Ангелы Суджи - Владимир Дмитриевич Пронский

предположить. И ведь ни с кем это не обсудишь, не переговоришь, не станешь жаловаться на судьбу: в таком случае либо засмеют, либо отвернутся мужики. Да и не для того он шёл на СВО, чтобы пыхтеть и гундеть. В таком случае самому противно сделается. «Терпи, Михаил, и это тебе зачтётся!» ‒ успокаивал и подбадривал он себя, вспоминая жену.

10

Сказать, что у Валентины Медведевой время в отсутствие мужа тянулось бесконечно долго, ‒ это ничего не сказать. Оно мучительно тянулось. Постоянные мысли о погибшем сыне, а теперь о воюющем муже не давали покоя. Она по-настоящему ничего и не знала о нём. Знала лишь, что он на Курском направлении, а где конкретно, чем занимается ‒ для неё это было не особо понятно. Она никогда ранее не интересовалась военной темой, но она и не была для неё чужой в полном значении этого слова, она, конечно же, знала как библиотекарь поселковой библиотеки основные книги на военную тему, могла кратко изложить их содержание и посоветовать читателям, особенно дачникам, приезжавшим на лето в посёлок и окрестные сёла, произведение того или иного автора. Свои-то постоянные читатели, хотя их и немного, не хуже её самой знают о наличии той или иной книги. Даже временами пытаются проявлять инициативу и влиять на список поступлений, а их почти нет в последние годы. Пришлют одну-две книжки в квартал непонятных современных авторов, которыми редко кто интересуются, а в основном читают классику, книги советского периода, которых с каждым годом становится всё меньше, ведь многие списываются из-за ветхости. Зато регулярно и на обязательной основе присылают книжки-брошюры чиновников из области. Тут и материалы по животноводству, лесному хозяйству, книжки-квесты, то есть книжки-игры, если перевести на родной язык. Из детских книг тоже чаще всего спрашивают классику. Казалось бы, чего проще: есть спрос ‒ переиздавайте и распространяйте по библиотекам востребованное. Так нет же: неведомых иностранных авторов навязывают, которые считают детей за дураков, а их родителей за идиотов, и этих авторов кто-то поддерживает, а они, их книги, разрушают сознание детей и нормальное восприятие ими мира. Валентина читала в прессе, что поднимается этот вопрос, но пока особых подвижек не было заметно, и становилось особенно обидно за детей. Ведь им что навяжут, то они и будут изучать, и не задумываться над тем по младости лет, как на самом деле необходимо взглянуть на то или иное явление или событие. Хотелось бы, чтобы дети читали книги с положительными примерами, учились жизни на них. Поэтому, бывая иногда в области, она покупала на свои средства детские классические книжки, оформляя их поступление как дарственные, чем радовало местных понятливых родителей, впрочем, не особенно задумывавшихся над тем, каким образом эти книги появились в их библиотеке.

Без Михаила она перебивалась одна, хотя неподалёку жили родители, и к нам она наведывалась по выходным. Иногда ночевала там. Помнится, первое время после свадьбы и жили с Михаилом у них. Но недолго муж мирился со статусом примака из дальней мещерской деревни. В лесхозе, где работал, ему помогли со строевым лесом, сам он, скопив денег, нанял плотников, и те срубили пятистенок. К тому времени, когда родился Димка, у них уж был собственный дом, который сначала выглядел большим и пустынным, из-за почти отсутствия мебели. На первых порах имелись лишь диван-кровать, старый холодильник, кроватка сына, стол с табуретками и немного посуды, зато сразу поставили котёл для газового отопления. Прошёл ещё год и другой, Димка подрос, начал ходить и даже бегать и у него появилась отдельная кроватка, потом и другая мебель. Мало-помалу, с помощью родителей и старшего брата, жившего в Москве и хорошо зарабатывавшего, они обставили дом мебелью, холодильник заменили, телевизор купили, потом и второй, компьютер с прибамбасами приобрели, сами приоделись. К тому времени, когда Дима заканчивал школу, многое даже поменяли.

И вот теперь сына нет, и муж неизвестно где. И как-то это всё быстро произошло, за полгода всего её жизнь перевернулась. Разве могла она предположить всего эти полгода назад, когда сын демобилизовался, что вскоре потеряет его, что пройдёт совсем малое время и муж отправится в «командировку», как он называл СВО. Уж ему-то чего не сиделось дома. Понятно, что тяжело пережить потерю сына, не знаешь, что далее делать после такой катастрофы, но ведь не они первые, не они, надо думать, и последние. Ведь это всегда было, во все времена войны приносили потери и горе людям. Но как-то жили с Божией помощью, находили в себе силы победить кручину. Да и сейчас жизнь продолжалась ‒ и у них с Михаилом продолжается: уже четыре месяца они знают, что у них будет ребёнок. Оно пока маленькое, это существо, но иногда уже заявляет о себе. И Валентина знает, недавно узнала в консультации, что этот маленький ‒ новый Димка. Она очень хотела мальчика, и вот он в ней живёт, а его отец пока ничего не знает об этом. Ведь наверняка обрадуется сыну. Они ещё договорились до отправки Михаила на фронт, что у них будет второй Димка. Ну а если девочка ‒ тут уж ничего не поделаешь. И дочке рады будут. И теперь осталось всего ничего: дождаться рождения сынка и возвращения с фронта Михаила. Ведь это вполне реально, если всё чаще по телевизору говорят о перемирии и скором завершении войны. Надо лишь дотерпеть до этого счастливого момента.

Валентина не знала, как ускорить его и что может зависеть от неё. Ничего. Ну, повспоминает, повздыхает, а дальше что? Лишь душу растревожит. Ну, вспомнишь Николая Угодника, ну, перекрестишься, попросишь у него защиту воину Михаилу. Это, конечно, неплохо, но этого мало. Надо самой в церковь сходить, поставить свечку за его здравие. Вот это непременно поможет, Михаил и знать об этом не будет, а слово и дух Божий будут осенять его. Разве этого мало.

И она посетила церковь в ближайшую субботу. Поставила свечу за здравие Михаила, приложилась к иконе Божией Матери, исповедалась и причастилась; прониклась службой, когда её сердце трепетало от соучастия. Возвращалась из храма с лёгкостью и радостью на душе. В этот же выходной она не пошла к родителям, решив, что негоже оставлять дом без присмотра, сиротой. Пусть Михаил знает, что в его доме по вечерам горит свет, ему всегда есть куда вернуться. Это его дом. Валентина лишь каждый вечер, как сгущались сумерки, обходила комнаты, крестила тёмные углы, прогоняя чёрные силы, и молилась, читая