На фронтах Первой мировой войны. 18-й гусарский Нежинский полк - Александр Александрович Карский

хутора Бегуны заняли спешенные партизаны и сапёры под общей командой корнета Селихова. Внезапно нагрянул с проверкой сам начальник дивизии генерал-лейтенант Н. Г. Володченко. Как нарочно, в это время не работал телефон. Меткой глаз начальника заметил и другие недостатки: на его взгляд, было мало заготовлено костров. К тому же, как выяснилось, на сторожевом посту не знали, кто соседи справа. Начальник остался недоволен, командир 2-го эскадрона штаб-ротмистр Михаил Мохнин приказом по дивизии № 1215 получил выговор. (Тут имеется в виду новый 2-й эскадрон, этот номер после реорганизации получил бывший 4-й эскадрон, который штаб-ротмистр Михаил Мохнин принял в начале года).

Если не считать этой неприятности, сидение на боевой позиции прошло благополучно. Из-за холодов часовые сменялись каждый час. Фронт словно застыл в тишине. Никто не предпринимал активных действий. Обошлось без убитых и раненых.

Вечером 5 февраля произошла обычная смена. Только тут до полков был доведен приказ начальника 16-й кавалерийской дивизии генерала-лейтенанта Н. Г. Володченко (№ 1213 от 4 февраля), окончательно разъяснивший суть произошедших перемен:

«ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР… признал за благо использовать в самых широких размерах мощность артиллерии… Потребность громадного количества лошадей для новых батарей может быть удовлетворена только путем спешивания части кавалерии… В этих-то видах и предписано переформирование 6-ти эскадронных кавалерийских полков в 4-х эскадронные и создалась необходимость части кавалеристов стать временно стрелками.

Вполне понимая тяжелое положение гусар и улан, отрываемых от любимого дела и родных полков, я твердо верю, что они останутся на высоте своей заслуженной славы…».

На бивуаке дни проходили в занятиях и ученьях. Так, 7 февраля с 9 утра проводились конные взводные ученья, а партизаны полка тем временем вышли в поле для отработки тактики. После обеда пулеметная команда проводила стрельбы в тире. В другом месте проводились практические занятия с бомбометчиками. На следующий день унтер-офицеры изучали приемы разведки, учились читать карты и правильно составлять донесения. Как раз в этот день, 8 февраля, с инспекторской проверкой прибыл командир 1-й бригады генерал-майор граф П. М. Стенбок. Состоянием 18-го гусарского Нежинского полка он остался доволен. В приказе по 16-й кавдивизии № 1234 (§ 14) читаем:

«…На опросе претензий и жалоб чинами полка заявлено не было. Полк выглядит молодцевато, хорошо одет, оружие и снаряжение в порядке, одежда, обувь хорошие. Записные книжки у всех гусар имеются.

Помещения гусар и конюшни в хорошем состоянии, тела лошадей и ковка хорошие… В каждом эскадроне – своя баня, оборудованы хорошо. Полковое хозяйство ведется правильно, книги, журналы и денежный ящик в порядке».

18-й гусарский Нежинский полк был готов к продолжению войны. И, кажется, ничто не предвещало близких потрясений, которые поставят армию и государство на грань катастрофы.

9 февраля полк выступил на позицию, провел на ней положенные четыре дня, и 13 февраля был по обыкновению сменен Черниговцами. В тылу вновь начались занятия. 15 февраля командир полка провел конные учения на площадке у метеорологического пункта, при этом для поддержания бодрости духа, несмотря на холод, в строю были и трубачи. После обеда гусары стреляли в полевых условиях с надетыми противогазами. Пулеметная команда тем временем провела стрельбы в тире. Вечером все изучали полевой устав… Следующим утром вновь прошло полковое конное учение. А в 14 часов был устроен экзамен для офицеров, прошедших телефонные курсы при дивизии – прапорщика Вацлава Пашковского и поручиков Михаила Потапьева и Михаила Левандовского. В общем, как видно, полковник А. А. Богородский никому расслабляться не позволял.

Полковой священник о. Николай Морачевич с 16 февраля был откомандирован в 40-й запасной госпиталь. На его место в тот же день прибыл иеромонах Иоанникий.

17 февраля три эскадрона (1-й, 2-й и 4-й) вновь в окопах у д. Угриничи, 3-й эскадрон в резерве. Разрыв в цепи на правом фланге заняли партизаны полка. Общее руководство участком осуществлял полковник К. В. Дараган, наблюдателем был поручик Федор Цирус, а его заместителем – корнет Николай Ветошкин. Полковнику К. В. Дарагану через день было предписано временно командовать полком, так как из-за ухода в отпуск генерал-лейтенанта Н. Г. Володченко произошли перемещения: командир 1-й бригады генерал-майор граф П. М. Стенбок вступил во временное командование дивизией, а его место занял полковник А. А. Богородский.

Полковник К. В. Дараган в должности вр. и. о. командира полка начал круто: на 30 суток был арестован младший унтер-офицер 1-го эскадрона Николай Белоглазов, который, будучи старшим на посту № 2, разрешил часовому, наблюдавшему за дорогой от д. Угриничи до х. Заскородино, войти в блиндаж для согревания. А враг в это время находился на другом берегу замерзшей реки, за многими рядами колючей проволоки… Впрочем, думается, из-под ареста младшего унтер-офицера скоро освободили революционные события.

21 февраля Нежинцы сменились и отошли к оз. Шины. Поступил приказ от командующего корпусом – готовиться к половодью. Стали делать плоты, приводить в порядок лодки. Одновременно уделялось большое внимание внешнему виду бойцов: все помылись в бане, всех постригли, унтер-офицерам и ефрейторам приказали нашить лычки на погоны, Георгиевские кавалеры обязаны были носить ленточку в петлице. 24 февраля начались говения. Полевая кухня перешла на приготовление постной пищи.

25 февраля полк вновь выдвинулся на позиции. Начальником участка на сей раз был назначен полковник Н. П. Коломнин.

Производства и награждения тем временем шли своим чередом.

24 января Высочайшим приказом было утверждено пожалование командующим 3-й армией золотого Георгиевского оружия полковнику К. К. Случевскому и штаб-ротмистру Л. С. Свищеву – за отличия в делах против неприятеля еще в начале 1915 года: первому – за бой 29 апреля у Прухника, а второму – за ночную атаку 25 февраля окопов противника в предгорьях Карпат, у деревни Сенково. Сообщение об этом появилось в «Русском Инвалиде» 5 февраля, однако в приказ по полку было включено только в самый последний день месяца. 7 февраля было утверждено пожалование ордена Св. Георгия 4-й степени штаб-ротмистру Ивану Гринцову за бой у д. Железница. Приказ по полку тоже появился с большим опозданием. Между прочим, из приказа № 966 от 28 февраля видно, что в том бою Иван Гринцов, тогда еще поручик, получил такое ранение, что был впоследствии причислен к 1-й категории 2-го разряда (не годен к строевой службе).

В § 4 того же приказа № 966 сообщается о награждении большой группы офицеров полка:

«Приказом войскам III армии Западного фронта, от 6 февраля за № 2085, награждаются гг. офицеры за отличия в делах против неприятеля:

Св. Анны 2-й ст. с мечами: штабс-ротмистр Владимир Уваров и поручик (ныне штабс-ротмистр) Михаил Морозов;

Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом: поручик Иван