Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

Даже сами переговоры велись сотрудниками Бюро странным образом. Упоминавшийся уже Раумер от имени национал-социалистической партии (!) пытался обсуждать заключение договора между Италией и Японией (!) с японским послом в Риме. Посол Ётаро Сугимура, естественно, сообщил об этом послу Германии фон Хасселю. Тот бросился за информацией к итальянскому министру иностранных дел Чиано. Оказалось, что Раумер обсуждал этот вопрос и с ним, и Чиано уже успел сообщить в Берлин Нейрату о своем негативном отношении к подписанию договора с Японией и созданию Тройственной оси. Сугимура тоже не нравилась идея договора с Италией в том виде, что предлагал Раумер. Окончательно запутавшись, Хассель сообщил обо всем, что узнал, в Берлин с припиской, что попытается разобраться в ситуации более подробно 19. Между тем Раумер продолжал свою активность, и в середине марта 1937 года Сугимура уведомил Хасселя о «нежелательности и необдуманности действий “нацистов” в сфере германо-японских и итало-японских отношений» 20. Все это раздражало и японцев, и итальянцев, и Хассель обещал пожаловался Гитлеру, наивно полагая, что фюрер был не в курсе происходившего.

Похожая ситуация складывалась и в отношениях Германии с Чехословакией. Эмиссары Бюро вели в Праге переговоры о заключении двустороннего договора о ненападении без ведома Нейрата, попавшего в глупое положение, когда венгерский посол в Берлине сообщил ему об этом 21. Нейрату не верили, что такие переговоры в принципе возможны без участия МИДа, и чехословацкий посол даже упрекнул германского министра, что тот «знает все детали (переговоров) и просто не желает их обсуждать» 22. Хотя это было не так, и германские эмиссары специально просили чехословаков держать Нейрата в неведении 23. Ситуация для Нейрата и германских дипломатов складывалась нетерпимая, практически не имевшая аналогов в мировой практике.

Когда Гитлер только пришел к власти, среди его соратников не было никого, кто разбирался бы в хитросплетениях мировой политики и дипломатии. Претендовавшие на знания в этих областях люди, вроде Розенберга, быстро показали свою полную профнепригодность 24. В результате Розенберг был брошен на идеологическую работу, и в сферу его ответственности вошло создание и кураторство нацистских организаций за рубежом. Получилось что-то вроде Коминтерна с нацистской начинкой. Хотя до масштабов подрывной деятельности Коминтерна в той же Германии Розенбергу было очень далеко. И уж конечно, деятельность Розенберга никогда не доставляла Нейрату столько проблем, сколько Зиновьев с Радеком создавали для НКИД в 1920-е годы. Не было у Нейрата особых хлопот и с группенфюрером СС Вальдеком, которого Гиммлер попытался внедрить в Auswartiges Amt. Задачей Вальдека было выявление евреев во внешнеполитической службе Германии и замена их «настоящими арийцами». Под нажимом Гиммлера министру пришлось зачислить эсэсовца на второстепенную должность в министерстве, но общаться с ним и следовать его «рекомендациям» Нейрат и его заместитель Бюлов категорически отказывались. Вальдек ежедневно являлся на Вильгельмштрассе в эсэсовской форме, чем наводил ужас на сотрудников министерства, шарахавшихся от него, как от зачумленного. Он пытался составлять списки неблагонадежных и «расово неполноценных», но руководство МИДа их не читало. На просьбы Вальдека принять его Бюлов всегда отвечал отказом. Когда группенфюрер жаловался своему начальству, Бюлов неизменно отвечал, что «кадровые вопросы министерства иностранных дел обсуждаются лично министром и канцлером. Более того, канцлер считает, что внешнеполитическая служба будет опираться на имеющиеся кадры, без пополнений со стороны» 25. После нескольких месяцев бесплодных усилий Вальдек перестал посещать министерство так же неожиданно, как когда-то в нем появился.

Гораздо больше хлопот Нейрату доставляла активность другого «специалиста» НСДАП по внешним сношениям — Эрнста Боле, который возглавлял так называемую Зарубежную организацию партии (Auslandorganisation — сокр. АО). В самом начале 1937 года Гитлер ввел Боле в МИД в качестве главы АО с широкими полномочиями, предусматривавшими оказание немцам, проживающим за рубежом, всех тех услуг, которыми раньше занимались консульские службы. Очень скоро Боле, следуя указаниям Гесса, распространил свою активность и на германских государственных служащих за границей, включая дипломатов. Сложилась ситуация, когда «ни один германский дипломат или консул не мог получить назначения без доказательств верности национал-социализму и рекомендаций АО» 26. Сотрудники Боле пытались вмешиваться и во внешнюю политику Германии, но эти попытки не носили системного характера и предпринимались лишь от случая к случаю. Нейрату еще хватало власти и влияния, чтобы ограничивать активность Боле и его АО. В целом Нейрату удалось отбить первые атаки нацистов на МИД и сохранить кадровый состав Auswartiges Amt практически без изменений. Гитлер вынужден был считаться с министром по двум причинам: у нацистов не было своих дипломатов и фюрер опасался негативной реакции за рубежом. И тут как нельзя кстати подвернулся Риббентроп с идеей создания своего Бюро.

До знакомства с Гитлером Иоахим фон Риббентроп был торговцем вином в компании собственного тестя — известного производителя вина из Висбадена. Во времена Веймарской республики Риббентроп много ездил по Германии и Европе, продавая фамильный Sect, и, как любой коммивояжер, везде обзаводился нужными знакомствами. Благодаря связям тестя и собственной деловой активности Риббентроп был вхож в дома многих известных предпринимателей как в самой Германии, так и за ее пределами, хотя своим в этих домах его никогда не считали. Риббентроп свободно владел английским и французским языками, что выделяло его среди других нацистов. Он долго жил вне Германии, и считалось, что он хорошо понимает менталитет других народов, особенно англичан. Собственно говоря, этим достоинства будущего шефа германского МИДа исчерпывались. В остальном практически все, кто хорошо знал Риббентропа, отзывались о нем, как о полной посредственности. «Глупый, неотесанный, излишне сентиментальный и подобострастный... Если он принимал решение, пусть и неправильное, ничто не могло его переубедить», — таким видел Риббентропа имперский руководитель прессы Отто Дитрих 27. «Полузловещим, полуне-лепым» называл его посол Дирксен 28. Риббентроп «был очень трудолюбив, но полностью лишен умственных способностей», — считал фон Папен, и сам не хватавший звезд с неба 29. А советский посол в Лондоне И.М. Майский, отбросив любые дипломатические условности, вспоминал о Риббентропе как о «дуболоме» и «грубом, тупом маньяке с кругозором и повадками прусского фельдфебеля» 30. Мнение советского полпреда полностью совпадало с мнением британского премьера, что само по себе случалось крайне редко. «Во время разговоров с Риббентропом, — писал Невилл Чемберлен, — меня всегда охватывает чувство беспомощности. Он настолько глуп, поверхностен, самовлюблен и самодоволен, настолько свободен от каких-либо интеллектуальных способностей, что, похоже, никогда не понимает то, о чем ему говорят» 31. Таких характеристик множество. Практически невозможно найти среди воспоминаний современников что-либо положительное об этом крайне тщеславном