов в Индии. Когда Сюффрен только прибыл к индийским берегам, англичане как будто усмирили и Хайдера Али, и маратхов, мир с которыми был подписан 17 мая 1782 года; но, вероятно, вследствие разногласий в их среде, подтверждение случилось не ранее декабря. Как у маратхов, так и при дворе Хайдера Али наблюдалось разделение интересов; все сообща пеняли французам – которые, подозревая о договорах местных с Англией, не могли добиться точных сведений, – что все упирается в военную силу в сравнении с англичанами. Присутствие Сюффрена и его действия олицетворяли все, на что Франция была способна, доказательством чему служат престиж его гения, взятие Тринкомали и прочие успехи в боях. Французская армия, запертая в Куддалоре, зависела от султана в денежном отношении, в продовольствии и в подкреплениях. Даже флот обращался к султану за деньгами, за мачтами, за боеприпасами и за хлебом. Англичане, с другой стороны, стояли на твердой почве; пусть в целом противник брал над ними верх в сражениях, но они не потеряли ни одного корабля, и известно было, что сильная эскадра Бикертона прибыла в Бомбей. Наибольшее же значение имел тот факт, что французы искали денег, тогда как англичане щедро их раздавали.

Для французов было невозможно удержаться против врага без туземных союзников; для них было существенно, следовательно, воспрепятствовать тому, чтобы Хайдер Али заключил с англичанами мир. Тут-то и ощущались особенно остро недостаток поддержки и ошибочное направление политики центрального правительства Франции. Начальство над военными силами французов в Индии, как сухопутными, так и морскими, было вверено генералу де Бюсси, некогда одному из блестящих сотрудников Дюпле, а ныне разбитому подагрой инвалиду шестидесяти четырех лет. С расчетом на сохранение в тайне своих действий Бюсси отплыл из Кадиса в ноябре 1781 года с двумя линейными кораблями на Тенерифе, где к нему должен был присоединиться караван судов, вышедших из Бреста в декабре. Этот караван, однако, был перехвачен англичанами, только два судна спаслись и прибыли к де Бюсси. Последний продолжил путь и, узнав у мыса Доброй Надежды, что сильная эскадра Бикертона движется в Индию, счел необходимым высадить на мысу значительную часть своих войск. Он достиг Иль-де-Франса 31 мая. Следующий караван из восемнадцати транспортов, отплывший в Индию в апреле, был также застигнут неприятелем по пути. Два из четырех военных корабля сопровождения захватили заодно с десятью транспортами; остальные возвратились в Брест. Третий отряд оказался более удачливым и достиг мыса Доброй Надежды в мае; но там его задержало на два