1914 год. Гибель русской гвардии - Андрей Юрьевич Петухов

на что указывал в своих воспоминаниях генерал Головин: «…Х австро-венгерский корпус попадал в стратегический мешок, вследствие чего незачем было стараться бить его встречным ударом в лоб. Стратегически, гораздо разумнее была оборона отряда ген. Мрозовского за речкой Гелчев, впредь до сбора гвардейского и III кавказского корпусов за правым его флангом и выхода 5-й армии в тыл Х австро-венгерского корпуса» (Головин Н.Н. Русская армия в Великой войне. Дни перелома Галицийской битвы. Париж, 1940. С. 84). Для принятия верного решения генералу Мрозовскому необходимо было оценить оперативную обстановку на фронте. Но увы — полководческие способности дарованы не всем…

Будучи свидетелем боя у Владиславова 20 августа (02 сентября), генерал Олохов имел возможность оценить действия генерала Мрозовского и не повторять его ошибок в будущем. Но, отдавая приказ о ночной атаке на господствующую высоту близ фольварка Градобице 11 (24) октября, он предпочёл оставаться во власти эмоций и амбиций, прикрывая свою оперативную близорукость и стратегическую недальновидность рассуждениями о неизбежности кровавых потерь на войне. Потерь, которых можно было избежать, правильно оценив развитие событий на фронте. Приведём мнение полковника Зайцова 1-го: «С рассветом 12-го, огонь австрийцев вдруг совершенно прекратился и разведка вскоре выяснила, что венгры ушли! Полк бросился их преследовать через ф. Градобице на Зволю. Что же произошло? История венского Кригсархива даёт нам сейчас на это ответ. 31-я Гонведная дивизия V венгерского корпуса, отбивавшая атаки нашего XXV корпуса, целиком в этот день переправившегося через Вислу у Ново-Александрии, держалась там почти весь день, но когда части XXV корпуса были усилены и 45-й дивизией нашего XIV корпуса, она сдала и откатилась от Ново-Александрийской переправы на 10 вёрст к Лагову и этим обнажила правый фланг дравшейся с нами 33-й венгерской дивизии. Поэтому фельдмаршал-лейтенант фон Ребрах и “вынужден был из-за отхода 37-й гонведной дивизии загнуть свой правый фланг”. Этот загиб правого фланга 33-й дивизии и выразился в том, что после атаки нашего III батальона, она, в ночь с 11-го на 12-е октября отвела его от Марко-Воли и ф. Градоцице на 6 примерно километров назад. Отход бывших против нас венгров был, таким образом, предрешён ими ещё до ночной атаки нашего III батальона, и вызван он был не лобовыми атаками, которые так настойчиво проводил наш штаб дивизии, а неудачей соседней своей дивизии на Ново-Александрийской переправе» (Зайцов А.А. Семёновцы в 1914 году. Гельсингфорс, 1936).

Из вышесказанного следует, что тактическое звено — полк — нередко действовало по способностям, изолированно, находясь в неведении о планах соседних частей. А вышестоящие штабы, дивизионные, корпусные и армейские, не организовали взаимодействия и не проявляли должного оперативного мышления, что крайне важно в условиях маневренной войны, когда обстановка на фронте менялась стремительно. Даже самый выверенный стратегический план — лишь вариант из нескольких возможных путей развития ситуации. Он мало чего стоит без учёта эволюции фронта и развития событий. Надо признать, что не многие генералы императорской армии владели искусством оперативного управления крупными войсковыми соединениями в условиях быстро меняющейся обстановки. По этой причине войска часто несли неоправданные потери. В первую очередь редели самые боеспособные, преданные престолу гвардейские полки, которые с самого начала Великой войны направлялись на наиболее ответственные участки фронта. В итоге — довоенный состав императорской гвардии был в значительной степени истреблён летом и осенью 1914 года.

С восхищением пишет С.П. Дирин о моральном духе семёновцев, ходивших в ночную атаку 11 (24) октября: «…люди исполнили в эту ночь свой долг и беззаветно вышли из окопов на почти верную смерть. Такой доблестной, спаянной роты я уже более за всю войну не встречал. Не только был жив дух подготовки мирного времени, но и запасные, влитые в роту при мобилизации, за два месяца пребывания в ее рядах, успели слиться с ротой и впитать ее дух и дисциплину. Когда на следующий день подсчитали потери обоих рот, то убитыми и ранеными оказалось чуть ли не около 80 %. При такой пропорции, сколько же могло остаться в ячейках и не пойти в бой? Разве что единицы… Исключительно темной ночью из ячеек, отстоявших друг от друга чуть не на десять шагов, о принуждении и речи быть не могло. Каждый был предоставлен своей совести. Каждый был волен выйти из ячейки, или еще глубже в ней зарыться… А как умирали!.. Наутро офицеры, обходя поле боя, были поражены видом этих рядов солдат, лежавших головами вперед и чуть что не равнявшихся умирая… Значит, ни у кого не было попытки уйти назад. А ведь ночью это так просто и так легко!..» (Макаров Ю.В. Моя служба в Старой гвардии 1905–1917. СПб.: Северная звезда, 2013. С. 320).

12 (25) октября 9-я армия перешла в общее наступление. 1-му гвардейскому корпусу приказано выйти на линию между деревнями Суха и Зволень.

После стремительной атаки преображенцы заняли деревню Сарнов и совместно с семёновцами овладели многоярусной укрепленной позицией у фольварка Градобице. В плен сдалась целая рота венгров при двух пулемётах. Семь разведчиков 16-й роты во главе с подпоручиком Вансовичем 2-м захватили фольварк Зволя, пленив венгерский отряд из двух офицеров и сорока трёх нижних чинов. К концу дня преображенцы заняли боевую линию между фольварками Тартак и Градобице.

Около 12 часов 13 (26) октября «…наступил незабываемый по красоте и подъёму духа последний период Ивангородских боёв. Всё поле покрылось бегущими вперёд, с винтовками наперевес, частями гвардии. Всюду раздавалось громовое русское ура. Противник, предпочитая сдачу в плен смерти, толпами выбегал из окопов и строился в колонны, выкидывая белые флаги» (Торнау С.А. С родным полком… С. 44). Не пожелавшие сдаться австрийцы бросали окопы и пытались укрыться в лесном массиве, прозванном «Чарным лясом». Лёгкая гвардейская артиллерия метко посылала им вслед целый дождь шрапнелей, которые разрывались над самыми спинами бегущих. Во время лихой атаки поручик П.М. Миркович привёл к штабу полка для пополнения поредевших батальонов две маршевые роты из Петрограда. Картина общего наступления гвардейских частей произвела неизгладимое впечатление на необстрелянных солдат.

«Около полудня, — пишет австро-венгерская история войны, — удар русской гвардейской пехоты прорвал фронт 33-й дивизии и вынудил отход всего корпуса» (Андоленко С.П. Лейб-гвардии Преображенский полк в Великую войну. Париж, 1969. С. 3). Атакуя отходящего противника, преображенцы заняли деревни Берздежа, Пенков и Чарныляс, где и заночевали. В том бою взвод преображенцев из двадцати трёх солдат взял в плен сто восемьдесят австрийцев. За этот подвиг командир взвода старший унтер-офицер Таранов получил Георгиевский крест 3-й степени из рук государя. Одновременно лейб-гвардии Семёновский полк с боем вышел на южную