На фронтах Первой мировой войны. 18-й гусарский Нежинский полк - Александр Александрович Карский

Св. Станислава 2-й ст. с мечами: поручик Всеволод Студенецкий, корнеты (ныне поручики) Борис Дерунов, Дмитрий Петров, Фёдор Цирус и Сергей Якубенко;

Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом: корнеты (ныне поручики) Пётр Стародубский, Василий Чернощеков, корнеты: Константин Подушкин, Георгий Попов, Николай Рознатовский, Николай Селихов, Сергей Черкесов, Аркадий Якубенко, прапорщики Александр Иванов и граф Александр Толстой».

22 февраля Высочайшим приказом было утверждено пожалование Георгиевского оружия поручику Александру Макарову за бой 2 октября 1915 годы у фольварка Мульчицкого. Таким образом, за годы войны золотое Георгиевское оружие было пожаловано десяти офицерам полка. А орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени награждено в общей сложности шесть офицеров-Нежинцев.

3. Революционный март

1 марта ожидалась обычная плановая смена. Всё было спокойно, как вдруг противник открыл беспорядочный огонь. Вероятно, немцы узнали что-то о событиях в Петрограде и на радостях решили немного пострелять. В завязавшейся перестрелке был убит гусар 4-го эскадрона Николай Калашвили. Так получилось, что он стал последним убитым из полка на этой войне. Затем были только раненые.

Проследить за боевым путем 18-го гусарского Нежинского полка после февраля 1917 года – довольно сложно. Дело в том, что в РГВИА нет приказов и журналов военных действий за остальные месяцы того переломного года. Хоть как-то восстановить картину удается благодаря отрывочным воспоминаниям да сохранившимся спискам потерь с марта по сентябрь.

Кое-что можно предположить. Например, если смены продолжали идти по графику, то полк должен был заступать на позицию 5, 13, 21 и 29 марта и, соответственно, сменяться 9, 17 и 25 марта. Ранение 16 марта ефрейтора 3-го эскадрона Федора Василенко как раз приходится на одно из дежурств. Однако младший унтер-офицер 3-го эскадрона Иван Кузнецов был ранен 26 марта, а в этот день он, казалось бы, должен был находиться в резерве. Отсюда можно сделать вывод, что график к концу месяца как-то изменился.

К этому времени поменялось многое. Царь Николай II в Пскове 2 марта отрекся от престола в пользу своего брата Великого Князя Михаила Александровича, который, кстати, совсем недавно, 19 января, был назначен Генерал-Инспектором кавалерии, с оставлением генерал-адъютантом. Однако Великий Князь не стал цепляться за трон, по его мнению, решение о форме правления в России должно было принять будущее Учредительное собрание. Власть в стране перешла к Временному правительству, составленному из членов Государственной Думы. Но повсеместно набирали силу и Советы. А в столице, в Петрограде, они сразу же стали подминать Временное правительство. Ни одно решение кабинета министров не проходило без рассмотрения Петросоветом. А вот свои собственные приказы Петросовет с правительством не согласовывал. Так появился 1 марта (опубликован 2 марта в «Известиях Петрограского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов») приказ № 1, разрушивший принцип единоначалия в армии. Приказ адресован был Петроградскому гарнизону, однако быстро разлетелся по всем воинским соединениям. Вышедший затем уточняющий приказ № 2 (от 6 марта), пояснявший, что приказ № 1 на фронтовые части не распространяется, уже не воспринимался.

Новости из столицы до Волыни доходили несколько дней. Об обстановке в 16-й кавалерийской дивизии в начале марта 1917 года можно узнать из воспоминаний генерала (в 1917 году – унтер-офицера 17-го гусарского Черниговского полка) А. В. Горбатова:

«Мы, солдаты, еще ничего не зная, все-таки заметили, что офицеры почему-то растеряны: ходят один к другому, собираются группами, что-то обсуждают, горячатся. Что же случилось?

Денщикам удавалось иногда услышать из офицерских разговоров отдельные слова: “всё прогнило, всё продажно”, “этого нужно было ожидать”, “бездарные правители”, “на краю пропасти” и т. п. Всё это немедленно передавалось нам. Начальство молчало, а “солдатский вестник” работал, и скоро мы узнали об отречении царя.

Нас интересовало отношение офицеров к этому событию. Через денщиков мы старались узнать их настроение. В солдатской же среде большинство считало так: “Раз покончено с царем, значит, скоро будет покончено с войной”. Лишь немногие тревожились: как же мы будем жить без царя?

Нашлись среди нас и такие люди, которые, как оказалось, разбирались в политике, понимали, что к чему, и старались разъяснить события солдатам…

Официально об отречении царя Николая II от престола нам объявили через несколько дней, – вероятно, ждали инструкций “сверху”. Ввиду того, что мы были на передовой, объявили манифест поэскадронно. Командир нашего эскадрона… каким-то несвойственным ему ласковым голосом после чтения манифеста объявил нам, что сейчас создано Временное правительство, которое состоит из людей умных, солидных. Нашей задачей по-прежнему остается крепкая дисциплина, безоговорочное выполнение приказов начальства; вся армия должна подчиняться правительству, а солдат – своим начальникам. Будем вести войну с немцами до победного конца».

Итак, многие унтер-офицеры и рядовые, как сказано выше, тогда посчитали: раз свергли царя, то и войне – конец. Действительность оказалась сложнее…

7 марта была разработана присяга Временному правительству. В ней, в частности, говорилось:

«…обещаюсь перед Богом и своею совестью быть верным и неизменно преданным Российскому Государству, как своему отечеству. Клянусь служить ему до последней капли крови, всемерно способствуя славе и процветанию Русского Государства. Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного Собрания… В заключение данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и нижеподписываюсь».

Надо полагать, новую присягу спустили в полки к середине марта. Ротмистр К. Н. Подушкин (в марта 1917 года – корнет) вспоминает, как ему удалось уклониться от присяги Временному правительству.

«Никогда не забуду, как полковник Богородский, подвергая себя возможным неприятностям, скрыл мое нежелание присягать Временному правительству: явившись командиру полка, я обратился к нему с просьбой, сказав, что я не в силах заставить себя присягать этому правительству и хочу сидеть на позиции бессменно с Нежинскими пулеметами (сменялись только офицеры и прислуга, пулеметы же находились постоянно в окопах) до тех пор, пока не окончится церемония с революционной присягой. Полковник Богородский пристально посмотрел на меня, обнял и сказал, как сейчас помню: “Вижу в Вас сына 35-летнего Кинбурца (он хорошо знал отца). Сидите в окопах, на присягу я Вас не вызову!”».

Революционная шумиха и братания с немцами закончились бойней на Червищенском (Черевищенском) плацдарме. Вот что об этой трагедии на реке Стоход рассказывает А. В. Горбатов:

«Наша кавалерийская дивизия стояла в обороне на правом берегу этой реки…

Осенью 1916 года непосредственно левее нас была проведена операция по захвату плацдарма на левом берегу. Ценой больших потерь плацдарм небольшой глубины был захвачен. Оборонялся он стрелковым