Ангелы Суджи - Владимир Дмитриевич Пронский

даль, вновь ткнулся головой в снятый обвес. Но недолго он спал, проснулся от послышавшегося стона, подумал, что это Карпов мучается, а пригляделся ‒ Медведев в свою правую ногу вцепился.

‒ Что с тобой? ‒ негромко спросил Земляков.

‒ Нога застыла ‒ сводит, того гляди жилы полопаются.

‒ Погоди, ‒ шепнул Земляков, вспомнив, как футболисты во время матча снимают судорогу. ‒ Ложись на спину.

Медведев послушно кое-как умостился, а подползший Земляков выпрямился, насколько можно было и, приподняв ногу Михаила, удерживал пятку, а другой рукой давил на стопу: раз, второй, третий.

‒ Погоди, без фанатизма давай, ‒ зашевелился Медведев, ‒ а то ласту отломишь. Вроде полегче стало.

‒ Встань, походи немного, разомни, ‒ предложил Земляков.

Тот осторожно приподнялся, сделал два-три шага туда-сюда, радостно выдохнул:

‒ Ты как доктор Айболит! Где этому научился-то?

‒ Жизнь научила. Ложись, ещё разок потяну мышцы для закрепления успеха.

На этот раз Медведев почти без проблем лёг на спину, приподнял ногу. Земляков знающе поработал с его ступнёй, спросил:

‒ Лучше?

‒ Нормально. Всё вроде прошло.

‒ Ну вот, а ты боялся, даже платьем не измялся.

На лице Михаила пробежала чуть заметная улыбка, он вздохнул:

‒ Спасибо тебе! Ты настоящий костоправ!

‒ Обращайтесь, ‒ улыбнувшись, посоветовал Земляков и был рад, что сумел помочь товарищу.

Он было устроился спать, но вдруг Карпов ‒ в этот раз уж точно он ‒ надсадно закашлялся.

‒ Хлебни водички, ‒ посоветовал Земляков, ‒ и постарайся глубже дышать.

‒ Пробую, ни хрена не получается, глотку как при ангине дерёт.

‒ Никто драть не будет, если сам перестанешь языком ворочать. Постарайся дышать аккуратно и глубоко.

Карпов сделал глоток, убрал бутылку, продышался и, действительно, перестал кашлять, а Земляков, убедившись, что товарищу полегчало, вновь устроился спать. Подумал, чувствуя, как слипаются глаза: «Здесь поневоле доктором станешь!».

Он почти проспал до того часа, правда, с перерывами, когда вдалеке раздался негромкий голос Силантьева:

‒ Просыпаемся, бойцы! Нас ждут великие дела!

Вскоре появился невысокий коренастый «Спутник», которого непросто теперь можно было узнать из-за потемневшего от копоти лица.

‒ Выспались? ‒ спросил он у Землякова. ‒ Как спалось?

‒ Отлично!

‒ Вот и прекрасно… Выпейте по глотку водички, и далее будем выдвигаемся. Вчера более половины пути прошли, осталась меньшая часть. Вода имеется?

‒ Почти вся…

‒ Терпите. В конце пути обещают по бутылке на брата.

‒ Есть терпеть!

‒ Молодец! Как фамилия?

‒ Земляков!

‒ Запомнил… Выдвигайтесь, не засиживайтесь.

Он пошёл по трубе навстречу движению: через кого-то переступал, кто ещё спал, кого-то обходил, кому-то помогал подняться на ноги, у кого-то останавливался, говорил о чём-то, и чувствовалось в его движениях, манере разговора желание сплотить бойцов, создать им доброе настроение, а будет настроение, то и надежда на счастливый исход будет подогревать в трудную минуту. Поэтому и говорил с ними мягким голосом, хотя и простуженным, и доверительные слова в этот момент оказывались очень кстати. Действовали они гораздо надежнее, чем если бы он отдавал резкие команды, особенно в эти минуты. Их уже ой как много минуло, если считать с той самой, когда они погрузились в подземное, не особенно гостеприимное царство.

Теперь начинался второй день их бесподобного путешествия, и никто не знал, каким оно выдастся, чем отзовётся в сердцах и душах, и как оно подействует на них. Что лучше не станет, это очевидно, по крайней мере до того часа, пока они не выберутся на поверхность, где, даже не верилось, хватанут полные лёгкие весеннего воздуха. И станет он для них самым вкусным и бесподобным подарком. И будут они дышать им, орать, захлёбываясь от счастья, и будет им казаться, что лёгкие вот-вот разорвутся. Сергей вспомнил, как бросал курить, когда родился Гришка, какое он ощущение испытал после нескольких лет жизни в никотиновом дыму. Тогда казалось, что лёгкие не выдержат, лопнут, когда он вдыхал во всю грудь, но и этого оказалось мало, хотелось дышать глубже и глубже. Что-то похожее будет и с ними, когда они выберутся из подземелья, только в тысячу раз комфортнее. И когда Земляков представлял этот момент, то постарался не очаровываться мимолётными грёзами, зная, что только тогда он достигнет желаемого, когда придёт пора тому часу, такому долгожданному. Пока же, как ни старайся, как ни терзайся, раньше определённого часа ничего не получится. А сейчас… А сейчас волю в кулак, глаза в кучку, чтобы не споткнуться, не упасть, потому что ой как тяжело падать в металлической трубе, а то он вчера упал и едва колено не расшиб, хорошо наколенник помог спастись от травмы. А что значит стать хромым в это месте? Это беда. Никто, конечно, не бросит, но каково быть обузой для других, когда самих себя-то нести тягостно.

Во всех мысленных наслоениях Сергею вспоминались слова «Спутника» о том, что большая половина пути вчера была пройдена. А что это значит? Что сегодня вечером они должны узнать дальнейшие планы командования, или крайний срок ‒ утром, которые понемногу проясняются, хотя ничего конкретного им никто не говорил. Ведь и без того понятно, что не просто так они выдвигаются куда-то по трубе. Труба куда ведёт? Ясно ж, что не в свой тыл, в свой тыл можно и без трубы добраться, а ведёт труба в тыл врагов, причём глубокий. И если учесть, что труба тянется в юго-западном направлении со стороны села Большого Солдатского в сторону Суджи, занятой врагами, то тогда понятно расстояние, какое им необходимо пройти. Получается, что сегодня к вечеру они должны достигнуть окрестностей этого города и, как ангелы-хранители и защитники, должны воспарить над ним, выбив нацистов и защитив оставшихся жителей. Если так рассуждать, то всё сходится, и теперь особо и голову нечего ломать, а надо делать, что должно, а там… А там прозвучит от «Спутника» команда, ибо он отвечает за вверенных бойцов, за их жизни и судьбу. Главное, чтобы переживания оказались грамотными.

Когда разломались, разогрели негнущиеся спины, размяли ноги, Земляков спросил у Медведева:

‒ Ну что, дорогой товарищ Миша, готов в путь-дорогу?

‒ Готов-готов… Дорогу осилит идущий ‒ говорит мой внутренний голос.

‒ Правильно говоришь, голова!

Сказать легко, а каково осуществить ‒ это вопрос. Медведев, переговорив с Земляковым, знал от него, что к вечеру они должно дойти до конечной точки, если, конечно, смогут дойти. Вчера-то они сгоряча, можно сказать, отмахали большую половину, а сегодня даже первые шаги даются ой как тяжело, а что будет дальше, можно лишь