Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

даже днём бомбили из-за облаков – по радару. Иного выхода в условиях почти постоянной облачности, стоявшей над Северной Европой, у них просто не было. Первоначальную «невинность» – то есть желание избавить от страданий и смерти гражданское население (эту похвальную концепцию, в частности, пытался претворить в жизнь в 30-х годах американский теоретик воздушной войны Джордж Кенни (George Kenny) – соблюсти не удалось. Пришлось выбирать: либо отказываться от бомбардировок вообще, либо переключаться, как и англичане, на «ковровое» бомбометание («Boeing B-29 Superfortress», с. 316). В случае Японии, где «суперкрепости» работали днём на высоте 8000–9000 м, доля «слепых» рейдов оказалась ещё выше. Как выразился по этому поводу американский историк У. Вольф, «таким образом В-29, самый современный «точный» бомбардировщик войны, оказался символом провала доктрины «точного» бомбометания» («Boeing B-29 Superfortress», с. 312).

«По ведущему»

Максимальная «верхняя планка» для более или менее прицельного бомбометания при использовании нестабилизированных в пространстве прицелов на первом этапе Второй Мировой войны действительно находилась где-то между двумя и тремя километрами, а с больших высот надеяться попасть во что-то малоразмерное при тогдашнем уровне технологий могли надеяться лишь виртуозы при стопроцентной видимости и небольшом ветре

В предыдущей части данной работы я уже упоминал труд современного исследователя А. Смирнова «Боевая работа советской и немецкой авиации в Великой Отечественной войне». К сожалению, делать это пришлось не от того, что автор пришёл в восторг от объективности и научной добросовестности указанного автора. Одна из глав его книги называется так: «Насколько эффективно действовали днём бомбардировщики СБ, ДБ-3 и ДБ-3Ф?». Учитывая, что ровно в трети случаев А. Смирнов ссылается на другой пример тенденциозного подхода – неоднократно упоминавшийся труд В. Швабедиссена «Сталинские соколы», и что в авторах ещё одной пятой источников значится такой любитель советских авиаторов, как Д. Хазанов, уже трудно удивляться названию следующей главы: «Почему СБ, ДБ-3 и ДБ-3Ф бомбили малоуспешно?» Среди претензий, предъявляемых к советским самолётам и лётчикам, фигурирует, в частности, «несовершенный» прицел ОПБ-1М (несколько модифицированная копия устройства, разработанного немецкой фирмой «Герц»). «Как выяснили ещё до войны в 135-м ближнебомбардировочном полку, он позволял эффективно бомбить лишь с высоты не более 3000 м – а рабочая высота бомбометания вообще не должна была превышать 1000–1200 м» (с. 376). И отчего бы «ложному антипатриоту» заодно не добавить (чтобы представить сей факт в столь любимом мною контексте), что ровно от таких же проблем в 1941 году страдали британские и даже немецкие коллеги советских «бомберов»? И в СССР, и в Германии, и в Великобритании в отсутствие прицелов с гироскопической стабилизацией и пусть даже примитивными пока аналоговыми вычислительными устройствами для эффективного бомбометания лётчикам средней квалификации (а таковых было абсолютное большинство) действительно приходилось снижаться до высоты в километр-полтора. Порой – чтобы повысить шансы попадания в особенно важную цель – приходилось спускаться ещё ниже. А поскольку во время бомбометания со сверхмалых высот даже при движении с относительно низкой скоростью (скажем, 200–250 км/ч) интервал для прицеливания сокращался до нескольких секунд, помогали в таких ситуациях уже не столько прицелы, сколько боевой опыт и степень сработанности экипажей. Правда, небольшая высота сброса бомб не только увеличивала шансы на успешные попадания, но и радикально повышала риск стать жертвой собственных бомб или быть сбитым «флаком» – примеров тому было немало. Более того, как ни парадоксально, но в подобных ситуациях чем примитивнее – и, следовательно, проще в использовании – было прицельное устройство, тем больше шансов имелось на то, что от него будет хоть какая-то польза. Так, прицел ОПБ-1 на штурмовиках Ил-2 заменили на крыльевые метки не потому, что тот калечил пилотов при вынужденных посадках, а потому что калечил зря: на высотах ниже километра, на которых обычно и действовали машины Ильюшина, от него было мало толку. Максимальная «верхняя планка» для более или менее прицельного бомбометания при использовании нестабилизированных в пространстве прицелов на первом этапе Второй Мировой войны действительно находилась где-то между двумя и тремя километрами, а с больших высот надеяться попасть во что-то малоразмерное при тогдашнем уровне технологий могли надеяться лишь виртуозы при стопроцентной видимости и небольшом ветре (и то, если повезёт). Говоря о «заоблачных» высотах, не надо забывать и о таких досадных вещах, как те самые мешающие не то что прицелиться, но даже порой элементарно обнаружить цель облака, а также дым от разрывов и пожаров.

