Академический зигзаг. Главное военно-учебное заведение старой России в эпоху войн и революций - Андрей Владиславович Ганин

На перепутье

В связи с угрозой Петрограду, создавшейся в результате германского наступления в феврале 1918 года, слушателей академии привлекли к мероприятиям по обороне «колыбели революции». Комитет революционной обороны Петрограда в лице В. Володарского (М. М. Гольдштейна) и М. С. Урицкого выпустил обращение «Ко всем кадровым офицерам», в котором офицерам, включая слушателей и преподавателей академии, предписывалось явиться в Мариинский дворец.

10 марта 1918 года занятия в академии были прерваны до экзаменов, поскольку начальник академии получил распоряжение военного руководителя Высшего военного совета М. Д. Бонч-Бруевича о закрытии академии и отправке слушателей в штабы военных советов Петроградского и Московского районов. Фактически, не успев окончить старший класс курсов 2‑й очереди, слушатели направлялись на срочную работу в различные штабы формировавшейся Красной армии в связи с угрозой германского наступления под Петроградом.

12 марта слушатели получили свидетельства об окончании полного курса академии с правом на академический знак и причисление к Генштабу. Приказом по Генеральному штабу 23 марта 165 выпускников курсов 2‑й очереди были причислены к Генеральному штабу (как выпуск 1917 года), а приказом по Всероссийскому главному штабу 27 июня 1918 года 133 ранее причисленных выпускника были переведены в Генштаб.

Однако еще 26 февраля по наряду начальника штаба Ставки Бонч-Бруевича в войска были направлены курсовики как младшего, так и старшего класса. В начале марта из старшего класса забрали 18 слушателей на Кавказский фронт, 12 – на укомплектование полевых штабов, 3 – в распоряжение начальника артиллерии Петроградского района и 6 – в распоряжение начальника инженеров того же района.

Группа слушателей в начале марта 1918 года была экстренно командирована в распоряжение начальника штаба Кавказского фронта. В середине марта слушатели также отправлялись в штаб Кавказского фронта и штаб партизанских отрядов. Направленные на Кавказ по распоряжению ГУГШ с подачи советского военного руководства, в дальнейшем они пополнили ряды национальных армий, а некоторые в рядах этих армий или в рядах белых позднее боролись с большевиками.

Антибольшевистски настроенный курсовик М. А. Фостиков так вспоминал об отъезде на Кавказ:

Пустив в ход все способы и средства, вместе с 30–40 слушателями академии, достав кое-какие документы для поездки домой на Кавказ, получив отдельный вагон четвертого класса, мы 1 марта 1918 года пустились в неизвестный путь. Ехали недолго, под видом, конечно, «товарищей», так что наш вагон охранялся красноармейцами. Нас повезли сначала на Царицын, а оттуда через Лиски в Ростов-на-Дону. В Донской области, по слухам, уже происходили восстания. По пути я так и не выяснил, где происходят формирования добровольческих частей… В Ростове наш поезд продержали сутки, так как комендант (красный) станции боялся выпустить его в район станции Уманская, где, видимо, происходили бои (как потом я узнал, между донцами и большевиками). Проезжая на другой день станцию Кущевская, я слышал орудийную стрельбу. Несколько офицеров из нашего вагона в районе станции Кущевская ночью на ходу спрыгнули с поезда, участь их мне неизвестна.

Далее Фостиков с приключениями добрался до Ставрополя, а впоследствии примкнул к белым.

Первоначально (в конце февраля – начале марта 1918 года) слушателей и выпускников распределили по штабам вокруг Петрограда, затем они были отозваны, и с середины марта произошло перераспределение. Слушатели младшего класса, перешедшие в старший класс, в середине марта возвратились в академию и должны были эвакуироваться вместе с ней (кроме убывших на Кавказ), а выпускники оказались сосредоточены в штабе Северного участка и Петроградского района и в штабе Военного совета Московского района, откуда их распределяли по различным штабам формировавшихся войск завесы (отрядов для обороны установленной по Брестскому миру демаркационной линии с целью воспрепятствовать продвижению германских войск вглубь страны) и военным учреждениям.

20 марта В. М. Цейтлин записал в дневнике свои впечатления от штаба военного руководителя Московского района, в который был распределен:

Вчера был в штабе военного руководителя Московского района генерала Байова, не могу сказать, чтобы мне там понравилось. Во-первых, сплошной хаос, но, конечно, это извинительно – самое [начало], во-вторых, набралось много всякой старой завали Генерального штаба для получения денег, ходят из комнаты в комнату, торгуются из‑за мест, – лавочка, да и только.

По состоянию на 28 марта 1918 года позиция Андогского относительно дальнейшего была следующей: прием на подготовительные курсы в академию, эвакуированную в Екатеринбург, был прекращен, намечалась лишь дальнейшая подготовка тех, кто уже прошел обучение на подготовительных курсах трех очередей. Сбор старшего класса в Екатеринбурге намечался на 10 мая.

5 апреля 1918 года конференция академии постановила завершить теоретическую подготовку слушателей, прошедших подготовительные курсы 3‑й очереди и переведенных в старший класс. В мае были запланированы экзамены, причем баллы за них должны были учитываться при переходе в дополнительный класс, который предполагалось со временем открыть. С 1 июня намечались полевые занятия – учебные съемки и два тактических занятия. С 15 августа по 1 сентября должны были читаться теоретические курсы и вестись практические занятия.

Из 229 слушателей, готовых служить в РККА, налицо имелись 114. Как свидетельствовал профессор М. А. Иностранцев, слушатели по собственной воле не были готовы отправляться в красные штабы, в частности в штаб Северного участка и Петроградского района, и даже тянули жребий.

Новая власть постепенно ужесточала свое отношение к бывшим офицерам. Некоторые слушатели стали жертвами репрессий. Так, 12 марта 1918 года слушателей А. И. Макуловича и И. Н. Полозова из академии направили в ВЧК для приема на поруки арестованных в ночь на 11 марта слушателей А. Ф. Васильева, А. А. Войдакова и А. И. Побыванца. 11 марта в ВЧК с той же целью ездили преподаватель В. Н. Касаткин и председатель комитета слушателей 2‑й очереди А. Л. Симонов. Позднее арестованных освободили. Арест офицера в старой России был экстраординарным событием, поэтому подобные меры властей отчетливо демонстрировали слушателям и преподавателям их положение в новых условиях. Один из слушателей писал в начале апреля 1918 года, что от сложившейся обстановки «мозги уже плавятся».

Март 1918 года стал временем подведения итогов учебы. Ввиду хронического непосещения занятий некоторые слушатели были отчислены, причем решение об этом принимал комитет слушателей. Причиной отчисления могли быть и проступки. Например, слушатель М. П. Фесик был отчислен без права обратного поступления как отказавшийся от назначенной командировки и самовольно уехавший на родину, воспользовавшись документами, выданными ему для другой цели. 188 слушателей были переведены в старший класс без экзамена. Шестеро не прибыли на обучение, не менее 43 человек были отчислены.

Задержки в прибытии слушателей в академию в условиях