Заметки на полях вахтенного журнала - Ренат Мустафин

– Да нет… – улыбнулся Кисляков. – Когда Бык прибыл на корабль, ему доложили, что проблема на Шаворе решена, показали нетронутые с момента залпа данные стрельбы, которые полностью совпадали с утверждённым планом, и честно признались, что всё дело в бракованной бомбе, у которой, скорее всего, сработала вторая баллистика. Офицеры МТУ,[92] произведя нехитрые расчёты, эту версию подтвердили. Ни у кого просто и мысли не возникло о кнопке аварийного залпа, а Серёга Иванов по поводу этого молчал как партизан на допросе. В общем, отделались лёгким испугом, разобравшись «в узком кругу ограниченных людей».

* * *

Уже с самого начала морской парад начался с дерготни…

Сначала «Дозорный» получил приказание сниматься раньше времени, чтобы загодя выйти на курс выполнения демонстрационных стрельб. Убрали сходню, отдали носовой и, отведя нос корабля от причала, отдали кормовой швартов…

Стоя на правом крыле сигнального мостика, Берёза привычно скомандовал:

– Право руля, правая машина – вперёд самый малый!

И видя, что корма отошла причала, командир хотел уже дать команду «Обе – малый вперёд!», как даже не услышал, а, скорее, почувствовал среди общей какофонии докладов голос Кислякова, находившегося на противоположном борту:

– Командир, стоп!!!

Ни секунды не задумываясь, Сергей проорал в банан:

– Стоп обе!!!

– Есть, обе стоп! – одновременно со звуком сигнализации машинного телеграфа, переключенного на «Стоп», услышал Берёза голос вахтенного офицера.

Не успел Сергей уточнить у старшего на борту, чем вызвана данная команда, как прямо из-под форштевня СКРа выскочил белый катер командующего флотом, решивший срезать угол.

– Бабушку вашу – с перевёртом в перехлёст из поворота в перекос, и через гвоздями забитый клюз обратно в загробные рыданья! – вырвалось у командира, причём так эмоционально, что, кажется, это услышали и на самом катере командующего. После чего Берёза, взяв микрофон, поинтересовался, – Гаврила Иванович, как там слева?

– Чисто. Можно ехать, – на манер Берёзы ответил Кисляков. – Давай, командир, а то уже опаздываем!

Отойдя от причала и выйдя на заданный курс, командир «Дозорного», памятуя случай с Шавором, решил ещё раз проиструктировать минёра.

– Виктор Сергеевич, – включив линию трансляции, соединяющую его с командиром БЧ-3 произнёс в микрофон Берёза, – выполняем всё так же, как и на репетиции. Сперва, по моей команде, стреляем торпедой, а потом бомбами. Чтобы ты ориентировался, между торпедным и бомбовым залпом будет примерно десять секунд. Понятно?

– Так точно! – ответил Анашенко, и Сергей полностью переключил внимание на управление кораблём.

– Смотри, командир, «Кузнецов» ветром развернуло, и теперь корма его точно на пеленге стрельбы, – обратил Кисляков внимание Берёзы на изменение в обстановке.

– Вижу, Гаврила Иванович! Только, если сейчас поворачивать, то мы слишком близко к причалам пройдём. Вот пульнём болваном и подвернём.

– Ну, добро!

На подходе к точке торпедного залпа, командир снова взял микрофон:

– Торпедный аппарат левого борта – товсь!

– Товсь выполнено!

– Залп!!! – скомандовал Берёза и, дождавшись доклада «Залп произведён, торпеда вышла!», дал команду рулевому:

– Лево руля, курс 265!

Нос корабля начал плавно скатываться влево, но в тот момент, когда гюйсшток визуально уже почти достиг среза кормы стоявшего в трёх кабельтовых авианосца, ожили бомбомётные установки, выплёвывая из своих стволов практические бомбы.

Реакция Кислякова оказалась молниеносной! За считанные мгновения он успел отдать две самые необходимые в этот момент команды:

– Руль – лево на борт! Минёр – дробь!

