1914 год. Гибель русской гвардии - Андрей Юрьевич Петухов

Переночевав в хороших условиях в богатой деревне Гута Кржешовская, утром 1 (14) сентября 2-й батальон продолжил движение в авангарде полка. Дорога проходила через вековой сосновый бор. Перемещение по ней затрудняли сыпучие пески, разбитые колёсами многочисленных повозок.

Около 11 часов головные 6-я и 7-я роты вышли к реке Танев. В этом месте она была мелководной, но из-за холодной и дождливой погоды решено было не переправляться вброд. Гвардейские сапёры, как могли, восстанавливали сожжённый отступившим неприятелем мост. На торчащие из воды обугленные столбы они положили доски. По узкому шаткому настилу поодиночке с дистанцией в три шага солдаты осторожно переправлялись на противоположный берег.

К командиру своей 7-й роты подошёл подпоручик Тухачевский. По воспоминаням А.В. Иванова-Дивова, между ними состоялся короткий диалог: «“Пятки замочить боятся, — сказал он. — Позвольте я переведу роту вброд, здесь не глубоко”. “Конечно — нет, — ответил я ему, — есть распоряжение переходить по мосту и менять его ни к чему, тем более, что холодно. А если вам нравится, можете переходить вброд один”. “Слушаю, господин поручик!”» (Иванов-Дивов А.В. 7-я рота Лейб-гвардии Семеновского полка в Галиции // Военная быль. № 91. Париж. Май 1968).

После этих слов, держа ремень с револьвером высоко над головой, не раздеваясь, он спрыгнул с берега и по грудь в воде бодро пошёл вперёд, разгребая свободной рукой воду. Его порыв вызвал сдержанные улыбки солдат, что продолжали спокойно переходить реку по мосткам. Моросящий дождь промочил солдатские гимнастёрки, а северный ветер пробирал до костей, и поступок юного офицера казался им ненужным мальчишеством.

Переправившись через реку, солдаты составили винтовки в козлы, развели костры и принялись готовить чай. Развели огонь и в одинокой обгоревшей сторожке, битком набитой людьми обеих рот. Туда же зашёл промокший до нитки М.Н. Тухачевский. Только он разделся и разложил свои вещи на просушку у огня, как раздался тревожный крик: «Конница немцев!» Солдаты кинулись к винтовкам. Кто-то куда-то выстрелил. Капитан Веселаго выхватил шашку и плашмя огулял ею спины явных паникёров, успокоив их.

На лесной опушке маячило несколько улан Его Величества. Вражеской конницы поблизости не оказалось. Того, кто поднял ложную тревогу, тоже не нашли. Скомандовали построение. Вновь вызывая улыбки у солдат, на правом фланге 7-й роты в чём мать родила стоял подпоручик Тухачевский с наганом в руке. Его нагая стройная атлетическая фигура смотрелась забавно. Командиры рот добродушно посмеялись над его молодостью. Думается, что капитан Веселаго запомнил этот комичный случай «форсирования речки вброд» в одиночку юным подпоручиком, поступок, граничащий с безрассудством. Было ли это лишь банальным стремлением выделиться?

Следует вспомнить, что инициативность и упорство с детства являлись отличительными чертами М.Н. Тухачевского. Можно привести целый ряд эпизодов, подтверждающих это. Например, ещё во время учёбы в кадетском корпусе он раздобыл руководство по изготовлению скрипок и своими руками сделал скрипку, выучился играть на ней и затем давал домашние концерты для своей семьи. И в кадетском корпусе, и в Александровском военном училище он стремился быть лучшим. Однажды на учениях назначенного часовым в сторожевое охранение юнкера младшего класса Тухачевского по какой-то причине забыли сменить вовремя. Простояв сверх положенного срока больше часа, он не покинул пост по распоряжению, переданному через посыльного юнкера. Как полагалось, он дождался ротного командира, который поставил его на пост сторожевого охранения. За примерное понимание служебных обязанностей М.Н. Тухачевского сразу выдвинули в портупей-юнкера. На экзаменах по тактике при переходе в старший класс он блестяще решил тактическую задачу и получил приз. За отличную стрельбу ему объявили благодарность по училищу. Весной 1913 года на училищном турнире, как лучшему гимнасту и фехтовальщику, ему вручают первую награду — саблю.

Будучи сам инициативной и яркой личностью, Феодосий Александрович Веселаго конечно понимал, что неординарные люди иногда проявляют себя очень странным образом. И когда встанет вопрос о переводе подпоручика Тухачевского в 6-ю роту, он согласится принять его под своё начало.

Подошедший полковник Вешняков сообщил, что батальон назначен в сторожевое охранение полка, и приказал поручику Иванову-Дивову 2-му поставить дозоры южнее дороги, фронтом на юго-запад, на высоте перелеска, что в двух километрах от речки Танев.

Первый взвод под командованием подпоручика Тухачевского пошёл в головную заставу, а основная часть 7-й роты выдвинулась по дороге в намеченном направлении. Через полтора километра им навстречу выехала группа всадников — штаб Отдельной гвардейской кавалерийской бригады с генерал-майором Маннергеймом во главе. Вот что пишет об этой встрече А.В. Иванов-Дивов: «Остановив роту, я подошел к генералу с рапортом, что 7-я рота Лейб-гвардии Семеновского полка выслана в сторожевое охранение на рубеже таком-то. К моему удивлению, вместо того, что бы дать мне какую-нибудь ориентировку о противнике, Маннергейм, с видимым удовольствием обращаясь даже не ко мне, а к офицерам своего штаба, ответил: “А-а, пехота! Мы можем отдохнуть! По коням, господа”. Для меня это был полный афронт: я совершенно не получил ориентировки от Михаила Сергеевича и обрадовался встрече с офицерами конницы, прикрывавшей наше походное движение. Не получив и от них никаких указаний, я был в совершенном недоумении» (Иванов-Дивов А.В. 7-я рота Лейб-гвардии Семеновского полка в Галиции // Военная быль. № 91. Париж. Май 1968).

Быстро темнело. В назначенном месте на лесной опушке в полукилометре друг от друга поручик Иванов-Дивов 2-й расположил две заставы, а сторожевой резерв отвёл на пятьсот шагов назад. Впереди располагались три головных дозора подпоручика Тухачевского. Справа находилась 8-я суворовская рота, а слева — части лейб-гвардии Московского полка. Однако высланные для связи с ними дозоры до утра так и не наладили связь. Долго тянулась тревожная, холодная и ветреная ночь. В целях маскировки костры не разводили и даже курили «в рукав».

На рассвете 2 (15) сентября поступил приказ полковника Вешнякова присоединиться к полку, ночевавшему в деревне Гарасюки. Конноординарец, который привёз распоряжение, служил и проводником. Он повёл роту просёлками на север. К удивлению поручика Иванова-Дивова 2-го, выяснилось, что он всю ночь ожидал неприятеля совсем не с той стороны, где тот находился на самом деле. В половине девятого 7-я рота догнала главные силы семёновцев.

В боевую линию пошли 1-й батальон — на правом фланге и 2-й батальон — на левом, который стремился охватить правое крыло вражеской укреплённой позиции. Правее семёновцев наступали преображенцы.

Ожидая сигнала к наступлению, 2-й батальон расположился в неглубоком овраге и под прикрытием домов небольшой деревни, которую вяло обстреливала австрийская артиллерия. Редкие шрапнели рвались высоко над крышами домов. Впереди располагался город Кржешов и