Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

1936 год выдался тяжелым для германского МИДа. Auswartiges Amt испытал серьезные кадровые потери. В течение полугода германская внешнеполитическая служба лишилась двух ведущих послов и четырех ключевых сотрудников центрального аппарата. В декабре 1935 года умер посол Германии в Париже Роланд Кёстер. Через четыре месяца та же участь постигла посла в Лондоне Леопольда фон Гёша, одного из немногих высокопоставленных германских дипломатов, так и не вступивших в нацистскую партию. Большинство германских послов, даже критически относившихся к идеям нацизма, вскоре после прихода Гитлера к власти стали членами НСДАП из карьерных соображений. К их числу относились, например, послы в Риме фон Хассель 56 и в Москве фон Шуленбург. Но Гёш не повелся на это. Гитлер даже как-то назвал Гёша «злейшим врагом Германии» 57, но менять его не спешил. Посол был настоящим профессионалом, и к тому же пользовался большим уважением у английского истеблишмента. К Гёшу прекрасно относился советский посол Майский 58, что было довольно необычно для советских дипломатов. И вот теперь Гёш сам освободил место посла для Риббентропа.

Потерями только послов дело не ограничилось. В начале 1936 года один за другим вынуждены были уйти многолетние сослуживцы и ближайшие советники Нейрата Герхард Кёпке и Рихард Майер, возглавлявшие ключевые департаменты Auswartiges Amt — Западной и Южной Европы (2-й департамент) и Восточной Европы и Скандинавии (4-й департамент). 4-й департамент был вообще упразднен (его функции были переданы другим подразделениям), а его директор Майер по Закону о гражданстве от 15 сентября 1935 года (о лишении евреев гражданства) вынужден был уйти в отставку 59. Все, чего Нейрат смог добиться для Майера, это сохранение пенсии в иностранной валюте и свободный отъезд в Швецию 60. Кёпке ушел сам, не дожидаясь, когда нацисты обнаружат бабушку-еврейку среди его предков 61. В апреле из-за серьезной болезни ушел в отставку директор 1-го департамента (кадры и бюджет) Вернер фон Грюнау. Наконец, 21 июня 1936 года скоропостижно скончался Бернгард фон Бюлов, статс-секретарь министерства и правая рука Нейрата. Все это были невосполнимые потери. Ушли люди, которые вместе с Нейратом много лет планировали и осуществляли внешнюю политику Германии.

Когда умер Бюлов, Нейрат приложил немало усилий, чтобы назначить на освободившееся место своего зятя Ганса-Георга Макензена, сына знаменитого фельдмаршала. Макензен, конечно, не обладал опытом и талантами Бюлова, но выбирать не приходилось, и надо было торопиться. Риббентропу, перед которым неожиданно открылась еще одна вакансия, бывшая предметом его давних вожделений, все-таки пришлось уехать в Лондон, хотя Гитлер серьезно рассматривал его кандидатуру на место Бюлова 62. Но это не сделало положение Нейрата намного лучше. Центральный аппарат Auswartiges Amt получил большие пробоины, а два важнейших германских посольства — в Лондоне во главе с Риббентропом 63 и в Вене, где послом был фон Папен 64 , подчинялись напрямую Гитлеру. Кроме того, Бюро Риббентропа, несмотря на новое назначение своего шефа, продолжало активно вмешиваться во внешнюю политику. В течение второй половины 1936-го и всего 1937 годов германский МИД влачил полуобморочное существование. Рычаги управления внешней политикой Германии постепенно переходили в руки Гитлера, а возможности и авторитет Нейрата неуклонно падали. Гитлеру больше не нужны были советники по международным вопросам. Ему требовались верные и преданные исполнители. Нейрат еще мог предотвратить прямую вовлеченность Германии в гражданскую войну в Испании 65, настоять на ограничении поставок оружия в эту страну 66, но его позиция в отношении Италии, Японии, Австрии и Чехословакии не встречала у Гитлера никакого понимания и поддержки. «Видишь, сколько влияния у меня осталось?! Нисколько!» — жаловался Нейрат сыну, служившему в одном ведомстве с отцом 67.

Нейрат был хорош, когда Третьему рейху требовалось решать проблемы, унаследованные от Веймарской республики, и добиваться полного равноправия с другими великими державами. Свою роль в этом он сыграл. Теперь в планах Гитлера стояли задачи территориального передела Европы. Болтливый и тщеславный Риббентроп, зная дальнейшие замыслы Гитлера, уже зимой 1935/36 годов заявлял в беседах «со многими влиятельными лицами» в Париже и Лондоне: «Либо в результате согласованной программы пересмотра границ в Европе будет достигнуто взаимопонимание между западными державами и Германией, либо Рейх в какой-то форме вновь сам возьмет свою защиту в собственные руки» 68. Сделав Риббентропа в феврале 1938 года своим министром иностранных дел, Гитлер четко обозначил перед ним четыре первоочередные задачи — Австрия, Судетская область, Мемель и Данциг с коридором 69. Решение двух из них уже нельзя было отнести к теме реванша. Ни Австрия, ни Судеты никогда не принадлежали Германии. Начинался новый этап германской внешней политики — территориальной экспансии. Фюрер понимал, что здесь Нейрат будет ему только мешать, и принял решение заменить его, полностью сосредоточив в своих руках руководство внешней политикой Германии. Претворять планы Гитлера в жизнь призван был новый министр Риббентроп.

В 1937 году большие перемены произошли и в политической жизни Великобритании. Завершилось длившееся четырнадцать лет чередование Макдональда и Болдуина в кресле премьер-министра. Сначала, в июне 1935 года, они снова поменялись местами. Шестидесятивосьмилетний Макдональд, здоровье и силы которого, как писал Черчилль, «ослабли до такой степени, что дальнейшее пребывание его премьер-министром стало уже невозможным» 70, уступил место Болдуину, а сам стал считаться его заместителем. В последние премьерские годы Макдональда не воспринимали всерьез уже не только в Великобритании, но и за рубежом. Он страдал забывчивостью, терял мысль, и его уход из большой политики был лишь вопросом времени. Через два с половиной года Макдональд умер. Сменивший его Болдуин был всего на год моложе. Он не страдал старческой рассеянностью, но давно потерял всякий интерес к работе. Болдуин подолгу отсутствовал в Лондоне, не вникал глубоко в проблемы, хотя по-прежнему контролировал кадровые изменения в правительстве. Вопросы внешней политики никогда особенно не интересовали Болдуина, а в свой третий премьерский срок он и вовсе перестал уделять им внимание. Иден писал, что когда речь заходила о внешней политике, Болдуин «оставался пассивным слушателем, а не активным участником разговора» 71. Когда в сентябре 1935 года Сэмюэл Хор привез ему в Чекерс текст своего выступления в Женеве, над которым серьезно работали сразу несколько членов правительства, Болдуин долго рассказывал гостю о проведенном во Франции отпуске, показывал свой сад, угощал чаем, и лишь по прошествии нескольких часов вспомнил о цели визита своего министра иностранных дел. «Ах да,