Заметки на полях вахтенного журнала - Ренат Мустафин

– Фуххх! – с шумом выдохнул Сергей Олегович. – Вы меня точно, если не в могилу, то на нары отправите! Ключевым тогда было слово «примерно»! И сказано это было лишь для того, чтобы ты мог ориентироваться во времени, а не прыгать как мартышка на кнопке «Залп» без команды. Верно говорят, что человек, хоть раз в жизни побывавший в минёрской шкуре, уже никогда нормальным не станет – по себе знаю!

И, уже более спокойно посмотрев на командира БЧ-3, Берёза продолжил:

– Осмотреть РБУ, доложить расход боезапаса! Разбираться со всем этим после будем!

Через некоторое время Анашенко, вновь прибыв на ходовой пост, доложил:

– Товарищ командир, расход боезапаса – двадцать РГБ-60 из двадцати четырёх.

Сергей внимательно посмотрел на Кислякова, но Гаврила Иванович лишь чуть кивнул и отвернулся к иллюминатору, будто его это не касалось вовсе.

– Ты хоть понимаешь, что это значит? – обратился Берёза к капитан-лейтенанту.

– Нет. А что?

– А то, что если бы не Гаврила Иванович с его командой «Дробь!», – Сергей вновь взглянул на Кислякова, – то на причале нас бы уже ждал «воронок», и после люди с очень добрыми и очень внимательными глазами задавали бы нам оч-чень неприятные вопросы. А потом, дорогой ты мой Виктор свет Сергеевич, – по тундре, по железной дороге в телогрейке и треухе… Так что теперь твоя прямая обязанность – поить уважаемого Гаврилу Иваныча отборным армянским коньяком до самой пенсии!

Когда командир отпустил Анашенко и подошёл со словами благодарности к Кислякову, тот, всё так же глядя в иллюминатор, тихо произнёс:

– Правильно говорят, что у каждого корабля своя судьба и характер. «Дозорный» как будто специально проверяет своих командиров на прочность. Я, командуя им, по «Марьяте» стрелял, ты – по «Кузнецову». У меня на Дне ВМФ косяк с бомбой вышел, у тебя он (хоть и в другой интерпретации) повторился. Всё развивается по спирали…

– Да уж… Только вот развивается всё как-то по прогрессии… – поддержал тему Берёза. – У нас, Гаврила Иванович, даже минёры теперь именные. Ваш – «Латышский Стрелок», а мой – «Убийца Авианосцев»!

– Ну, будем считать, что этот экзамен ты выдержал, и подобных ляпов больше не повторится.

Празднование Дня Военно-Морского Флота продолжалось…

Ролевые игры

Следует помнить, что больные вообще, за редчайшим исключением, находятся в угнетённом настроении духа. Для самого успеха лечения врач должен ободрять больного…

Г.А.Захарьин

Сергей изображал из себя пациента, она была доктором…

– Шире рот открой! И не дёргайся так – хуже будет…

Чувствуешь?

– Ага…

– Спиртное вчера употреблял?

– Угу…

– Сколько?

– Не помню. Товарищ орден получил, ну и…

– Чтож, тебе же хуже…

После, глядя на него, абсолютно разбитого и морально подавленного, склонилась к самому уху и, придавив грудью, еле слышно спросила:

– Что, жалко себя – любимого?

– Ещё как!

– Терпи! Такой женщине, как я, отказывать нельзя!

В это Берёза, почему-то, сразу поверил. Сидел и ждал, что будет дальше.

– Ну, приступим. Люба, держи ему голову. А ты если будешь дёргаться, – это уже к нему, – шею жгутом зафиксирую! – Так больно?

– А-а-а!

– Сам виноват!..

– О-о-о!

Если бы не погоны капитана первого ранга на плечах, Сергей бы давно уже смылся, но приходилось держать марку. Теперь он понял, почему ему сказали прийти в форме.

Боль, конечно, не адская, но Берёза честно пытался оторвать подлокотники кресла, в котором сидел, однако кресло было сделано на совесть. Голову его держали крепкие руки, и Олегыч сразу вспомнил расхожую шутку знакомых врачей: «Хорошо зафиксированный больной в наркозе не нуждается!»

– Вот и всё! – Сергей медленно открыл глаза и увидел у себя перед носом вырванный зуб. – Итак: два часа не есть, спиртное сегодня не употреблять… (рухнула последняя надежда на общедоступную анестезию)…иначе откроется кровотечение, привезут в госпиталь, позвонят мне. Я не поленюсь, приеду. И тогда…

Дальше Берёза уже не слышал. Ему было хорошо…

Бизон

Кто из детей не мечтал о собаке,

О красивом и ласковом псе,

Который встречал бы тебя у порога

И лаял (пел на своём языке).

Он от врагов меня защищал бы

И вещи мои сторожил,

А я бы в долгу не остался —

И жизнь бы свою с ним прожил.

Андрей Кутько

Как и когда он появился на борту корабля, уже и забыли. Тот, кто приволок из города этого игривого щенка – помесь немецкой овчарки и двор-терьера – уже давно уволился в запас и изредка вспоминает о своей службе на краснознамённом Северном флоте…

Просто, как-то в один из дней, на глаза старпому попался катящийся по палубе пушистый чёрный комок с сине-бело-синей повязкой «Рцы»[93] вместо ошейника.

– Чей зверь? – вопросил старпом, оглядывая замерших матросов.

Народ на баке притих, не зная, что ответить и чего ожидать от грозного начальника. Все знали, что в служебном плане старпом суров и непреклонен, но в житейских вопросах он – человек настроения. Может случиться так, что и прикроет глаза на незначительное нарушение Устава[94], не отражающееся непосредственно на боевой подготовке корабля. Пауза затягивалась…

– Ну? – поднял бровь начинающий терять терпение старший помощник.

– Наш… – тихо произнёс старший марсовый Хидиров, служить которому оставалось чуть более месяца.

– Чей «наш»? – голос старпома стал ещё более грозным.

– Боцманский, – уже более уверенно ответил Хидиров. Семь бед – один ответ.

– И как зовут?

Матросы молчали как партизаны…

– Понятно! «Мамо, купи на базаре кутёночка, назови Старпомом. Приеду – утоплю заразу!», – процитировал он известное матросское письмо.

По понурым физиономиям подчинённых капитан 2 ранга понял, что угадал.

– Значит так! Поскольку самоё прозвание «Старпом» не гарантирует зверюге положенный статус и, к тому же, создаёт предпосылки к дурному с ним обращению, данную кличку не утверждаю! Будет зваться… – капдва посмотрел на лобастую голову и мощные лапы, присел и почесал щенка за ухом. – БИЗОН!

Матросы, уже успевшие мысленно попрощаться с полюбившимся щенком, облегчённо выдохнули.

– Да, кстати, – продолжил поднявшийся от Бизона старший помощник, – на повязку «Буки» нашейте, чтобы Уставу соответствовало.[95] А командиру я сам доложу.

Вот так Бизон стал полноправным членом экипажа большого противолодочного корабля «Маршал Рокосовский».

* * *

Увольнялись в запас матросы, менялись командиры, а Бизон так и нёс службу на ставшем для него родным корабле. Это был уже не игривый щенок, а матёрый пёс, пользующийся любовью и заслуженным авторитетом у команды.