Но корабль в три тысячи тонн водоизмещением – это не автомобиль и даже не катер. Его невозможно заставить резко изменить направление движения одним поворотом руля… И командир с Гаврилой, затаив дыхание, с ужасом наблюдали, как по пологой дуге приближаются к корме «Кузнецова» всплески от падающих бомб. РБУ замерли, но бомбы, выпущенные ими за несколько секунд, ещё продолжали падать, и расстояние между «султанами» и флагманом флота неумолимо сокращалось.

Увидев очередной фонтан в десяти-пятнадцати метрах от кормы авианосца, Сергей осознал, что следующая бомба обязательно впечатается либо в борт, либо в палубу корабля. Он до боли в глазах всматривался в освещённый солнцем профиль «Адмирала Флота Советского Союза Кузнецова» и ожидал развязки, отчётливо понимая, что это конец не только его командирской карьеры, но и, скорее всего, жизни на свободе…

Однако прошла секунда… вторая… третья! А ни очередного всплеска, ни разрушений на борту авианосца не было!!!

Из оцепенения его вывел голос руководившего морской частью праздника контр-адмирала Литвинова, раздавшийся из динамика ВПС:

– «Дозорный» – «Оливе»!

– Есть «Дозорный»! – схватил трубку стоявший ближе к ВПСу Кисляков.

Берёза посмотрел на Гаврилу и увидел побледневшее и покрытое испариной лицо старшего товарища.

«У меня, наверное, рожа ничем не лучше… Однако, голос у Иваныча абсолютно спокойный. Я бы так не смог…» – подумал Сергей.

– «Дозорный»! Что вы там творите?! – слово в слово повторил Литвинов фразу Благобытенко, произнесённую несколько лет назад.

– Всё в порядке, товарищ комдив! Действуем согласно утверждённому плану! – придав к спокойствию в голосе нотку удивления, ответил капитан 1 ранга.

– Какой там, к чертям собачьим, план, когда у вас бомбы под корму «Кузнецова» ложатся?!!

– Да нет, Сергей Александрович, с нашей стороны всё нормально, – ещё более «удивился» Кисляков. – У Вас, видимо, ракурс такой!

– Да? Ну ладно! – сделав вид, что поверил, отозвался Литвинов, которому с вышки поста наблюдения вся бухта видна была как на ладони. – Продолжайте!

– Есть! – ответил Гаврила и кивнул командиру.

– Командиру БЧ-7 поставить ложную уводящую цель из ПК-10! – правильно истолковав кивок начальника, скомандовал Берёза.

После того, как окончилась постановка «забора» и корабль лёг на курс в точку якорной стоянки, Сергей Олегович перестал сдерживать рвущиеся наружу эмоции.

– Минё-ор! – рявкнул командир с такой силой, что стоявший рядом рулевой подпрыгнул и схватился за ухо.

– Есть, товарищ командир! – в проёме двери ГКП показалось взволнованное лицо Анашенко.

– Гашиш Марихуаныч! – не замечая, что от волнения он величает командира БЧ-3 так, как в шутку (чаще за глаза), имея ввиду созвучность фамилии и некоторую флегматичность характера, именовали Виктора Сергеевича офицеры-сослуживцы, обратился к минёру Берёза. – Какого хрена?!! Какого-такого корнеплода, я Вас внимательно спрашиваю, бомбы сошли без какой бы то ни было команды с моей стороны? Или же я для мебели сюда поставлен лишь с той целью, чтобы только ленивый начальник не ткнул внутрь нежного командирского тéльца сучковатым черенком от совковой лопаты за все ваши косяки?

– Товарищ командир, Вы же сами сказали…

– Что я сказал? Когда?! – перебил офицера капитан 2 ранга. – Да у меня волосы на всём теле поседели, пока я наблюдал, как Ваши бомбы к заднице «Кузнецова» подкрадываются! Не веришь? Хочешь, покажу???

– Вы же сказали, товарищ командир, что