Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

бомбивших с «рабочей» высоты порядка 2000–4000 м (там же, с. 23). «Мастер-бомбер» играл огромную роль при проведении массированных налётов, а его гибель часто означала полный провал того или иного рейда («Bomber Command», с. 375). Как видим, массированный ночной налёт сотен бомбардировщиков являлся тщательно «оркестрированным» мероприятием, чей результат напрямую зависел от качества работы «следопытов» и тщательной координации усилий всех звеньев сложнейшего механизма. При этом каждое звено выполняло строго специализированную задачу. Хорошо позавтракав, «мясник» Харрис определял, какой город будут бомбить ночью его подчинённые, штаб Бомбардировочного командования выяснял, какой именно район необходимо превратить в руины, «следопыты» находили назначенные цели с помощью всех имевшихся в их распоряжении навигационных средств и «метили» их маркерами, а «мастер-бомбер» и его заместитель координировали действия «следопытов» и основных сил, внося по ходу действия всевозможные коррективы. Экипажам бомбардировочных групп, доставившим сотни тонн бомб за полторы-две тысячи километров, оставалось лишь открывать по команде бомболюки, избавляться от смертоносного груза и молить Бога о безопасном возвращении обратно на базы в Великобритании. К слову, англичанам далеко не сразу удалось приобрести навыки в организации условно «тысячных» налётов – вплоть до мая 1942 года им было сложно одновременно поднять в воздух, построить в эшелоны и вывести на цель даже сотню бомбовозов («The Fire. The Bombing of Germany. 1940–1945», с. 71). Как видим, ни о какой «точности» (а тем более «точечности») в ходе ночных рейдов речь не шла: навигационные устройства использовали «следопыты»; по огням маркеров целились ведущие групп. Остальные экипажи просто жали на кнопки бомбосброса, повинуясь радиокоманде. «Процесс прицеливания и процесс разрушения находились в разных руках», – написал по этому поводу немецкий историк Йорг Фридрих (там же, с. 25).

Бомбить «по ведущему» являлось обычной практикой и для дневных бомбардировщиков союзников. Так, назначенный в апреле 1942 года командиром 305-й группы 8-й Воздушной армии знаменитый Кёртис Ле Мэй (Curtis Le May) немедленно приказал подчинённым бомбить именно таким образом: по его мнению, это… значительно повышало точность бомбометания. С этого момента прицелом «Норден» пользовались только бомбардиры ведущих машин («Eighth Air Force», с. 107). «Со следующего лета, – пишет по этому поводу американский историк Дональд Миллер, – «по ведущему» начала бомбить вся 8-я воздушная армия. В течение тех 7—10 минут, пока он находился над целью, бомбардир ведущего самолёта буквально олицетворял собой 8-ю Воздушную армию» (там же, с. 108). Как ни странно, но в результате приказа бомбить «по ведущему», отданному Ле Мэем, количество прямых попаданий в цель бомб, сброшенных 305-й группой, не уменьшилось, а увеличилось в два раза («The Second World War», с. 448). Мало того, как уже говорилось в предыдущей части данной работы, посвящённой ударной авиации, «по ведущему» бомбили не только «стратеги», но и двухмоторные бомбардировщики союзников. Вот что пишет об авиационной поддержке наземных операций в Европе в 1944–1945 годах историк Йэн Гудерсон: «В-26 «Марóдер» и В-25 «Митчелл», два типа средних бомбардировщиков, которые широко использовали американские и британские ВВС (прим. автора: а также советская АДД), имели бомбовую нагрузку в 4000 фунтов каждый (1814 кг). В отличие от тяжёлых бомбардировщиков, машины среднего типа использовались для поддержки сухопутных войск с самого начала войны, а потому тактическая авиация союзников насчитывала большое количество самолётов указанных типов. Их главная роль заключалась в атаках на цели, до которых было трудно добраться истребителям-бомбардировщикам (такие как штаб-квартиры и большие склады), а также во фронтовой полосе против целей, требовавших «коврового» бомбометания (скопления войск, позиции артиллерии и пр.).

