Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Георгиевич Вишняков

тарелке с первым ЭТО было – по два, по три продолговатых мясных кусочка, через которые проходил тоненький, хорошо различимый хрящик, и собственно говоря, именно их наличие и послужило причиной ора – орали на вестовых, потом на помощника по снабжению: «Х…ми кормишь, помощник?! Обнаглели вкрай в вашем тылу, говядину нормальную на х…и меняете?!»

Под взглядами офицеров помощник по снабжению – худющий Гаврилов, присланный на Ленком в ссылку после какой-то мутной истории на одном из североморских полков, – срывающимся голосом начал объяснять, что ввиду отсутствия говядины на момент получения мяса по накладной ему пришлось получить две коробки бычьих хвостов, это равноценная замена «килограмм-на килограмм», а если бы он не получил этих хвостов, то неизвестно, когда в следующий раз машина будет, а корабль собирается в море…

Витя слушал, кивая головой, а потом сказал: «Да, товарищи офицеры. Благодаря усилиям помощника по снабжению у нас есть возможность поесть суп из бычьих хвостов – как в парижском ресторане. Пользуйтесь возможностью,» – и начал есть.

По окончанию обеда командир негромко спросил у Гаврилова: «Личному составу ещё первое не варили с этим субпродуктом, нет? И не надо, а то обязательно какой-нибудь Вакуленчук найдётся» – все понимающе с соответствующими ухмылками закивали головами.

Хвосты оказались вполне. И бульон неплох.

А вчера на рынке гляжу – по 380 рублей за килограмм.

О дождевой форме одежды

Прибежавший оповеститель что-то напутал – машины у ДОФа уже не было.

Ушла, не дождавшись штурмана, значит, тревога левая, в море не идём. Но на корабль нужно прибыть и отметиться, вот, мол, какой у нас штурманец бравый – с неба льёт, как из ведра, а он пешком 7 километров прошагал, лишь бы боевую готовность поддержать.

…Действительно – как из ведра. Зайду-ка я домой за зонтиком и начну движение по вьющейся вдоль сопок и озёр арагубской трассе.

…

Движение заняло у меня часа 3: потоки, льющиеся со склонов, попытки их обойти, и зонтик этот, который ломался ветром со всех сторон, и в конце пути окончательно свихнувшийся. В общем, на корабле я появился в тот момент, когда отбой уже прозвучал, но сход ещё не начался.

Дежуривший Юра Рыжков с сожалением поглядел на меня жалкого и мокрого: «Пашичка, тебя Витя ждёт, прям немедленно, «прям вот как придёт этот диссидент – сразу ко мне», не-не-не, вот не надо в каюту, и сухого не надо надевать – больше жалости вызовешь, иди, Пашичка, а я неподалёку буду, если что с бинтами и носилками…»

Виктор Николаевич Кислицын в ответ на моё «здравияжелаютащкомандирразрешитевойти» оглядел меня с головы до ног, под которыми растекалась лужа, и отрицательно покачал головой: «Не надо штурман, я сам к вам выйду». Вышел и начал внимательно меня осматривать, а в моей голове быстро проворачивались варианты моих преступлений и наказаний – опоздал, но прибыл, фуражка грибом, но насквозь промокшая и форма не определяется, воротник не застёгнут, но подбородок опущен, подбородок не брит, но я по тревоге…

– «Что это?! Что это вы держите в руке, штурман?!»

– …? (в уме, конечно, в уме)

– «В руке у вас что?! Что это за предмет?!»

– «Это был зонтик, товарищ командир!»

– «Зонтик? Что такое зонтик?»

– «Ну, зонтик, товарищ командир, вы что, смеётесь?»

– «Вы что – под дождём с зонтиком шли?!»

– «Так точно, пока не сломался!»

Витя забежал в каюту, порылся на книжной полке и сунул мне в руку тёмно-зелёную книжку, мы все её прекрасно знали – приказ Министра обороны СССР № 250 «Правила ношения военной формы одежды…»: «Ну ка, найдите мне там что-нибудь про зонтик…»

Взял я этот томик в руки и полистал, прекрасно зная, что нет там ничего про зонтик. Совсем недавно я этот приказ изучал, пытаясь найти там разрешение ходить с пластиковым пакетом Мальборо… Эх, думаю, пропал мой сход…

Так оно и оказалось. Командир приказал принести плащ-дождевик, выданный Родиной, и весь вечер мы с ним в коридоре изучали особенности его ношения и отдания чести на месте и в движении.

И вот ведь что – не ношу я с тех пор зонтики-то. Только над женой или ещё кем. А сам – либо в плаще/куртке, либо мокну.

Вот как отрезало – не ношу зонтики…

Братан

«Как, говорите, фамилия?!» – капитан 2 ранга Савин, командир скр «Доблестный, повысил голос и уже не улыбался, – «Вишняков?» Первый раз моя фамилия вызывала такую реакцию, но не отказываться же: «Так точно, Вишняков» – «А у вас старшего брата нет?» – «Нет». «Ну идите… пока.»

Закончив свою службу на скр-126, я из Гремихи вернулся в Североморск, зашёл на дивизию, получил предписание на Ленком и решил двигаться в Ара-губу на Доблестном, который аккурат закончил погрузку боезапаса после дока. Но представление командиру выбило меня из колеи и ввергло в угрюмую задумчивость.

Штурман «Доблестного» Серёжа Бондаренко покатился со смеху, услышав мой рассказ о командирском приёме, выглянул в коридор и заорал: «Слава! Слава, иди сюда!» И в каюту заглянула круглая улыбающаяся морда – это и был местный Вишняков, капитан-лейтенант, командир РТД. Добрейшая душа, толстяк, не карьерист ни разу и хохмач…

Мы сразу с ним сошлись, звали друг друга «братан», конечно, он старший. Слава был очень силён, и когда кто-нибудь из окружающих борзел, то ему достаточно было нахмуриться, чтобы ситуация плавно скатывалась на нет.

Как дежурному по кораблю цены ему не было – ни один матрос «годок-подгодок», не говоря о всяких полторашниках, никогда в жизни бы не отважился на его дежурстве нарушить безобразия, водку попьянствовать… Слава брал таковых за ворот и встряхивал, иногда завершал воспитательный процесс подзатыльником… нет, не было желающих поспорить со Славой идти или не идти на физзарядку.

Дело своё он знал, от службы не отказывался, но и не напрашивался. Язык у него был острый, с реакцией не задерживался. Если мне не изменяет память, именно он был автором знаменитого ответа на возмущённый крик командира: «Стоите тут, глазами хлопаете, дышите вчерашним!» – «Никак нет, товарищ командир – свежак!» Для понимания ситуации надо добавить, что дело было в 7.30 утра, офицеров построили в коридоре кают-компании.

Командиры-начальники его ценили как специалиста, но относились к нему неоднозначно – несправедливость Славу раздражала, за словом он в карман не лез, мог и в табло без лишних слов зарядить, – чем и объясняется реакция Савина на моё появление.

Я редко с ним виделся – и Доблестный и Ленком носились по морям, как угорелые. Иногда встречались: «Как дела, братан?» – «Нормально, Паша», – и рот до ушей всегда…

Крысы нас доставали – писк, топот лап за подволоком, хвосты