На фронтах Первой мировой войны. 18-й гусарский Нежинский полк - Александр Александрович Карский

В ноябре-декабре бои продолжались только на юге – в Молдавских Карпатах, в Валахии и Буковине. На всем остальном фронте активные боевые действия не велись – продолжались лишь ставшие привычными артиллерийские перестрелки. Войска пополняли убыль после «Ковельской бойни».

Сохранившиеся приказы по полку №№ 852–893 (с 1 по 31 декабря 1916 года) дают ясное представление о состоянии Нежинцев в начале той зимы. Бивак у оз. Шины обустроили капитально: были отапливаемые печами бараки с вешалками, с пирамидами для ружей, кони стояли в конюшнях. Каждый эскадрон регулярно мылся в бане. Для отработки навыков стрельбы был построен тир. У каждого эскадрона имелась и площадка для выездки и проведения занятий по применению холодного оружия – пик, шашек. Занятия шли по графику. Много внимания уделялось химической защите, правилам применения противогазов, сигналам оповещения. Имелся метеорологический пункт, над которым вывешивались флажки: желтый – погода неблагоприятная, возможна газовая атака, синий – погода благоприятная. Пулеметная команда была увеличена до 56 человек, они постоянно занимались сборкой-разборкой пулеметов Мадсона и производили практические стрельбы.

5 декабря в 19 часов полк был сменен на позиции братьями-черниговцами. А на следующее утро по случаю тезоименитства Императора Николая II прошел молебен, а затем в 11 часов состоялся парад в полной боевой амуниции.

8 декабря была баня для нижних чинов, а на следующий день проведен медицинский осмотр (надо заметить, в полку насчитали довольно много простуженных). После обеда, в 16.30, отправились менять Черниговцев.

В декабре полк заступал на позицию еще 17 и 25 декабря. Последний выход пришелся на праздник Рождества Христова. Накануне полковой священник в помещении 4-го эскадрона отслужил всенощную, а в 9.30 утра 25 декабря – Божественную литургию с молебном по случаю избавления Отечества от нашествия врага в 1812 году.

В конце года начала проводиться в жизнь крайне непопулярная в войсках военная реформа. Пехотные полки из 4-батальонного состава приводились в 3-батальонный. К выделенным батальонам добавлялись новоиспеченные, наскоро собранные из маршевых рот, они сводились в новые полки, и получались 12-батальонные дивизии 4-й очереди, развернутые совершенно без артиллерии.

Роль конницы на полях сражений неуклонно снижалась. А пехоты требовалось много, особенно после неудачного вступления в войну, на стороне Антанты, Румынии: теперь протяженность линии фронта существенно увеличилась. Поэтому решено было сократить кавалерию: из 6-эскадронного состава привести полки к 4-эскадронному. Однако это радикальное нововведение будет проводиться в жизнь в начале следующего года. А в конце 1916 года, 24 декабря, приказ № 883 по Нежинскому полку лишь доводил до сведения нумерацию эскадронов в развертываемом при 16-й КД двухдивизионном стрелковом полку. 1-й дивизион – гусарский (Черниговского полка эскадроны № 1 и № 2, Нежинского полка эскадроны № 3 и № 4), 2-й – уланский (Новоархангельского полка эскадроны № 5 и № 6, Новомиргородского полка эскадроны № 7 и № 8). Командиром гусарского дивизиона назначался ротмистр 18-го гусарского Нежинского полка Николай Вааг (уже был подписан Высочайший приказ о его производстве в подполковники), командование спешенными эскадронами Нежинцев возлагалось на штаб-ротмистра Георгия Векилова.

В 19 часов вечера 29 декабря Нежинцы были сменены на позиции Черниговцами и отошли на бивак у оз. Шины. Здесь они и встретили Новый, 1917-й, год.

9. Семейные предания и реликвии

Тут, думается, уместно рассказать о деятельности на протяжении 1916 года, в отрыве от родного 18-го гусарского Нежинского полка, моего прадеда, подполковника В. А. Шевченко. Повествование построю, основываясь на его «Послужном списке», чудом сохранившейся записной книжке и, разумеется, на семейных преданиях.

Из записной книжки можно узнать, что курс лечения после контузии был пройден с 30 ноября 1915 по 14 января 1916 года в лазарете Московского Биржевого и Московского Купеческого Обществ. Жить поначалу пришлось в съемной комнате, платя по 30 рублей за жильё и еще по 25 рублей в месяц за стол. При этом аккуратно выплачивалось жалованье 90 рублей, добавочные за выслугу лет – 40 рублей и еще так называемые столовые – 30 рублей. Вообще из этих, казалось бы, сухих финансовых записей возникает достаточно ясная картина жизни госпитализированного в разгар войны офицера, во всяком случае – ее материальная составляющая. Кстати, на 2-м Московском распределительном эвакопункте при выписке (14 января) была получена еще сумма за лечение в течение 45 дней из расчета 1 рубль 50 копеек в сутки. Конечно, на фронте, со всеми добавками, выходило существенно больше – около 300 рублей в месяц.

Выше уже сообщалось, что, находясь на излечении в Москве, подполковник приобрел в собственность просторную пятикомнатную квартиру. Очевидно, возвращаться в Елец после войны уже не имело смысла: подходил пенсионный срок, на тогдашнюю военную пенсию обер-офицера вполне можно было прожить в первопрестольной, а для детей в этом огромном городе было больше перспектив. Но как же удалось собрать необходимую сумму на покупку дорогой квартиры? Можно сказать, средства копились всю жизнь…

Всё началось с небольшого домика в Ельце, на Безымянной улице. В этом домике, расположенном неподалеку от казармы и конюшен, в сентябре 1896 года снял комнату молодой корнет Василий Шевченко, направленный после окончания Елисаветградского кавалерийского училища в только что сформированный 52-й драгунский Нежинский полк. Строение принадлежало елецкому купцу Игнатию Аввакумовичу Батурину, а проживала в нем его дочь, Пелагея, со своим мужем Семеном Арефьевым и тремя дочерьми – Сашей (1893 г. р.), Аней (1894 г. р.) и новорожденной Олей. Затем на свет появились мальчики – Алексей (1898 г. р.) и Василий (1900 г. р.). В феврале 1902 года С. И. Арефьев скончался. Через год вдова сочеталась законным браком с квартирантом, к тому времени уже поручиком, и тот усыновил-удочерил всех ее детей.

В 1905 году И. А. Батурин передал по дарственной домик своей дочери. Вскоре после Русско-японской войны В. А. Шевченко приобрел одноэтажный деревянный дом с большим садом на Успенской улице. Но при этом он сам с семьей продолжал жить на Безымянной. А дом на Успенской, как видно из списка расквартирования офицеров 18-го гусарского Нежинского полка, сдавался другу-однополчанину – Алексею Михайловичу Бондарскому. Тот, еще будучи корнетом, в 1902 году женился на восемнадцатилетней Екатерине Николаевне Щепкиной. Между прочим, она была правнучкой великого русского актера Михаила Семеновича Щепкина. Отец Екатерины, коллежский советник Николай Александрович Щепкин, в предвоенные годы служил председателем Елецкого городского по квартирному налогу присутствия. Ему полагались апартаменты в здании на Манежной улице, в котором находилась контора. Однако молодая интеллигентная чета Бондарских, естественно, предпочла отделиться.