Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

часто не пользовались даже стандартным Mk. XIV (там же). В СССР после войны была сделана попытка «сочленить» трофейные Lofte 7D с автопилотами «Сперри» американских «митчеллов», состоявших на вооружении АДД (и те, и другие считались лучшими, нежели советские аналоги), но возникшие при этом технические проблемы решить так и не удалось. Так или иначе, но в отношении современности или устарелости своих бомбовых прицелов летом 1941 года советские бомбардировщики находились примерно в таком же положении, как и их зарубежные соперники. Можно констатировать и другое: начиная с 1942 года бомбовые прицелы советских ВВС всё больше отставали от аналогичных устройств большинства противников и союзников. Впрочем, учитывая то, что мы знаем о соответствующем опыте бомбардировочной авиации США, совсем не факт, что данная ситуация радикально сказалась на эффективности бомбометания советских самолётов. Дело в том, что вне зависимости от того, насколько современные прицелы имелись в распоряжении авиаторов тех или иных стран, подавляющее их большинство всё равно бомбило «по ведущему».

Иначе говоря, в случаях, когда бомбометанием занималась более или менее значительная группа самолётов (от эскадрильи и выше), то сброс бомб осуществлялся не индивидуально каждой машиной по некоей специально выбранной цели, а по радиокоманде ведущего. Часто обходилось и без команд: в таком случае экипажи ведомых бомбардировщиков сбрасывали бомбы, когда видели, что это уже сделал лидер группы. Причина подобного «свального» подхода заключалась не в неумении, лени или трусости лётчиков, штурманов и бомбардиров, а в обыкновенном здравом смысле. Ночью поступать таким образом, как говорится, сам Бог велел. Обычно лишь самый опытный и технически оснащённый экипаж армады, имевший возможность пользоваться всем набором имеющихся в его распоряжении навигационных средств, мог принимать более или менее взвешенное решение о том, когда на кнопку бомбосброса должны были жать остальные участники налёта. Понятно, что ни о какой индивидуальной точности бомб, сброшенных отдельно взятым самолётом, говорить при этом не приходится: имея в виду приведённые выше данные об уровне «точности» американских и британских бомбардировщиков шанс поразить более или менее крупный объект (вроде завода или железнодорожного узла) возникал лишь при использовании огромных – от ста до тысячи – масс самолётов. Если речь шла о действиях ночью, то ожидать гарантированного поражения того или иного малоразмерного объекта нельзя было даже тогда, когда в воздух поднимались все боеспособные самолёты Бомбардировочного командования. Как мы уже знаем, нередко бомбили не тот город. Например, в мае 1941 года вместо завода фирмы «Роллс-Ройс» в Дерби самолёты Люфтваффе сбросили бомбы на соседний Ноттинхэм («The Bombing War», с. 95). В марте 1943 года англичане умудрились промахнуться по такой огромной цели как Берлин (там же, с. 322). Анализ американских дневных бомбардировок германских заводов по производству синтетического горючего зимой 1944/45 года показал, что из каждых ста бомб, сброшенных на какое-либо предприятие, в среднем 87 падали вдали от цели, а в здания и сооружения попадали только две (там же, с. 386). Поэтому, если очень хотелось попасть, скажем, в здание берлинской штаб-квартиры гестапо, разрушить Рейхсканцелярию или разбомбить ведомство Геббельса, то в реальности даже при обеспечении высокой точности наведения «следопытами» на тот или иной район города как можно более значительной массы самолётов можно было рассчитывать лишь на статистическое увеличение шансов на удачный результат. Обычно же «охотой» за отдельными «знаковыми» объектами занимались в светлое время суток или в ясную ночь полнолуния. Для этого использовались два во многом противоположных подхода. В первом случае специально отобранные и обученные экипажи пытались поразить «точечные» цели с высоты в несколько километров, используя «продвинутые» прицелы (вроде «Нордена» или SABS). Альтернатива заключалась в том, чтобы, имитируя тактику «топ-мачтовиков», охотившихся на корабли противника, постараться буквально «влепить» бомбу большого калибра в цель, подобравшись к ней на высоте в несколько сотен или даже десятков метров. Судя по попавшимся мне на глаза фотографиям, подобными вещами занимались преимущественно средние двухмоторные бомбардировщики. Подавляющее же количество «ночников» бомбили «по ведущему», а половина экипажей Бомбардировочного командования вообще никогда не использовали свои прицелы («Bomber Command», с. 339). В такой ситуации дискуссия о том, «чей прицел лучше», приобретала чисто академический характер.

Ради полноты информации приведу краткое описание более или менее типичного рейда британских ночных бомбардировщиков. Вечером 16 января 1945 года несколько сот самолётов Бомбардировочного командования «проведали» Магдебург. Следуя ставшей к тому времени стандартной процедуре, дабы запутать немецкую ПВО и избежать концентрированного удара ночных истребителей, англичане зашли на цель сразу с нескольких направлений. Для нейтрализации радарного оповещения, между 21.23 и 23.26 ночи двадцать «ланкастеров» сбросили полоски алюминиевой фольги. В 21.28 к городу подошли самолёты «мастер-бомбера» (своеобразный «распорядитель церемоний», координировавший действия всей армады), его заместителя и три машины «метчиков». Отмечу, что к концу войны «следопыты» чаще всего летали на скоростных и манёвренных двухмоторных «москито». Первая группа пометила район предстоящего бомбометания сначала красными, а потом и «уточняющими» зелёными бомбами-«маркерами». В 21.30 над целью появились самолёты-«иллюминаторы», сбросившие на парашютах осветительные бомбы. Ровно через минуту – в 21.31 – на высоте не более 1000 м над Магдебургом пронеслись десять «ланкастеров-следопытов», «уложивших» в центр цели так называемый центральный маркер – горящую ярко-красным цветом мощную зажигательную бомбу. Правда, понятие «центра» в данном случае являлось несколько условным. Дело в том, что на протяжении всей войны наблюдался эффект «обратного сползания» («creep-back effect»): лётчики чисто рефлекторно нажимали кнопку сброса на доли секунды раньше положенного (по-видимому, чтобы поскорее избавиться от бомб и покинуть пространство над целью) («The Fire. The Bombing of Germany. 1940–1945», c. 24). Соответственно, бомбы падали с недолётом, и данное обстоятельство приходилось учитывать «следопытам», которые «метили» не саму цель, а точку, расположенную за нею. В 21.32 по радиокоманде «мастер-бомбера» лидер первой группы армады нажал на кнопку сброса; одновременно с ним то же самое сделали и все остальные самолёты его группы (см. там же, c. 303). Обычно англичане старались бомбить «веером», используя центральный маркер в качестве отправной точки. Если один из красных или зелёных маркеров падал не туда (что, разумеется, было вполне распространённым явлением), то «мастер-бомбер» имел возможность снизиться и «зачеркнуть» его «меткой» ярко-жёлтого цвета (там же, с. 311). Поскольку группы атакующей армады, состоявшие из 40–60 бомбардировщиков каждая, заходили на цель по очереди, а маркеры сгорали за 7—12 минут, то процедуру с «обмечиванием» порой приходилось повторять несколько раз. Это означало, что «мастер-бомберу» приходилось кружить над целью на протяжении всего рейда, то снижаясь до 1000–2000 м (чтобы сбросить очередной «маркер»), то забираясь обратно на стандартную для него высоту в 8000 м, с которой он мог как видеть весь район цели, так и наблюдать за действиями основных сил, обычно