1914 год. Гибель русской гвардии - Андрей Юрьевич Петухов

Горний и сосновый лесок, поручик Иванов-Дивов 2-й рассыпал роту в цепь и приказал открыть огонь по неприятелю, отступавшему впереди по открытой местности на расстоянии около двух с половиной километров. Объективная оценка такому решению есть в его собственных записках: «Результат, конечно, был ничтожный и только заставил австрийцев уходить быстрее. В это время подошла 8-я, и Мельницкий, соблазнившись моим дурным примером, тоже рассыпал свою роту в цепь и открыл огонь. За 8-й подошла 6-я рота Веселаго. Феодосий Александрович указал мне на бесполезность нашего огня и сказал, что он продолжает движение на Кржешов. …Войдя в Кржешов, мы были обстреляны шрапнелью с другой стороны Сана. Пришлось оставить роту в окопах, вырытых австрийцами, и послать посыльного привести двуколки с патронами, так как носимый запас мы расстреляли в Кржешове Горнем. Пока ждали, теряя драгоценное время…» (Иванов-Дивов А.В. 7-я рота Лейб-гвардии Семеновского полка в Галиции // Военная быль. № 91. Париж. Май 1968). Действуй 7-я рота более решительно, то, при внезапном её появлении у переправы, возможно, удалось бы предотвратить подрыв моста и взять много трофеев и пленных.

Подпоручик Тухачевский и раньше открыто оспаривал мнение своего непосредственного начальника, а в бою за Кржешов и вовсе решил действовать самостоятельно. В том числе, вероятно, сыграло роль болезненное состояние поручика Иванова-Дивова 2-го в день боя. К ночи он жаловался на здоровье: «Я чувствовал себя плохо. Отказавшись от еды, я думал заснуть, но сильная головная боль и тошнота меня мучили» (Иванов-Дивов А.В. 7-я рота Лейб-гвардии Семеновского полка в Галиции // Военная быль. № 91. Париж. Май 1968). Но главное, что по складу характера и командирским качествам ему ближе оказался расчётливый и решительный капитан Веселаго, под чьё руководство он вскоре и перешёл.

Однажды подпоручик Тухачевский, не переходя на личности, высказал свою точку зрения в присутствии всех офицеров 7-й роты, о чём с горечью и нескрываемой обидой свидетельствует А.В. Иванов-Дивов: «Не помню, с чего начался разговор, но вдруг Тухачевский заявил: “Считаю совершенно абсурдным то, что в гвардии нет производства за отличие и что надо идти в хвосте за каждой бездарностью, которая старше тебя по выпуску”. Меня это взорвало. Фольборт, наверное, помнит наш разговор на соломе в полутемной, освещенной свечкой халупе, у меня же он остался в памяти до сих пор.

Заявление Тухачевского было для него очень характерно, и вся его последующая жизнь руководилась беспринципным стремлением сделать карьеру, безразлично — путем ли подавления Кронштадтского восстания или расстрелом белых под Казанью, но заставить обратить на себя внимание» (Иванов-Дивов А.В. 7-я рота Лейб-гвардии Семеновского полка в Галиции // Военная быль. № 91. Париж. Май 1968).

Глава восьмая. Петровская бригада в Ивангородском сражении

У Кржешова похоронили погибших. В торжественной обстановке прошло награждение нижних чинов первыми Георгиевскими крестами. Утром 4 (17) сентября, под звуки полкового марша, преображенцы перешли государственную границу. Перенос военных действий на вражескую территорию у всех вызвал прилив энтузиазма. За рекой Сан лейб-гвардейцы отдохнули несколько дней и вновь двинулся в поход. Высланная на разведку кавалерия не обнаружила неприятеля на семьдесят вёрст вперёд. Потрёпанные в многодневных боях австрийские части отошли в глубь своей территории.

