Огнем, штыком и лестью. Мировые войны и их националистическая интерпретация в Прибалтике - Владимир Владимирович Симиндей

В вышеописанных зверствах могли принимать участие и служащие полицейских батальонов, носившие к этому времени как старую латвийскую униформу, так и форму вермахта и войск СС.[239] «Отличники» истребительной политики нацистов на Востоке еще в июле 1943 г. были отмечены приказом рейхсфюрера СС Г. Гиммлера: «Принимая во внимание проявленное ими до сих пор отличное поведение, я присваиваю всем латышским батальонам служебное наименование “Латышские полицейские батальоны”».

Мотивация зверств, отмеченная в рапорте В. Балтиньша, совпадает с показаниями бывшего офицера 19-го и 321-го латышских полицейских батальонов Альфреда Витиньша.[240] В протоколе допроса от 15 декабря 1945 г. он отмечает, что в конце мая 1944 г. при встрече с капитаном Ф. Межгрависом (командир 321-го латышского полицейского батальона) зашел разговор об отсутствии места для ночевки. В ответ Межгравис сообщил: «Да, эту “работу” проводил я, я выполнял приказ генерала Еккельна, который приказал все уничтожить русское на своем пути, я сжег более 200 сел и деревень, сжигали также детей и стариков, так как с ними некогда было возиться, полегло их тут тысяч 10, а может быть и больше, всего разве упомнишь. За это я получил “Железный Крест”. Сжигал и производил я это в 1943 г., а теперь на обратном марше негде остановиться на отдых». И добавил: «Здесь наши батальоны и отряды поработали неплохо, русские долго будут вспоминать Прибалтику. Их и не следует щадить, а уничтожать всех до единого, приказы Еккельна есть приказ фюрера, и мы должны защищать их интересы».

Как правило, латышские авторы не решаются выступать с апологией деятельности военного преступника, обергруппенфюрера СС Фридриха Еккельна, сосредоточившись на поиске оправдательных мотивов для латышских легионеров и иных коллаборационистов в тыловых и фронтовых структурах Германии. Однако известный адвокат Андрис Грутупс при консультативной поддержке официозного историка Хейнрихса Стродса отважился на роль маргинального публициста, выпустив в свет откровенно антисемитский памфлет «Эшафот», представивший «Рижский процесс» 1946 г. над нацистскими преступниками как этническую месть советских евреев «блестящим» немецким генералам.[241]

Анализ доминирующих тенденций в латышской «оправдательной историографии» показывает, что официальная Рига, достигнув определенного пропагандистского эффекта внутри страны, сосредоточилась на сверхзадаче оспорить «версии победителей» во Второй мировой войне на международных площадках, пытаясь попутно символически «довоевать» с Советским Союзом и оттенить «оккупационной» риторикой в адрес Москвы реальные масштабы соучастия латышских коллаборационистов в осуществлении нацистской истребительной политики на Востоке.

* * *

Одним из форматов коллаборации были т. н. латышские, литовские и эстонские полицейские батальоны, использовавшиеся нацистами в различных нуждах: от охранной и карательной деятельности до борьбы с партизанами и вспомогательного участия в боях на фронте. Рассмотрим историю одного такого подразделения на примере 36-го эстонского полицейского батальона, прошедшего путь от Тарту до Сталинграда и далее.

В расположение частей 3-й румынской армии, разбитой в ходе Сталинградской стратегической наступательной операции советских войск, германским командованием перебрасывались и весьма экзотические коллаборационистские формирования, малопригодные для фронта, но имевшие опыт соучастия в холокосте и нацистской истребительной политике, проводимой в отношении мирного населения и военнопленных.

36-й эстонский полицейский батальон «Аренсбург» (Schutzmannschafts-F-Bataillon 36) формировался с 23 ноября 1941 г. в Хаапсалу и Курессааре (нем. Аренсбург) под командованием майора Юлиуса Рентера из числа добровольцев, входивших в пронацистскую эстонскую военизированную организацию «Самоохрана» (Omakaitse) и ранее служивших в армии и полиции Эстонии времен националистической диктатуры Константина Пятса (1934–1940).[242] 10 апреля 1942 г. батальон был переброшен во второй по величине город Эстонии – Тарту для пополнения, военного обучения и караульной службы. Численность личного состава на 25 июля 1942 г., за неделю до переброски батальона в Белоруссию, составила 447 коллаборационистов: 22 офицера, 147 унтер-офицеров и 278 солдат. Следует отметить, что солдаты и унтер-офицеры этого подразделения были обмундированы в захваченную немцами старую униформу латвийской армии, но с эстонскими знаками различия. Офицеры же могли носить личную униформу эстонской армии, если она у них сохранилась после присоединения Эстонии к СССР летом 1940 г. Осенью-зимой 1942 г. личный состав получал обмундирование и экипировку вермахта.[243]

В начале августа 1942 г. батальон передислоцирован из Эстонии в Белоруссию (Новоельня), где принимал участие в массовых расстрелах евреев в районе Новогрудка (город Новогрудок, местечко Дятлово), а также участвовал в охране гетто и других мест содержания, конвоировании евреев к месту казни. Несмотря на то, что в журнале боевых действий батальона, отчетах и мемуарах эстонских офицеров умалчивается о кровавых расправах над мирным населением,[244] некоторые шокирующие подробности этих преступлений содержатся в сборнике документов,[245] опубликованном автором данной книги вместе с коллегами, который включает в себя и протоколы допросов бывших служащих 36-го эстонского полицейского батальона (см. приложение). При этом Центр Симона Визенталя, расследующий преступления нацистов и коллаборационистов против евреев, утверждает, что 36-й Эстонский полицейский батальон участвовал в массовых казнях в городе Новогрудок. Также о «возможной» причастности эстонских солдат из этого батальона к казням жертв холокоста в городе Новогрудок сообщила и Комиссия по расследованию военных преступлений, учрежденная по инициативе президента Эстонии Леннарта Мери. В частности, Комиссия на основе материалов допросов НКВД зафиксировала факт, что первая рота 36-го эстонского полицейского батальона участвовала в расстрелах евреев в 15 км от Новогрудка, а вторая рота охраняла гетто в этом городе и конвоировала его узников к месту казни.[246]

При этом следует отметить, что в постсоветский период некоторые выжившие коллаборационисты пытались отрицать соучастие в уничтожении евреев. Так, бывший военнослужащий 36-го эстонского полицейского батальона Василий Арула в 2002 г. заявил газете «Ээсти пяэвалехт», что его подразделение не участвовало в расстрелах евреев. По словам В. Арула, в августе 1942 г. задачей солдат 36-го батальона в белорусском городе Новогрудок было-де охранять конюшню, в которой держали арестованных, среди которых могли быть и евреи.[247]

Далее известно, что в конце августа 1942 г. 36-й батальон был переброшен на Украину в Донецкую область (Сталино), с сентября принимал участие в охране лагерей военнопленных на станции Ханженково и в пос. Катык (Stalag 312 и 385), где