Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

море, потому что именно так мы рассчитываем осуществить надежды и ожидания нашей страны». «Ничто и никогда, – говорит он в другом месте, – не могло удержать французские флоты в Бресте или Тулоне, когда им вздумывалось выйти оттуда». Хотя в этих словах содержится некоторое преувеличение, верно, что попытка запереть названные флоты в порту была бы безнадежной. Целью Нельсона, когда он держался близ французских портов, при достаточном числе сторожевых судов, надлежащим образом распределенных, было вызнать, когда неприятель отплывет и какое направление выберет, чтобы, употребляя его собственное выражение, «следовать за ним до антиподов». «Я имею основание думать, – писал он, – что Феррольская эскадра французских кораблей будет стараться пройти в Средиземное море. Если она соединится со стоящей в Тулоне, то неприятель получит значительный численный перевес над нами, но я никогда не должен терять его из виду, и Пеллью (командующий английской эскадрой в Ферроле. – Авт.) вскоре последует за ним». Часто на протяжении этой продолжительной войны отряды французских судов ускользали от английского флота, пользуясь то благоприятными погодными условиями, то временным отсутствием блокирующего флота или оплошностями его командира, но тогда в английском флоте быстро поднималась тревога, тому или другому из сторожевых фрегатов удавалось усмотреть противника, он пускался преследовать, стараясь узнать вероятное назначение, передавал весть от места к месту и от флота к флоту, и тогда следом за французами шел равносильный им английский отряд, хотя бы до «антиподов», если потребуется. Так как, согласно традициям французского правительства, задачи флота состояли не в том, чтобы сражаться с враждебным флотом, а обусловливались «конечными целями», то вышеупомянутые тревога и погоня далеко не способствовали невозмутимому и методичному применению начертанной программы действий, даже по отношению к отдельному отряду; для больших же комбинаций, обусловленных соединением отрядов из различных портов, они были абсолютно пагубными. Полное приключений крейсерство Брюи, оставившего Брест с двадцатью пятью линейными кораблями в 1799 году; быстрота, с какой распространялась весть; кипучая деятельность и отдельные ошибки англичан; неудача французских проектов [311] и близость погони [312]; уход Миссьеси из Рошфора в 1805 году, а отрядов Вильоме и Лейссега из Бреста в 1806 году, – все это, рядом с великой Трафальгарской кампанией, может считаться любопытным материалом для изучения морской стратегии по намеченным нами путям; кампания же 1798 года, вопреки блестящему окончанию под Абукиром, являет пример дела, едва не окончившегося неудачей, вследствие того, что англичане не имели никаких сил перед Тулоном, когда французская экспедиция отплыла оттуда, и что в распоряжении Нельсона не было достаточного количества фрегатов. Девятинедельное крейсерство Гантома в Средиземном море в 1808 году также служит образцом того, как трудно помешать действиям флота даже в столь тесных водах, раз он вышел из порта, не преследуемый значительными силами противника.

Из войны 1778 года никаких примеров, параллельных вышеназванным, нельзя привести, хотя старая монархия [313] не облекала движений своих флотов таинственностью, свойственной позднее суровому военному деспотизму империи. В обе эпохи Англия занимала оборонительное положение, но в упомянутой войне она отказалась от первой оборонительной линии близ неприятельских портов и пыталась защитить все части своих разбросанных владений, разделив флот между ними. Мы пытались выше показать слабость такой политики, допуская в то же время трудные и опасные стороны другой. Эта последняя политика имеет целью сократить продолжительность войны и сделать ее решающей – запирая неприятельский флот или вынуждая тот к бою, признавая этот флот ключом положения в том случае, когда море одновременно соединяет и разделяет различные части театра войны. Для выполнения такой задачи требуется флот, численно равный неприятельскому и превосходящий его в боевой силе, причем арена действий флота суживается до размеров, допускающих взаимную поддержку между эскадрами, ее занимающими. При таком распределении сил флота на искусство и бдительность его начальников возлагается захват или задержка всякого неприятельского отряда, какой выйдет в море. Держась такой политики, обороняющаяся сторона защищает свои отдаленные владения и торговлю наступательными действиями против неприятельского флота, в котором видит настоящего врага и свой главный предмет действий. При близости к домашним портам замена кораблей, требующих починки, совершается с наименьшей потерей времени, и одновременно снижаются требования к более скудным ресурсам заграничных баз. Другая политика для своего успеха настаивает на превосходстве флота над неприятельским, потому что отдельные отряды находятся слишком далеко друг от друга для взаимной поддержки. Каждый из таких отрядов должен быть поэтому равносилен вероятному соединению неприятельских сил, для чего требуется везде, в свою очередь, превосходство в силе перед противником, фактически противостоящим, так как последний может неожиданно получить подкрепления. Насколько опасна и невозможна такая оборонительная стратегия, когда обороняющаяся сторона не имеет требуемого превосходства в силе, очевидно из того, как часто англичане оказывались слабее противника в заокеанских колониях и в Европе, вопреки стараниям быть всюду равносильными. Хоу в Нью-Йорке в 1778 году, Байрон в Гренаде в 1779 году, Грейвс при Чесапике в 1781 году, Худ у Мартиники в 1781 году и у острова Сент-Китс в 1782 году – все уступали противнику, причем тогда, когда союзный флот в Европе весьма значительно превосходил численностью английский. Вследствие этого даже корабли, пришедшие по тем или другим причинам в негодность, оставались в море: правительство охотнее рисковало безопасностью их экипажей и вероятностью увеличения повреждений, чем желало сокращать морскую силу в колониях отправкой таких кораблей в Европу (ведь для капитального ремонта, по несостоятельности колониальных адмиралтейств, необходимо было пересекать Атлантический океан). Что же касается вопроса о том, которая из двух рассмотренных стратегий требует больших денежных затрат, то ответ зависит не только от размера последних за одинаковое время, но и от того, какая стратегия более способствует сокращению продолжительности войны энергией ее ведения.

Военная политика союзников подлежит более строгому осуждению, чем английская, так как сторона, занявшая наступательное положение, самим этим фактом получает преимущество перед обороняющейся. Преодолев имевшиеся вначале затруднения к соединению сил – мы видели, что Великобритания ни разу не помешала тому всерьез, – союзники далее могли свободно выбирать, где, когда и как нанести противнику удар при неоспоримом численном превосходстве. Как же они воспользовались этим явным и громадным преимуществом? Да, они предпринимали нападения на окраины британских владений и бились головами о скалу Гибралтара. Самое серьезное военное усилие Франции – отправка в Соединенные Штаты Америки эскадры с отрядом войск, которые достигли своего назначения лишь в половинном составе против ожидаемого; в результате Англия немногим позже чем через год убедилась в безнадежности борьбы с колониями, что и положило конец в высшей степени благоприятному для противников отвлечению ее сил с