Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон

благом, и агенты поспешили им воспользоваться. Джаред Ингерсолл, чей памфлет объяснял, почему колонии не должны облагаться «внутренними» налогами, и который был восхищен духом речи полковника Барре, тщательно рассмотрел этот вопрос, а затем выдвинул свою кандидатуру. В мае он отбыл в Новую Англию, взяв с собой полномочия дистрибьютора Коннектикута. Новый агент в Пенсильвании, Бенджамин Франклин, выдвинул кандидатуру Джона Хьюза, своего политического союзника на родине и лидера антипроприетарной партии в ассамблее. Дистрибьюторство в Виргинии досталось коллеге и другу Джорджа Вашингтона полковнику Джорджу Мерсеру, который представлял в Лондоне интересы Компании Огайо. Мерсер лишь с небольшим отрывом опередил другого видного и политически влиятельного кандидата от Северной шеи, Ричарда Генри Ли. По совету представителя Массачусетса Гренвилл назначил Эндрю Оливера — зятя вице-губернатора и верховного судьи Томаса Хатчинсона, а также секретаря провинции в качестве дистрибьютора колонии Бэй. Эти люди, как и их коллеги, занимавшиеся изготовлением марок, были социально известными, состоятельными и политически респектабельными фигурами. Их назначение, по мнению Гренвилла, заверит колониальную элиту в его добрых намерениях и укрепит его влияние среди руководителей каждой колонии. Это был еще один удар организационной проницательности. Первый лорд, должно быть, улыбался, думая о том, как мало он оставил на волю случая[824].

Если бы Гренвилл так же скрупулезно следил за своими отношениями с королем, как он следил за перестройкой отношений между колониями и метрополией, его история могла бы сложиться более благополучно. В дворцовых ветрах зашевелились неблагоприятные соломинки. Даже когда парламент послушно принял Гербовый акт, король проявлял раздражающее нежелание назначать на должности кандидатов Гренвилла; более того, назначенцы короля так часто были друзьями графа Бьюта, что Гренвилл подозревал, что Северный Макиавел снова нашептывает на ухо своему старому наставнику. К концу марта первый лорд, не в силах скрыть свой гнев, открыто поссорился с королем из-за назначений. Если бы он лучше знал мысли своего господина, Гренвилл, возможно, попридержал бы язык. Но в то время он был занят другой американской мерой, которая неожиданно возникла в начале марта в связи с просьбой генерала Гейджа: просьба, которую он считал необходимым выполнить, но которая влекла за собой достаточный политический риск, чтобы заставить его действовать с осторожностью. Если обычно в британской политике внутренние проблемы определяли формулирование американской политики, то в данном случае американский вопрос отвлек внимание премьер-министра от политики двора в тот момент, когда он меньше всего мог себе это позволить[825].

На кону стояли старые проблемы, связанные с трудностями размещения войск, ареста имущества и поддержания дисциплины в Америке. Вопрос о расквартировании, так или иначе, занимал Гейджа с 1755 года, когда после поражения Брэддока его полк столкнулся с трудностями в обеспечении зимнего жилья. Колонисты — особенно в окрестностях Олбани, где полковник Джон Брэдстрит управлял закупками и перевозками армии, уделяя особое внимание максимизации прибыли для себя и своих союзников Шуйлера и ван Ренсселаера, — всегда были не готовы предоставить армии своих лошадей, повозки и фураж. А индейская война, последовавшая за изнурительными Карибскими кампаниями, привела к высокому уровню дезертирства, особенно в таких полках, как Королевский американский, в рядах которых было значительное количество колонистов. В начале 1765 года Гейдж наконец решил заняться этими проблемами в надежде предотвратить ухудшение ситуации. Думая о том дне, когда он перебросит войска из индейской страны в колонии морского побережья, он хотел быть готовым как позаботиться об их физических потребностях в походе, так и вооружить себя полномочиями для поддержания порядка в оседлых районах, где они будут размещены. Поэтому он попросил внести ряд поправок в Акт о мятеже. В результате возникли небольшие дебаты о месте армии в Америке и появился плохо проработанный законодательный акт — Закон о постое 1765 года[826].

Каждый год парламент принимал сложный закон, известный как Акт о мятеже, чтобы санкционировать дальнейшее существование армии и регулировать ее внутреннюю дисциплину. Акт о мятеже контролировал практику вербовки, предусматривал наказания за дезертирство, мятеж и другие военные преступления, определял правила перемещения и размещения войск, а также затрагивал практически все важные аспекты управления армией. За некоторыми исключениями, он распространялся только на армию на Британских островах, и в этом, как считал Гейдж, и заключалась проблема. На первом этапе Семилетней войны колонисты и колониальные ассамблеи часто отказывались выполнять приказы главнокомандующего, поскольку в акте ничего не говорилось о Северной Америке. В конце концов главнокомандующий и провинции достигли modus vivendi, когда провинциальные ассамблеи согласились принимать свои собственные ежегодные Акты о мятеже; но все по-прежнему зависело от готовности колоний к сотрудничеству. Гейдж беспокоился, что ему не хватает юридической силы, чтобы заставить колонии выполнить свой долг. Когда срок действия провинциальных законов о мятеже истек, а законодательные органы отказались их возобновить, он предвидел возвращение к конфликтам и разочарованиям десятилетней давности; и когда в ноябре 1764 года мэр Нью-Йорка отказался обеспечить топливом войска, расквартированные в его городе, Гейдж начал действовать. Написав военному секретарю Уэлбору Эллису, он попросил парламент распространить действие Акта о мятеже на Америку, изменив его таким образом, чтобы командиры могли размещать войска в частных домах, если казармы или общественные дома не отвечают их потребностям[827].

Поскольку свобода от размещения солдат в частных домах была драгоценной английской свободой, гарантированной с 1628 года Петицией о праве, любой законопроект, составленный в соответствии с требованиями Гейджа, неизбежно вызвал бы фурор не только в Палате общин, но и в радикальной прессе, и дал бы Питту оружие, которое ему даже не пришлось бы затачивать, чтобы разнести министерство на куски. Однако секретарь Эллис отреагировал с рвением энергичного невежды и уже через неделю после получения письма Гейджа разработал новый закон о мятеже, в котором воплотил все пожелания генерала. Эллис и не подумал посоветоваться с Гренвиллом, который был удивлен 9 марта, когда король, как никто другой, сообщил ему о законопроекте как раз вовремя, чтобы предотвратить катастрофу. Однако, ознакомившись с проектом Эллиса, Гренвилл решил, что сможет найти формулировку, достаточную для того, чтобы позволить Гейджу размещать войска в частных домах, но достаточно расплывчатую, чтобы ускользнуть от внимания зоркой оппозиции[828].

Гренвилл предложил добавить в Акт о мятеже пункт, который наделял бы гражданских магистратов правом при отсутствии казарм или комнат в публичных домах приказывать солдатам размещаться «таким образом, как это до сих пор практиковалось при размещении войск Его Величества в доминионах Его Величества в Америке». Это было лучше, чем прямое нарушение Эллисом Петиции о праве, но не намного. Во время войны в Америке, особенно в бытность