Новый этап в уровне точности бомбометания с больших высот наступил с созданием прицелов нового поколения – тех, что сохраняли положение в пространстве за счёт гироскопов, и в примитивные вычислители которых можно было ввести поправки на скорость, направление и силу ветра и пр. Как мы уже знаем, первыми такие прицелы – конструкции Карла Нордена – получили авиаторы США. Бомбардировщики Люфтваффе начали оснащать прицелами Lofte 7D — близкими аналогами американского устройства, лишь с января 1941 года. Правда, первоначально ими «осчастливили» лишь тяжёлые четырёхмоторные машины – немногочисленные серийные «Фокке-Вульф» FW-20 °C «Кондор» и предсерийные «Хейнкель» Не-177 «Грейф». Промышленность Германии пока была не в состоянии выпускать столь современный, сложный и дорогой прибор массовой серией, а потому фронтовые Ju-88 и He-111 стали оснащать ими несколько позже: по-видимому, не ранее 1942 года. Например, «хейнкели» Не-111 из KG.4 получили прицелы Lofte 7D лишь в марте 1943 года («Heinkel He-111», с. 263). В СССР ещё до начала войны на заводе № 217 начали собирать прицел СП-1 – несколько модифицированную версию германского Lofte 7В («Немецкий след в истории отечественной авиации», с. 159). Такие же, в частности, устанавливались на германские «грейфы» Не-177А (http://en.wikipedia.org/wiki/Lotfefernrohr_7). Прицелами СП-1 оснащали немногочисленные стратегические бомбардировщики ТБ-7. Похоже, впрочем, что его качество не полностью удовлетворяло военных («Летающая крепость» ВВС Красной Армии», с. 47). В результате в 1943 году его заменили на ОПБ-2У, а затем – на ОПР-1Р (там же, с. 48). Распространённой была и практика замены советских прицелов для бомбометания на германские и американские аналоги, снятые с разбитых самолётов (там же). Самолёты Бомбардировочного командования Великобритании начали замену устаревшего прицела Мк.7 на современный аналог во второй половине 1942 года («The Bombing War», с. 322). Им стал гироскопический прицел Mk. XIV, разработанный П. Блэкеттом (P. M. S. Blackett) ещё в 1939 году (http://en.wikipedia.org/wiki/Mark_XIV_bomb_sight). Правда, это устройство было попроще, чем немецкийLofte 7D и американский «Норден». Действительно близкий аналог германского и американского устройств – SABS (Stabilized Automatic Bomb Sight) – появился на вооружении единственной «точечной» эскадрильи Бомбардировочного командования (617-й «Dambasters») лишь в 1943 году (http://en.wikipedia.org/wiki/Stabilized_Automatic_Bomb_Sight). Прицел этот собрали в количестве нескольких десятков: все остальные бомбардировщики англичан занимались ночным «ковровым» бомбометанием и