Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

канцлером Шушнигом. Папен постарался объяснить Гитлеру, что он уже имел прощальную беседу с Шушнигом и для нового поручения фюреру уместнее было бы использовать остававшегося в Вене поверенного в делах. «Это не имеет значения, — ответил Гитлер. — Прошу вас, герр Папен, снова взять управление посольством в свои руки, пока не будет организована моя встреча с Шушнигом» 46. Риббентроп имел схожие представления о дипломатии в целом и протоколе в частности. Он собирался управлять посольством как нацистский гауляйтер управлял областью.

Надо сказать, что один раз недипломатические методы Риббентропа принесли ему неожиданный успех. Это случилось в июне 1935 года на англо-германских переговорах по морским вооружениям. В декабре 1936 года заканчивался срок действия соглашения о морских вооружениях, заключенного по итогам Вашингтонской конференции 1921-1922 годов и обновленного затем на Лондонской конференции 1930 года. Подходило время, когда надо было заключать новое соглашение, и морские державы начали проводить консультации, готовясь к новой конференции. Германия не участвовала в предыдущих соглашениях, и ее военно-морской флот был по-прежнему ограничен условиями Версальского договора. Для Гитлера, объявившего в марте об отмене версальских ограничений на численность германской армии, наступило время, когда он решил проделать то же самое и с морскими вооружениями. В конце марта на встрече с Саймоном Гитлер предложил ограничить германский флот 35 % (по тоннажу) от английского, что было значительно больше разрешенного Версалем. Нейрат, как и посол в Лондоне Гёш, не верили в успех подобного предложения, полагая, что без серьезной компенсации Англия не согласится на соотношение 100:35. И тогда Гитлер быстро нашел дипломатам из Auswartiges Amt замену. «Если вы и герр фон Гёш, — заявил фюрер Нейрату, — не верите, что такое соглашение может быть достигнуто, я знаю того, кто верит — Риббентроп» 47. Последний был срочно назначен главой германской делегации на переговорах в британской столице, а Нейрату, чтобы не прослыть саботажником, не оставалось ничего другого, как просить Гёша оказывать Риббентропу полное содействие. Втайне Нейрат продолжал надеяться, что миссия Риббентропа провалится и Гитлер сможет убедиться в некомпетентности своего протеже.

Все, однако, пошло совершенно не так, как рассчитывал Нейрат. Несмотря даже на то, что Риббентроп продемонстрировал полное отсутствие у него дипломатических способностей. На первой же встрече с английской делегацией 4 июня Риббентроп ультимативно потребовал — либо англичане соглашаются с предложением Гитлера о 35 %, либо никакого соглашения не будет. «Переговоры только тогда могут быть успешными и германская делегация только тогда будет в них участвовать, — сразу заявил Риббентроп, — если соотношение (флотов) Великобритании и Германии будет твердо и незыблемо принято, как 100 к 35» 48. Глава английской делегации Джон Саймон (он открывал переговоры, а завершал их Сэмюэл Хор, ставший главой Форин Офис 7 июня) попытался было объяснить Риббентропу, что подобное «требование германской делегации более уместно для завершающей стадии переговоров, а не для их начала» 49, но Риббентроп оставался непреклонен. Саймон, сославшись на встречу с премьером, предпочел покинуть переговоры, предоставив право вести их своим помощникам, а переводчик германской делегации Пауль Шмидт задумался над тем, какая погода будет в Берлине при неизбежном скором возвращении домой 50. Риббентропа выручили британские адмиралы. Они с ужасом вспоминали гонку морских вооружений с Германией накануне Первой мировой войны и рекомендовали правительству принять озвученные условия. Риббентроп посчитал впоследствии, что английские адмиралы проявили «поистине широкий подход к делу в интересах своей страны» 51. Никто в Лондоне даже не вспомнил, что такое решение противоречит Версальскому договору и негативно скажется на отношениях Англии с Францией и Италией, а соглашение в Стрезе вообще превращает в пустой звук. Лишь немногие, как Иден, считали позицию Адмиралтейства ошибочной, отстаивающей исключительно собственные интересы 52, но их никто не слушал. Старший коллега Идена по правительству Джон Саймон занимал в то время очень странную позицию. «Мы должны ясно заявить в палате общин, — объяснял он Идену, — что к нарушениям договоров, навязанных силой, мы будем относиться совершенно иначе, чем к таким же нарушениям договоров, заключенных в результате переговоров» 53. Такая постановка вопроса фактически ставила крест на Версальском договоре и давала Риббентропу хорошие шансы на успех. Он воспользовался ими сполна.

Гитлер остался доволен результатами поездки своего эмиссара в Лондон. «Это самый счастливый день в моей жизни», — будто бы сказал он по возвращении германской делегации 54. Вопреки всему Риббентроп выполнил поставленную перед ним задачу. Пал очередной бастион Версальского договора. Германия могла строить запрещенный для нее раньше военный флот. То, что он был ограничен 35% от английского, совершенно не смущало Гитлера. На тот момент у Германии не было средств на строительство даже такого флота. Риббентроп после своего успеха оказался еще в большем фаворе у фюрера. Гитлер почувствовал, что нашел замену Нейрату. Оставалось лишь немного подождать и использовать это время для того, чтобы Риббентроп набрал больше опыта и влияния в международных делах и в нацистской партии. Посольство в Лондоне и достижение англо-германского согласия должны были придать необходимый авторитет будущему главе Auswartiges Amt. Проблема, однако, заключалась в том, что достижение согласия с Англией, в том виде, как его видел Гитлер, было невозможно. Англия ни за что не стала бы договариваться с Германией без Франции, а последней необходимы были английские гарантии именно против Германии, которой в Париже не верили и которую боялись. Согласие на Западе Гитлеру надо было искать в иной последовательности, чего уже Германия не собиралась делать. Ну, и не надо забывать, что в Англии и Франции еще не окончательно утратили веру в систему коллективной безопасности, которую своими действиями целенаправленно разрушал Третий рейх. Получался замкнутый круг, и Риббентроп был не самой подходящей фигурой для поисков выхода.

В любом случае Германии становилось все труднее решать возникающие проблемы и поставленные задачи с помощью традиционной дипломатии. Борьба между Нейратом и Риббентропом в известной степени парализовала деятельность Auswartiges Amt. В самой Германии и во многих европейских столицах с тревогой ожидали исхода развернувшейся схватки, поскольку от этого по большей части зависело будущее Европы. Победит Нейрат — и тогда сохранится шанс на цивилизованную внешнюю политику Германии. Если возобладает Риббентроп, авантюризм в подходе к международным проблемам станет для Третьего рейха нормой. «Все знают о дуэли (Нейрата) с Риббентропом, — писал в октябре 1936 года министр иностранных дел Италии граф Галеаццо Чиано, — и в Германии ожидают, чем она завершится... Любой успех (посольства) Риббентропа в Лондоне, что крайне маловероятно, будет означать падение Нейрата.