Огненный лес - Игнатий Иванович Бескромный

В штабе посоветовались и решили послать парламентеров, назначив день и час встречи.

Как было условлено, партизанские парламентеры встретились на хуторе с солдатами Нако Добревым и Василем Тошко. Они рассказали, что служат в 8-й роте 379-го строительного полка. В этой роте, наряду с проштрафившимися немцами, имеются и славяне, насильно мобилизованные фашистами.

Перебежчики довольно сносно говорили по-русски, если не считать неправильного произношения. Солдаты рассказали, как их везли в запломбированных вагонах через всю Украину до Дона. Возле Дона они сооружали множество блиндажей и дзотов. Туда приезжали большие фашистские начальники, они заявляли, что этот «вал» русским не одолеть.

— Но очень скоро, как вы это хорошо знаете, «неприступный вал» был взят, и фашисты вновь побежали. Сами они удирают поездами и в машинах, а мы в дождь, слякоть, холод — пешком, в одних паршивеньких кительках, — говорил Добрев.

Он рассказал об издевательском обращении гитлеровцев с насильно мобилизованными солдатами стран-сателлитов.

— Вот и решили мы, — продолжил его рассказ Тошко, — при первом удобном случае бежать. В Народичах, возле Овруча, мы валили лес вдоль линии железной дороги. Мы еще там спрашивали людей, где партизаны, но так и не узнали. Попались нам советские листовки, значит, партизаны близко.

Перебежчики чувствовали себя так, точно их выпустили из камеры смертников. Партизаны окружили их дружеским вниманием, какое обычно проявляют русские люди к тем, кто приходит к ним с добрыми намерениями. Вскоре на нашу сторону перешла группа славян с оружием и сражалась с фашистскими захватчиками.

ОТРЯДЫ НАПРАВЛЯЮТСЯ К ГОРЫНИ

Поступил приказ передислоцироваться на Дубницкие хутора к аэродрому, которому предстоит сыграть важную роль в оснащении партизанских сил и подготовке их к решающим боям в помощь Красной Армии.

Шли преимущественно ночью, но были такие места, где передвигаться свободно можно было днем, лишь выставив дозоры.

В партизанской колонне, несмотря на то что отделилось рейдирующее соединение № 2, людей стало даже больше, чем в июне, когда оставили Дубницкие хутора. Прошла еще одна ночь. С первыми лучами солнца колонна вышла на опушку леса. За лесом — Лютынские хутора, а там уже и Горынь.

Командование соединения наблюдает за движением отрядов на марше.

Разведка донесла: за лето река сильно обмелела, в некоторых местах ее свободно можно перейти вброд. Штаб принял решение переходить Горынь этой же ночью, так как днем река вся просматривалась и простреливалась с дороги из Столина в Сарны.

Небо безоблачно. Солнце еще теплое, ласковое. Такая тишина в лесу бывает только осенью. Но вот послышался шум моторов. По привычке все стали вглядываться в небо. В небе чисто. А звуки все усиливались, приближались.

Прошло несколько минут, и началась стрельба, вскоре превратившаяся в шквальный огонь. В лагере немедленно была объявлена тревога, штабным учреждениям приказано уложиться, быть наготове. Уже прискакали ездовые радиостанции, госпиталя, а редакционные все не показывались. На случай отхода — ни одной лошади, хоть взрывай типографию.

Все тронулись в глубину леса. Остались мы одни. Приготовили на всякий случай гранаты и стали решать, что в силах унести на себе и какие шрифты необходимо уничтожить. Но вот на взмыленных копях примчались ездовые.

— Что случилось?

— Фашисты нагрянули, а лошади, как назло, далеко ушли.

Быстро запрягли лошадей в повозки, проверили оружие и тронулись догонять радиостанцию.

С опушки леса по гитлеровцам били партизанские пушки и минометы. В наскоро вырытых окопах сидели партизаны. На командном пункте под большим деревом находились Бегма и раненный в самом начале боя начальник штаба Григорьев. Врач Стуккей кончал его перевязывать.

Пахло гарью. Фашисты отступили, но все же успели поджечь хутор.

Собственно, бой уже кончился. В хуторе у догоравшей хаты рыдала старуха. Поникнув седой головой, стоял возле пристреленной фашистами коровы старик хозяин.

Подошел Бегма с каким-то человеком.

— Ну, вот и живой полицай, — сказал он, улыбаясь. — Нужно отвести в штаб.

Оказывается, стоя на деревянном мостике на краю хутора, Бегма услышал, что кто-то под мостом шевельнулся. Он быстро вытащил маузер и заглянул под мост:

— А ну, вылазь… Брось оружие!

Полицай покорно бросил на землю свой карабин и поднял руки.

Когда предателя вели мимо стариков, крестьянин ткнул его кулаком в лицо и гневно сказал:

— У, фашистська гадюка! Богато нашоi кровi попив. Це вiн нiмцiв сюди привiв, падлюка. Дайте я його, гада, убью.

Пришлось убедить деда, что предатель свое получит, но без самосуда.

Лицо у полицая продолговатое, острое, что-то есть в нем лисье. Мешком висит на костлявых плечах засаленный гестаповский китель с белыми алюминиевыми пуговицами. Зато обут в новые добротные сапоги польского покроя, с высокими задниками.

— Помилуйте, я в партизанах останусь, пригожусь, — шипит предатель.

— Иди, не оглядывайся!

У штабной повозки полицая принял начальник разведки.

Вскоре Лука Егорович Кизя и группа партизан привезли полную фурманку пленных фашистов. Это были нацисты, окончившие специальную школу гестапо «Ост-полицай». Один из них, длинный верзила, отправивший, надо думать, на тот свет немало наших людей, трясясь от страха, не переставая бормотал: «Партизан гут, партизан гут…»

Как выяснилось, на этот раз оккупанты столкнулись с партизанами, сами того не желая. Из Столина в Сарны направлялся сам гебитскомиссар. Его сопровождала на машине команда гестаповцев, вооруженная пулеметами и минометами. Партизаны отряда Каплуна по-прежнему держали под контролем дорогу Лунинец — Сарны. Поэтому гитлеровцы направились грунтовой дорогой в объезд и тут наскочили на другой отряд, который и дал им жару. Пленные гестаповцы рассказали, что возле реки осталось много убитых, а гебитскомиссар тяжело ранен.

Было семь часов вечера, когда со стороны Сарн опять появился на машинах большой отряд фашистов. Они открыли сильный заградительный огонь и, пользуясь темнотой, забрали трупы своих «героев». Преследовать их не стали.

Как быть дальше? Идти обратно было рискованно. Противник, конечно, сообщил уже о стычке в Высоцк, где находились большой гарнизон оккупантов и бандеровцы. Впереди враг тоже постарается устроить засаду, чтобы помешать переходу партизан через Горынь. Тщательно взвесив все «за» и «против», командование приняло решение продолжать путь к реке и прорваться любыми средствами.

Кончился тревожный день, наступила еще более тревожная ночь. Что таится в этой предательской тишине? Было одно уязвимое место — мало боеприпасов. В случае затяжного боя партизанам пришлось бы очень трудно. Однако все обошлось благополучно. Противник, перепуганный тем, что произошло днем, никак не обнаружил своего желания помешать партизанам перейти через реку.

Началось движение. Вскоре подошли к Горыни. Переправились вброд люди, лошади, повозки. Тихо, без единого выстрела. Реку перешли