Средние бомбардировщики совершали налёты небольшими группами, состоявшими обычно из шести машин, сбрасывая свои бомбы одновременно с лидером группы. Они летали более плотным строем, чем тяжёлые бомбардировщики, и обычно бомбили с более низких высот, хотя из-за противодействия «флака» «рабочая» высота редко была ниже, чем 10 000 футов (3048 м)» («Air Power at the Battlefront. Allied Close Air Support in Europe 1943—45», с. 128). Соответственно, продолжает Гудерсон, «точность бомбометания средних бомбардировщиков зависела от качества прицеливания лидера группы и плотности строя… Но высокая плотность сброшенных бомб совсем не обязательно означала, что цель будет поражена. На основе данных анализа результатов бомбовых ударов на Средиземноморском ТВД было подсчитано, что для обеспечения 95-процентной вероятности поражения моста площадью 6000 кв. футов (557 кв. м) надо было сбросить 600 бомб. В том, что касалось операций в Северной Африке, этот показатель составил 2400 бомб. Совершенно очевидно, что средним бомбардировщикам было трудно попасть по таким малоразмерным целям, как позиции артиллерии, занимавшие площадь менее 1000 кв. футов (92 кв. м), и соответственно попытки поразить подобные цели (силами средних горизонтальных бомбардировщиков) было пустой тратой сил» (там же). Американский историк Джон Брунинг подсказывает и другую причину бомбометания «по ведущему»: «Ещё на раннем этапе боевых действий, – пишет он, – группы, входившие в состав 8-й и 15-й воздушных армий поняли, что полёты строем и индивидуальное бомбометание с помощью прицела несовместимы с точки зрения тактики. Действовать подобным образом попробовали в Северной Африке, но это приводило к «расползанию» боевых порядков и делало бомбардировщики уязвимыми к атакам истребителей Люфтваффе. В результате каждая группа сбрасывала бомбы одновременно с ведущим. В течение тех нескольких секунд, которые требовались остальным бомбардирам, чтобы сбросить свой груз, В-17 успевали пролететь несколько сот или даже тысяч метров от первоначальной точки прицеливания, что приводило к широкому рассеиванию бомб на земле» («Bombs Away!», с. 19).

Вновь напомню читателю, что экипажи союзников предпочитали оснащать тактические бомбардировщики не «норденами», а прицелами «попроще». Иначе говоря, и тактика, и средняя результативность средних горизонтальных бомбардировщиков союзников принципиально ничем не отличалась от соответствующих тактических приёмов и точности бомбометания советских двухмоторных бомбардировщиков. Уверен, что ничем в этом плане от «законодателей моды» – англичан и американцев, «собаку съевших» на бомбардировках, бомбардировщиках и бомбовых прицелах – не отличались и немцы (какие бы саги об их удивительной точности и эффективности не сочиняли М. Зефиров, Д. Дёгтев, А. Смирнов и им подобные). Когда двухмоторный «горизонтал» – будь то Do-17Z, Не-111Н, СБ, ДБ-3Ф, В-25 или В-26 – пытался бомбить малоразмерную цель, то шансы на её поражение были минимальными вне зависимости от того, лётчик какой квалификации или национальной принадлежности этим занимался. А потому посылать горизонтальные бомбардировщики бомбить мосты, переправы и танковые колонны (а подобные ошибки время от времени допускало авиационное начальство всех стран, принимавших участие в мировом конфликте), являлось заведомо неэффективным делом. Пикировщики и способные на крутое пикирование истребители-бомбардировщики подходили для этого в гораздо большей степени. Как минимум в начальный период Второй Мировой войны – примерно до середины 1942 года – особой разницы между советскими бомбардировщиками и бомбовозами союзников не наблюдалось и в том, что касалось уровня современности прицелов. Даже