Белый легион в Парагвае. Русские герои Южной Америки - Дмитрий Михайлович Абрамов

В эшелонах смеялись и плакали гармони, пылали песни. Между путями отхватывали русского и гопака, в почернелых, обожжённых зноем и стужей лицах веселой тревогой блестели глаза; топотом, гиком и хлопаньем жёстких ладоней заглушали в себе тоску, голод, страх и отчаяние…

На горизонте переливались сочные бакинские огни, а в Баладжарах было холодно, голодно и неприютно. Толпами валили в город, но и там хлеба не было. С Каспийского моря перекатом шёл воевой ветер и чёрным стоном штурмовал горы»[31].

* * *

Николай Францевич Эрн родился в 1879-м году в Тифлисе в семье вышедшего в дворяне из простых аптекарей управляющего Закавказскими военно-аптечными складами. Все дети в семействе Эрнов были крещены в православии и до конца жизни сохранили глубокую веру. Он окончил 2-ю Тифлисскую мужскую гимназию и Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище. Ещё совсем молодым в чине корнета он был направлен на подавлении восстания в Северном Китае[32]. Затем служил в 43-м драгунском Тверском полку, дислоцировавшемся на Кавказе. В 1906-м году окончил Николаевскую Академию Генерального штаба.

В годы Первой Мировой войны в чине подполковника был начальником штаба 66-й пехотной дивизии. Это было в пору знаменитой Евфратской операции, проведенной генералом Н. Н. Юденичем и закончившейся блестящей победой русских войск. Затем в чине полковника он был назначен начальником штаба 1-й Кавказской казачьей дивизии. Следом его ждала служба в рядах Экспедиционного корпуса генерала Баратова.

Не приняв революцию, Николай Францевич вступил в Добровольческую армию, в которой занимал пост помощника дежурного генерала штаба Главнокомандующего. После разгрома Добровольческой армии на юге России, а затем Русской армии в Северной Таврии и в Крыму, он с семьёй эвакуировался в Болгарию. Некоторое время генерал со своей семьёй жил в Югославии (в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев). После эвакуации остатков Белой армии из Крыма генерал-майор Эрн состоял при штабе генерала Врангеля в сербском местечке Сремски Карловцы. Он преподавал военную историю в Николаевском кавалерийском училище и в Крымском кадетском корпусе в 1921–1924-м годах в городе Белая Церковь (в провинции Банат). Училище было расформировано летом 1924-го года, генерал потерял работу, и вся его семья оказалась на грани нищеты. С 1924-го года для русской эмиграции в Европе наступили трудные времена. Когда и корпус, и училище были закрыты, генералу пришлось покинуть Югославию.

«Он решил ехать в Южную Америку, так как его пригласили друзья – князья Тумановы ехать в Бразилию, куда их пригласил друг, в общину, где работали на земле», – вспоминала дочь генерала Наталья Николаевна Эрн.

* * *

Николай Францевич занял деньги и вместе с Тумановыми поехал в Бразилию. Его супруга Мария осталась в Белграде и жила, зарабатывая преподаванием музыки. Она была великолепной пианисткой. Дочь Наталия уже училась в институте. Когда корабль, на котором Николай Эрн со своими друзьями подошёл к берегам Бразилии, то стало известно, что там разразилась буржуазно-демократическая революция. Пассажирам на дали сойти на берег. Их пароход взял курс на Уругвай. Лишь там эмигранты смогли сойти на берег. Уже скоро они испытали все «прелести» эмигрантской жизни. Князь Туманов устроился на работу в порту, а княгиня Туманова играла на рояле в кинематографе. Демонстрация немых фильмов, сопровождавшихся исполнением музыкальных сочинений (особенно на фортепьяно или на рояле) позволяло музыкантам заработать в кино.

Благодаря Ивану Беляеву бывший генерал Русской армии Николай Эрн получил приглашение приехать в Парагвай. Ему пообещали должность преподавателя военной школы. Планировалось, что он будет преподавать тактику и фортификацию. Поскольку денег у бывшего генерала не хватало, то по замыслу Беляева таким эмигрантам прислали и билет. Не раздумывая Николай Францевич поехал в Парагвай. Это произошло в 1924 году.

К сожалению, он ни слова не знал по-испански. Но уже через две недели он должен был приступить к чтению лекций. Однако у бывшего генерала была очень хорошая память, не зря он в своё время служил офицером Генерального Штаба. В день ему пришлось учить по двести слов. Это было невероятно тяжело. Однако во всём этом был Божий Промысл, и Эрн прочёл свою первую лекцию. Но первое время его знания испанского не выходили за рамки того, что он читал своим курсантам. В последствие его слушатели рассказывали ему, какое впечатление он на них произвел. Курсанты и кадеты очень полюбили русского генерала и, слава Богу, он за год неплохо освоил испанский.

* * *

Как только дочь закончила институт в Белграде, жена Мария написала об этом Эрну. Он немедля собрал все свои сбережения и, заказав билеты, оплатил приезд жены и дочери Наталии в Парагвай. Затем отпросился у руководства и взял отпуск в своем училище, уехав в Аргентину на семь дней. Николай Францевич встречал своих родных в Буэнос-Айресе у самого причала.

Стояла солнечная сентябрьская весенняя погода. Со стороны Атлантики сильный, тёплый ветер гнал редкие облака. Волны накатывали и бились о мол и волнорезы, вздыбливаясь бесчисленными взрывами брызг, откатываясь и пенясь. Ветер овевал людей, стоявших в порту Буэнос-Айреса на причале, потоками запахов океана и мириадами мельчайших капелек соленой влаги. Корабли поскрипывали цепями якорей, слегка покачивало на волнах катера, лодки подбрасывало и качало сильнее. Чайки и другие морские птицы парили над водой и кричали. Ветви пальм на берегу гнулись, развивались, словно приветствуя людей, сходящих с парохода. На душе у всех: тревога, ожидание. На лицах – улыбки и волнение. Все вглядывались в поток идущих по сходням и искали знакомые лица. Кто-то уже махал рукой и что-то кричал, узнав родное лицо, кто-то ещё поспешно искал глазами с замиранием сердца.

Слёзы радости вдруг наполнили глаза у двух женщин, когда те, сойдя с парохода, оказались в объятиях мужа и отца.

– Боже мой! Николенька неужели мы опять видим тебя! О, эти долгих и страшных четыре года! – всхлипывая и утирая слёзы повторяла Мария Давыдовна.

Николай Францевич обнимал жену правой рукой и, прижимая к себе, целовал её и говорил:

– Ну будет, будет Маруся. Всё миновало, мы теперь вместе. Вместе до конца.

– Ах, папа, папа, как мы натерпелись на этом пароходе. Особенно когда подошли к берегам Бразилии. Мы уже надеялись сойти на берег, а там – революция! – с волнением рассказывала дочь.

– Видишь, Наташенька, всё в руце Господа нашего Иисуса Христа! Все эти испытания он посылает нам во Спасение! Но он же нас и милует, – уверял Наташу Николай Францевич, целуя дочь в голову и обнимая её левой рукой.

– Ах, Николенька, всё это так, да только пережить-то всё непросто, – говорила Мария Давыдовна.

– Хорошо, хорошо мои родные. Самое страшное позади. Будем строить здесь свою жизнь, – увещевал Николай Францевич.

А на глаза бывшего генерала Русской Армии, прошедшего огни и воды, пережившего столько невзгод, закалённого войной, смертью и