По-осеннему дождило. Грунтовые дороги развезло, но отличные австрийские шоссе облегчали большие переходы. Обозы сильно отстали, что более всего давало о себе знать нехваткой хлеба и табака.

Одновременно с боями за стратегическую линию Люблин — Холм на левом крыле Юго-Западного фронта шла победоносная Галич-Львовская операция. С 5 (18) августа 8-я армия генерала Брусилова, а с 6 (19) августа 3-я армия генерала Рузского перешли к решительному наступлению, которое завершилось взятием Львова 21 августа (3 сентября) и Галича 22 августа (4 сентября). В Галицийской битве русские войска одержали полную победу. Планы германского командования удержать весь Восточный фронт силами только австро-венгерской армии потерпели фиаско. Чтобы отвлечь внимание русского командования от австрийской Галиции, им пришлось создать угрозу Варшаве и Ивангороду. Для отражения удара генералу Иванову пришлось отозвать части 4-й, 9-й и 5-й армий.

С 9 (22) по 13 (26) сентября преображенцы стояли в большом селе Колбушеве, где получили приказ срочно двигаться на север. В осеннюю непогоду шли они усиленными ночными маршами. На подходе к Ивангороду пришло известие о серьёзной угрозе Варшаве. Спеша к фронту, на раскисших грунтовых дорогах люди и лошади выбивались из сил. Реку Сан полк перешёл напротив Самдомира. После привала по наведённому понтонному мосту пребраженцы миновали Вислу. Издали уже доносился орудийный гул.

Поздно вечером 9 (22) октября вблизи от Ивангорода в опустевшей, разорённой деревне Колбушев Горный лейб-гвардии Преображенский полк располагался на ночлег. Измотанные тяжёлым многодневным маршем, солдаты и офицеры расходились по отведённым им хатам. Неожиданно к полковнику графу Игнатьеву приехал офицер с приказом из штаба крепости — немедленно занять линию впереди фортов и остановить противника. В тот день 33-я австро-венгерская дивизия сбила русскую пехоту с позиций. Где она закрепилась — точных сведений не было. Враг мог уже занять селения, предназначенные для обороны. Чтобы никто не пострадал в темноте при прохождении мимо различных оборонительных сооружений, полковник граф Игнатьев потребовал проводника. Без отдыха, меся грязь под ледяным дождём, батальоны разошлись по назначенным им боевым участкам вблизи деревни Сарнов и Сарновского озера. К счастью, неприятель к тому времени ещё не появился. Утром 10 (23) октября без единого выстрела полк занял указанный ему участок. Полковник граф Игнатьев приказал 3-му батальону выдвинуться вперёд к Сарновскому озеру. Наступая через лес, цепи 10-й и 11-й рот напоролись на австрийцев. Под огнём они залегли и окопались. Оба младших офицера 10-й роты подпоручик Хвощинский{83} и поручик Зборомирский получили пулевые ранения. В результате боя наступление 33-й австрийской дивизии остановилось. В тот день преображенцы взяли 200 пленных и 4 пулемёта.

Следующие два дня прошли в перестрелке. Окопы, особенно на участке 11-й роты, близко подступали к неприятелю. Малейшее движение вызывало ружейный и пулемётный огонь. Присутствие врага ощущалось и в темноте, когда австрийские стрелки реагировали даже на огонёк от папиросы. Двухдневное лежание в открытом поле в индивидуальных ячейках сказалось на моральном состоянии солдат. Прекратились шутки и разговоры. Каждый стремился поглубже врыться в землю.

Наиболее тяжёлые потери в период ивангородских боёв понёс лейб-гвардии Семёновский полк. На рассвете 8 (21) октября генерал фон Эттер неожиданно получил приказ о передвижении к Ивангороду, и, пройдя за день около 35 вёрст, семёновцы заночевали в селе Парафьянка. Утром вновь двинулись к Ивангороду. Бесконечные заторы на шоссе, запруженном артиллерией и обозами, сделали