Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Георгиевич Вишняков

эти торчат из щелей у плафонов. Слава боролся с ними оригинальным способом – хватал эти хвосты и резко дергал. В удачные разы до трёх-четырёх единиц лишал рудиментов. Писк сразу превращался в вой, а потом наступала тишина – до следующего приплода крысы избегали елозить над девятнадцатой каютой.

Постепенно Славина карьерная звезда закатывалась, Доблестный встал в завод, всех, кого надо, забрали, а про остальных забыли, включая и Славу. …

Я, окончивши классы, назначился флагманским штурманом на родную бригаду, и в этом качестве отправился на Доблестный принимать экзамены на классность у личного состава БЧ-1. Минёром там служил мой добрый друг Юра, и я уже предвкушал чрезвычайно событийный и насыщенный вечер.

Но дорога задержала, и в Росту я приехал уже поздно. Светило солнце, полярный день только заканчивался, но причалы 35 завода и палубы кораблей пустовали – отбой уже прошёл. «Кому и как о вас доложить,» – вахтенный у трапа не успел выйти из сонной задумчивости, а я уже проскочил мимо него в тамбур, бросив ему на ходу: «Проверяющий из штаба бригады».

Юра встретил меня душевно – из сейфа досталась бутылка шила, из рундука банка тушёнки, без стука в каюту ввалился Слава: «Братан! Здорово!» Только разлили, подняли – зазвонил телефон, а я разглядел на славином кителе повязку «Рцы» и портупею. Он схватил трубку: «И что? И где он? А, б…», схватил фуражку и выбежал в коридор.

«Дежурит, бедолага, ну, давай…» – наши подходы к снаряду периодически сопровождались топотанием в коридоре, неясным шумом, перекатывающимся по корабля из носа в корму и обратно. «Беспокоится Слава, службу бдит…» – одобрительно кивали мы головами.

Дверь распахнулась, каюту снова заполнил Слава – потная красная физиономия, – расстёгивая воротник кителя, выдохнул: «Вот же гад, а? Припёрся какой-то проверяла на борт, шляется неизвестно где, сейчас нароет, маринист, замечаний, завтра с утра сниматься придётся…»

Вот тут-то до меня и дошло, кого Слава ищет. Прости, говорю, старина, проверяла-то это я… Дёрнув головой, Слава преодолел позыв захрустеть моей гортанью, помолчал и выдохнул: «Ну, наливайте за встречу…»

Обстановка разрядилась, разговор плавно коснулся всех служебных тем и перешёл на антиалкогольную компанию. Нас-то она не очень волновала – спиртом корабли продолжали снабжаться, не пропадём, но вот в качестве напитка Слава разочаровался: «А я вам говорю – нельзя его теперь разбавлять! Надо пить на вдохе и запивать!» – и продемонстрировал. Получилось впечатляюще. «Дай-ка я попробую,» – отозвалось во мне ретивое.

Выдыхаю (меня ещё папа учил пить спирт неразбавленный), глотаю, поворачиваюсь к умывальнику – плеснуть воды в стакан… А Слава придерживает эту поворотную соску своей медвежьей лапой и участливо приговаривает: «Каешься, Паша? Вот и я по твоей милости с вытаращенными глазами по низам носился, проверяла хренов» – Подождал ещё секунд пять и, сжалившись, сунул мне в руку стакан с водой…

«Ах ты ж, Слава, гад, – говорю, продышавшись, – чтоб тебе вылезло, брат называется.» Слава и сам уже был не рад, всё норовил мне по спине похлопать – еле уклонился от этого его похлопывания, не соизмерил бы он силу от раскаяния и загнал бы меня в инвалидность…

Хорошо мы досидели остаток ночи, душевно. Не видел я его с тех пор, и как его жизнь сложилась – не знаю. Но с теплом вспоминаю единственного однофамильца, встретившегося мне на жизненном пути.

