Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

и недалеком человеке. В январе 1933 года Риббентроп помог организовать у себя дома решающую встречу Гитлера с Папеном, на которой они договорились о совместных действиях против правительства Шлейхера. С тех пор Риббентроп был уверен, что оказал большую услугу фюреру, и ожидал от него соответствующего вознаграждения.

Риббентроп считал своим призванием международные отношения и сразу после прихода Гитлера к власти заявил о претензиях на ключевое место статс-секретаря министерства иностранных дел, хотя до этого не проработал в сфере дипломатии ни единого дня. Со своей настойчивой просьбой он обращался к Папену и Нейрату, но понимания нигде не нашел. Гитлер, со своей стороны, был не против такого назначения, но Нейрат категорически возражал. Фюреру удалось лишь заставить Нейрата весной 1934 года взять Риббентропа в штат министерства как «специального представителя канцлера по вопросам разоружения» в ранге посла. Получив это неопределенное назначение, Риббентроп уже самостоятельно приравнял его к должности статс-секретаря. Он любил встречаться с иностранными политическими деятелями, влиятельными бизнесменами и журналистами, представляясь им как alter ego Гитлера 32. Подобные встречи, как правило, раздражали зарубежных политиков и нервировали германских дипломатов, поскольку отличались пустословием и вносили сумятицу в их работу. Радовался только Гитлер, которому казалось, что он нашел управу на чересчур самостоятельного и неуступчивого Нейрата. Впрочем, фюрер отдавал себе отчет в истинных способностях своего нового советника по международным вопросам. Министр вооружений Альберт Шпеер вспоминал, как Гитлер любил разыгрывать Риббентропа, когда последний связывался с канцлером через Вальтера Хевеля, бывшим доверенным лицом фюрера для контактов с внешнеполитическим ведомством. Хевель, прикрыв рукой трубку, передавал Гитлеру то, что говорил Риббентроп, а фюрер шепотом сообщал, что надо было отвечать. Обычно это были едкие и саркастические замечания, что крайне нервировало Риббентропа, боявшегося, что за его спиной враги настраивают Гитлера против руководителя Бюро и министра в дальнейшем 33.

Риббентропу было кого опасаться. Высокомерием и самонадеянностью он умудрился настроить против себя практически всю верхушку нацистской Германии 34. Герман Геринг, второе лицо в Третьем рейхе, который сам претендовал на активное участие во внешней политике, очень удивился, узнав в августе 1936 года, что Гитлер назначил Риббентропа послом Германии в Лондоне, да еще и с заданием добиться максимального сближения с Англией. «Когда я стал критиковать кандидатуру Риббентропа, заявляя, что он не справится с английскими делами, — утверждал впоследствии Геринг, — фюрер сказал мне, что Риббентроп знает лорда такого-то и министра такого-то. На это я ответил: “Вся беда в том, что и они знают Риббентропа”» 35. Геринг был прав. Риббентроп, используя свою близость к Гитлеру, любил организовывать встречи с фюрером разных английских политиков, общественных деятелей, бизнесменов и журналистов 36. В результате у Гитлера создалась иллюзия, будто Риббентроп постоянно вращается в высшем английском обществе, являясь там своим человеком. Но это было далеко не так. Англичане терпели Риббентропа, но никогда не относились к нему серьезно. Бывший в середине 30-х годов министром авиации Британии лорд Лондондерри, например, которого Риббентроп неоднократно называл во всеуслышание своим другом, признавался в узком кругу, что германский посол является «самым неотесанным человеком, которого я когда-либо встречал» 37. А британский посол в Берлине Эрик Фипс считал Риббентропа «легковесным... раздражительным, поверхностным и безмерно самовлюбленным» 38. Под стать мужу была и фрау Риббентроп, которая могла запросто посоветовать на обеде в резиденции премьер-министра сидевшему рядом с ней Черчиллю вести себя аккуратнее, чтобы не испортить дружеские англо-германские отношения 39.

Но это было не самое страшное. Гораздо хуже было то, что Риббентроп совершенно не представлял себе ни образ мышления англичан, ни то, как развивается политический процесс в этой стране, ни целей и задач внешней политики Англии. Его суждения и оценки британской политики были поверхностны и чаще всего ошибочны, что вело к серьезным последствиям. Риббентроп долго убеждал Гитлера в реальности германо-английского союза. Убедил. При назначении Риббентропа послом Гитлер, собственно говоря, и поставил перед ним главную цель — «привезти мне союз с Англией» 40. Ни один германский дипломат не взялся бы за выполнение этой заведомо невыполнимой задачи. Риббентроп взялся. При этом возможности Нейрата как-то воздействовать на нового посла в Англии были сразу ограничены. Риббентроп заявил министру, что будет проводить абсолютно независимую политику под непосредственным руководством Гитлера и отчитываться только перед ним 41. Нейрату оставалось лишь надеяться, что на таком ответственном посту Риббентроп быстро сломает себе шею. Фон Папен, кандидатуру которого Гитлер также рассматривал на должность посла в Лондоне, вспоминал, как Нейрат, узнав об этом, замахал руками: «Нет, нет — мы должны послать туда Риббентропа. Это единственный способ избавиться от него и его Бюро». Папен тогда испугался, как бы Риббентроп не наломал дров в Англии. Но Нейрат с хитрой улыбкой на лице успокоил своего собеседника: «Через три месяца в Лондоне с ним все будет кончено. Англичане не выносят его, и мы избавимся от него раз и навсегда. Нам может не представиться другой возможности выставить его идиотом» 42. Возможно, все так и случилось бы, тем более что после приезда Риббентропа по Лондону стали ходить анекдоты о его тупости и самонадеянности 43, но Нейрат не учел важной детали — Гитлер устал от постоянного противодействия германских дипломатов, и всецело преданный Риббентроп, всегда поддакивавший фюреру и пытавшийся предугадать его желания, устраивал Гитлера гораздо больше любого своенравного профессионала. «Министерство отказывается сотрудничать, — утверждал Гитлер. — Оно стоит вне партии, отказывается понимать политику фюрера и продолжает всюду создавать трудности» 44.

Очень скоро Нейрат осознал свою ошибку. Английское направление германской политики стало быстро ускользать из его рук. Уже на следующий день после своего назначения, еще до вручения верительных грамот, Риббентроп самостоятельно, минуя МИД, послал первую инструкцию в Лондон германскому поверенному в делах Бисмарку. Причем инструкция касалась поведения германской делегации на предстоявших в Лондоне переговорах о будущем Локарнского соглашения, то есть важнейшего политического вопроса 45. Это было совершенно не по правилам, испокон веку заведенным в дипломатической среде. Подобные инструкции в посольства могли направлять лишь министр и статс-секретарь. Даже распоряжение канцлера всегда оформлялось меморандумом министра. Но Гитлер и Риббентроп имели весьма смутное представление о дипломатии. Здесь уместно будет вспомнить один эпизод, наглядно иллюстрирующий, насколько далеки были нацистские лидеры от правил традиционной дипломатии. В феврале 1938 года, уже после того как Папен сложил с себя полномочия германского посла в Австрии, Гитлер попросил его вернуться в Вену и снова возглавить посольство для организации встречи фюрера с австрийским