Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

временем точность сброса бомб самолётами 8-й Воздушной армии несколько улучшилась. Так, в начале 1944 года – в самый разгар воздушного наступления на Германию – чрезвычайно сложное и дорогое устройство, на котором, по словам Вольфа, строилась вся предвоенная американская доктрина стратегических бомбардировок, по факту позволяло «уложить» в круг радиусом 305 м (1000 футов) уже 7 % всех сброшенных бомб (там же). На практике «прицельное» бомбометание с использованием прицелов «Норден» и обозначением целей «следопытами» означало в лучшем случае среднее радиальное отклонение в 155–300 метров для средних бомбардировщиков и свыше 500 м для «стратегов». «Усреднённый» же показатель среднего радиального отклонения во время боёв в Нормандии составил 567 м («Air Power at the Battlefront. Allied Close Air Support in Europe 1943—45», с. 130). Иначе говоря, максимум, на что оказались способны тяжёлые и средние бомбардировщики американцев, действовавшие летом в обстановке полного господства в воздухе союзной авиации, – это попасть в круг площадью в один квадратный километр (100 га). Выходит, бомбардировщик-одиночка, решивший отбомбиться с высоты в несколько тысяч метров, вполне мог попасть «в створ» большого завода. Но для того, чтобы более или менее уверенно поразить отдельно взятый цех этого гипотетического предприятия (скажем, здание главного конвейера автомобильного завода), «бомберу» пришлось бы спускаться до предельно малых высот – порядка 200–300 м. Попасть с большой высоты в такие относительно малоразмерные цели, как бойлерная или административное здание, можно было только при большой удаче. Такова была суровая реальность «точечного» бомбометания дневных горизонтальных «бомберов».

По мнению англичан, скептически наблюдавших за действиями заокеанских кузенов, в какой-то момент американцы должны были отказаться от довоенной догмы, «потерять невинность» и заняться старым добрым «ковровым» бомбометанием (что подразумевало неизбежное убийство мирных жителей). Они оказались совершенно правы: их коллеги «созрели» к зиме 1943 года. Во многом этому поспособствовала плохая погода. «Бомбометание по радару, – пишет Дональд Миллер, – стало средством продолжения давления на противника во время долгой европейской зимы (прим. автора: по моему личному опыту, полученному во время двухлетнего пребывания в университете Миннесоты, тамошние зимы ничуть не короче.). Чтобы защититься от американских бомбардировщиков, постоянно затянутое облаками небо нужно было Германии в ничуть не меньшей степени, чем истребители Люфтваффе. В среднем на протяжении каждого зимнего месяца случалось не более двух-трёх погожих дней, позволявших «визуальное» бомбометание. Зимой 1943/44 г. (оснащённые радарными прицелами) «следопыты» обеспечили наведение на цель во время сорока восьми рейдов. Это число включало и все налёты самолётов 8-й Воздушной армии в ноябре и декабре. Предпринятое поначалу в качестве эксперимента, бомбометание по радару вскоре превратилось в стандартный модус операнди. На протяжении всей войны лишь около половины тяжёлых бомбардировщиков 8-й армии бомбили, будучи в состоянии разглядеть свои цели. Зимой 1943/44 года этот показатель составил десять процентов» («Eighth Air Force», с. 236). Чтобы у читателей не возникло сомнений в сути происходившего, Миллер добавляет: «Бомбометание по радару является разновидностью «коврового». Точность при этом невозможна» (там же). «Экипажи бомбардировщиков, – продолжает он, – называли его тем, что оно собой представляло – слепым бомбометанием – но Хэп Арнольд (прим. автора: командующий американскими ВВС), опасавшийся общественного осуждения дома, приказал Икеру (командующий 8-й Воздушной армией) и его людям использовать более округлые и технически корректные термины вроде «бомбометания сквозь облачность» или «бомбометания с помощью навигационных устройств». Как его ни называй, бомбометание по радару стало так никогда и не произнесённым вслух признанием 8-й армией того, что воздушную войну невозможно выиграть одними лишь точными ударами. Рухнул ещё один устой «довоенной доктрины стратегических бомбардировок» (там же). К слову, американский историк У. Вольф считает, что американские ВВС отказались от предвоенной «точечной» доктрины, основанной на применении прицела «Норден», ещё раньше – в начале 1943 года («Boeing B-29 Superfortress», с. 316). В результате на «слепые» бомбардировки пришлись 60 % всех рейдов и 50 % тоннажа бомб, сброшенных самолётами 8-й Воздушной армии (там же).

Поначалу, занимаясь «ковровым бомбометанием», американцы пользовались помощью британских «следопытов». Позже они стали устанавливать английский радарный прицел H2S и на свои самолёты. За ним последовал его американский аналог – H2X (APQ-15) («Boeing B-29 Superfortress», с. 155). На заключительном этапе войны с Японией на бомбардировщики В-29 «Суперкрепость» устанавливались ещё более совершенные радиолокационные прицелы американской разработки – сначала AN/APQ-13, а потом и AN/APQ-7. Разумеется, «точность» радарного прицела была ещё ниже, чем у оптического дневного. Так, даже такой суперсовременный по тем временам прицел, как AN/APQ-13, при установке на бомбардировщик В-29 обеспечивал попадание в круг радиусом 305 м (1000 футов) лишь 1 % всех сброшенных бомб (там же, с. 156). Среднее круговое отклонение при этом составляло две мили (3220 м) (там же, с. 312). При этом 18 % бомб падали в круг радиусом 610 м (2000 футов), 50 % – в круг радиусом 1220 м (4000 футов) и 75 % – в круг радиусом 1829 м (6000 футов) (там же, с. 157). По оценке командования 8-й Воздушной армии, при бомбардировке по радару соответствующий показатель в Европе составил 2 % («Eighth Air Force», с. 364). К началу 1945 года среднее круговое отклонение бомб 8-й армии составляло порядка двух миль (3,2 км) («Bomber Command», с. 442). Иными словами, было точно таким же, что и у их товарищей на Тихоокеанском ТВД. Подчеркну, что это были прекрасные показатели: как мы помним, в начале Второй Мировой войны британские «стратеги-ночники», как правило, не могли попасть даже в черту обозначенного в качестве цели немецкого города. На начальном этапе использования AN/APQ-13 – то есть в конце 1944 года – в 60 % случаев прицел не удавалось успешно применить из-за поломок или остававшейся пока низкой квалификации обслуживающего персонала (там же, с. 156). К слову, прицеливание с помощью радарных прицелов так и не стало наукой до самого конца войны: в каждом конкретном случае успех бомбометания во многом зависел от опыта того или иного оператора и его способности интерпретировать крупнозернистую картинку на крошечном экранчике устройства («Boeing B-29 Superfortress», с. 261). Более или менее просто дело обстояло только с целями, располагавшимися на берегу моря (это было особенно актуально в случае налётов на Японию и прибрежные населённые пункты Германии): граница между водной поверхностью и сушей всегда отображалась очень чётко. Обычная «норма резервирования» общего веса бомб при бомбометании по радару была в 25 раз выше, чем при бомбёжке в светлое время суток и в условиях хорошей видимости (там же, с. 262). Иначе говоря, американцы не питали никаких иллюзий в отношении «точности» радиолокационных прицелов.

Таким образом, отказ от предвоенной доктрины исключительно «точечного» бомбометания в случае стратегической авиации США произошёл уже в конце 1943 года. Начиная с этого момента ещё недавно буквально «молившиеся» на «Норден» американцы в 60 % случаев