Такие дела.

Веди

Среди множества сигналов боевого эволюционного свода есть такие, которые ни слышать в эфире, ни видеть на фалах не хочется. Один из них – «Веди».

БЭС даёт ему единственную трактовку – «Ваш курс ведёт к опасности».

Никогда я его не слышал в свой адрес, и слава Богу…

…Весеннее утро на 8 причале Североморска началось для меня с вызова в рубку дежурного по кораблю ещё до подъёма флага: «Паша, позвони своему флагманскому флотилии». Флагманский штурман флотилии капитан 1 ранга Удовица был человек немногословный, к шуткам не склонный, специалист высшего класса. Авторитет он был для меня безусловный, поэтому, когда после моего представления я услышал в трубке телефона не привычное «Павел Георгиевич, привет», а «Здравствуйте, товарищ старший лейтенант», то в животе похолодело. Пока Александр Ильич (первый штурман «Киева», кстати) хмыкал, прокашливался и продувал носовые, в моей голове крутились различные истории моих нарушений, недосмотров, разгильдяйства и тд – с какой начнёт? И что сказать в ответ, чтобы осталось время убежать в недосягаемую даль?

– Вы «Красную звезду» вчерашнюю читали?

– Нет, товарищ капитан 1 ранга, не успел…

– Ничего Вы не успеваеете. Меньше надо спать в вашем возрасте.

– Не сплю, товарищ капитан 1 ранга.

– Ещё и пререкается. Не пререкайся, старлей, иди, газету читай, первую страницу, потом перезвонишь…

Переход на «ты» оставлял надежду, что всё ещё наладится – но что там в газете? Звёздочка никогда не была нашим основным чтивом, как, впрочем, и «На страже Заполярья», которую остряки давным-давно переименовали в «На страже захолустья». На борту свежей явно не было – почта-то наша в Видяеве, ну, раздобуду где-нибудь…

«Паша, командир уже оборался, где ты ходишь, беги скорей к нему,» – сочувственные нотки в голосе дежурившего Кости Смирнова были последним гвоздём, заколотившим меня в гроб уныния и тоски. «Ну-с, товарищ штурман, почитайте,» – гуля в лбу Виктора Николаевича Кислицына горела красным, глаза прищурены, газета в вытянутой руке смята.

Статья, взволновавшая моих начальников, как по специальности, так и строевых, располагалась на первой странице. Витя аккуратно по линеечке подчеркнул название корабля, упоминавшегося в ней: «Сторожевой корабль «Ленинградский комсомолец» полным ходом двигался по Кольскому заливу. Но – то ли вахтенный офицер зазевался, то ли рулевой отвлёкся: корабль начал отклоняться от линии рекомендованного курса…» Далее расписывались опасности, поджидавшие Ленком в северном колене залива, и действия бравого расчёта поста рейдовой службы, отследившего опасное отклонение: «В эфире раздался сигнал «Веди!» – и корабль вернулся к плановому движению» и тд.

Холодок протянулся по позвоночнику – получение «Веди» от поста ничем хорошим для штурмана не светило. Как минимум – пересдача зачётов лично Главному штурману флота, а по плохому можно было и с корабля – «полированного крейсера» по меркам гремихинской ОВРы, – вылететь в ту же ОВРу. «Когда такое было?» – грозный вопрос командир вывел меня из печальной задумчивости. «Никогда не было,» – ответствовал я, лихорадочно перебирая в памяти последние выходы из Североморска. «Так идите и разбирайтесь, час вам на всё-про всё, откуда этот, – Витя вгляделся в подпись под материалом, – капитан 3 ранга Имярек взял всё это!»

Выскочив на причал, я помчался на ПРС мыса Алыш – мимо дивизийного домика, по валунам, ещё не сошедшему снегу… Старший расчёта – мичман одних лет со мной – сочувственно выслушал мой сбивчивый рассказ, принёс