Истребительные батальоны НКВД в период Великой Отечественной войны. Организация, управление, применение. 1941—1945 - Тимофей Дмитриевич Медведев

объемов. Несмотря на отмечаемые командирами батальонов жалобы бойцов на плохое питание при 10—12-часовой учебной и служебной деятельности, за счет увеличения площади хозяйств, а также налаживания шефских отношений с местными колхозами областным батальонам и в 1942 и в 1943 годах удавалось избежать голода и смертности военнослужащих[416]. Вместе с тем общее положение с обеспечением продуктами было сложным, его хватало только на то, чтобы бойцам и командирам не грозила голодная смерть.

Особенно тяжелым состояние военнослужащих батальонов было в районах области, находящихся внутри блокадного кольца. Так, по итогам проведенного в сентябре 1943 года медицинского освидетельствования из 363 бойцов Колпинского, Ораниенбаумского, Парголовского и Всеволожского истребительных батальонов только 118 человек были признаны годными к службе в подразделениях[417]. Остальные бойцы имели различные проблемы со здоровьем, в том числе связанные с недостаточным питанием. Отмечу, что речь идет не о частях первой линии, а о формированиях, выполняющих милицейские функции в ближнем тылу.

В основном подразделения в неоккупированных районах области занимались патрулированием местности, выставляли посты на дорогах, обеспечивали охрану предприятий, железных дорог, несли наряды на станциях, совместно с войсками НКВД участвовали в прочесывании лесных массивов[418]. С помощью истребительных батальонов органы госбезопасности стремились создать систему оповещения о появлении в том или ином районе неизвестных, при этом стараясь максимально расширять географию их оперирования. Однако в первую очередь в связи с отсутствием достаточного числа подготовленного личного состава в полной мере на территории Ленинградской области эти планы осуществить не удавалось.

К концу 1943 года структура личного состава областных батальонов не претерпела серьезных изменений – несколько увеличилось число военнослужащих, совмещающих службу с работой, стало больше младших командиров[419]. Это было связано с процессом рассредоточения батальонов по небольшим населенным пунктам. В августе – сентябре произошло расформирование четырех прифронтовых батальонов (Колпинского, Ораниенбаумского, Парголовского, Всеволожского), некоторые командиры оставшихся были переведены в другие истребительные части, также прошли характерные для всех регионов выезды специальных инспекционных комиссий на места с проведением совещаний и «оргвыводами»[420]. Впервые с военнослужащими были проведены занятия по разминированию местности, подготовлены специальные группы саперов, в дальнейшем перебрасываемые на освобожденные в ходе наступления территории. Правда, посещаемость этих занятий, как, впрочем, и любых других, была далеко не стопроцентной, особенно среди бойцов и командиров, совмещающих службу с работой[421]. В среднем она колебалась от 40 до 60 % от общего числа военнослужащих.

Перманентная проблема с комплектованием, решить которую не помогло в том числе обращение начальника штаба истребительных батальонов подполковника Гусарова к члену Военного совета фронта А.А. Кузнецову, усугубилась в декабре 1943 года. В докладе Гусарова начальнику Центрального штаба полковнику Трофимову содержится информация о том, что 6 из 16 областных батальонов (в том числе Маловишерский, Волховский и другие) насчитывали в своем составе от 6 до 30 человек, то есть батальонами по факту не являлись и были слабо боеспособными[422].

Причиной подобного сокращения численности назывался проведенный в ноябре призыв военнослужащих в РККА, а также отсутствие необходимых человеческих ресурсов для пополнения батальонов. Отмечалось, что не подлежащие мобилизации граждане массово задействуются для проведения заготовок дров и торфа, что не позволяло использовать их для для укомплектования[423]. Данный пример в очередной раз являет собой проявление типичной для подразделений проблемы непродуманной структуры подчинения и их невысокой эффективности, в результате чего истребительные части оказывались в состоянии хронического некомплекта, а их интересы учитывались достаточно эпизодически. Однако вместе с тем в течение всей войны имел место стойкий вектор на необходимость воссоздания и поддержания функциональности истребительных батальонов, что приводило к ситуациям, подобным описанной выше.

Предложение расформировать шесть неукомплектованных батальонов не было принято, в ответном приказе Трофимов потребовал больше использовать местные ресурсы, в том числе активистов[424]. Под последними, судя по всему, подразумевались члены партии и комсомола из числа городских служащих и жителей сельской местности. Несмотря на то что к сентябрю 1943 года количество членов и кандидатов в члены ВКП(б) и комсомола достигло в некоторых батальонах 40–45 % от общего состава, вопрос изыскания людей продолжал стоять перед областным штабом, который в дальнейшем, по сути дела, зафиксировал новую численность истребительных батальонов, лишь незначительно пополнив их[425].

К январю следующего, 1944 года численность подразделений во всей области упала до 1082 человек, из них 354 были женщинами. При этом в ноябре – декабре 1943 года резко сократилось число допризывной молодежи, с 257 человек (данные за октябрь) до 19 в ноябре и 41 в декабре.

Скорее всего, такое положение вещей было связано с проведенным призывом молодых людей в ряды РККА. В областных батальонах проходили службу лица непризывного возраста, по социальному происхождению являющиеся крестьянами из районных колхозов и рабочими предприятий районных центров. Примерно половина из общего числа военнослужащих оставалась на казарменном положении (хотя и отмечались случаи «ухода бойцов из батальонов на работы», особенно характерные в период посевной и уборочной кампаний)[426]. Таким образом, сами военнослужащие зачастую не воспринимали службу в батальонах как непосредственно военную, а скорее относились к ней как к милицейской, в некоторой степени необязательной. Вопросы ведения хозяйства в ряде случаев стояли на первом месте, что приводило к отчислению военнослужащих из подразделений или наложению на подобных «дезертиров» взысканий.

В 1944 году истребительные части продолжали действовать на территории области, прежде всего в качестве структур, применяемых для охраны и зачисток освобожденных в ходе наступления территорий. Основными задачами, применительно к Ленинградскому региону, были очистка полей сражений, задержание коллаборационистов и прочих «контрреволюционных элементов», контроль над населенными пунктами. При этом ввиду фактического отсутствия на освобожденных территориях населения, способного нести службу, в западные районы области перебрасывались подразделения, ранее проходившие службу в Тихвинском, Боровичском, Валдайском и других районах[427]. Соответственным образом подготовленный личный состав привлекался для проведения разминирования местности[428].

В отличие от западных регионов СССР, где существовало организованное подполье и батальоны активно применялись для борьбы с ним, в Ленинградской области они выполняли скорее контролирующую функцию, будучи разбросанными небольшими группами (чаще всего отделениями) по населенным пунктам[429]. Также подразделения осуществляли наблюдение за воздухом, для чего и была выбрана именно такая схема базирования. Активно проводился сбор оружия и другого имущества на полях сражений: так, за март подразделения собрали 182 винтовки, 7 пулеметов, большое количество боеприпасов и листовок. Боестолкновений и потерь среди военнослужащих батальонов за 1944 год практически не было. К концу 1944 года все областные истребительные батальоны были сняты с казарменного положения, а часть офицерского состава передана в