Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков

гг. письменно были определены только обязанности Заведующего, но не его права[596]. 5 декабря 1892 г. очередной Заведующий – полковник ГШ Н.Я. Шнеур – получил шахский дестехат (собственноручное повеление), устанавливавший новые правила управления бригадой[597]. По этому поводу он писал своему начальству: «Это первая попытка установить кое-какой порядок в бригаде и письменно определить права Заведующего обучением персидской кавалерии, так как до сих пор всё делалось по установившемуся обычаю»[598]. А. И. Домонтович, возглавляя ПКБ, формально числился штаб-офицером для поручений штаба Кавказского военного округа, находящимся в командировке. В случае с П.В. Чарковским этот недостаток, видимо, учли – он получил официальное назначение командиром ПКБ. Тем не менее это было паллиативное решение. Формально он оставался лишь одним из многих командиров воинских частей, пусть и находившимся в несколько привилегированном положении. В Иране, где должность и статус имели большое значение, это мешало, снижая авторитет Заведующего как среди высших сановников, так и среди мухаджиров бригады, особенно знатных[599]. Военный агент (атташе) являлся официальным представителем Военного министерства России за рубежом. Он был включен в дипломатический корпус, пользовался соответствующими привилегиями и только в политических вопросах подчинялся посланнику[600]. Получив статус военного атташе, полковник переподчинялся бы в военных вопросах военному министру, и в некоторой степени освобождался из-под плотной опеки дипломатов. Ничего этого, за исключением зависимости от главы дипкорпуса, ни первый, ни второй Заведующие не имели.

Командиры бригады одновременно выполняли функции военных агентов, то есть должны были доставлять в штаб Кавказского военного округа и в Военно-ученый комитет Главного штаба сведения относительно иранской армии, путей сообщения, вооружения и прочее, что предусматривалось «Инструкцией военным агентам и лицам, занимающим их должности» 1880 г. Статус официального военного атташе способствовал бы большей активности полковников в указанном направлении. А так загруженность бригадными делами не позволяла им полноценно выполнять функции по военной разведке.

К тому же полковники находились в щекотливом положении. Формально, согласно контракту, они должны были подчиняться военному министру (а неформально – шаху). Как представители России, они обязаны были согласовывать все свои действия с главой дипломатической Миссии. К тому же, как тайные военные агенты командиры ПКБ зависели от командования Кавказского военного округа (хотя эта зависимость была меньше, нежели две первые). В результате, Заведующие оказывались как бы в тройном перекрывающемся подчинении. Главной проблемой в данном положении было то, как следовало себя вести в случае конфликта интересов шахской и российской сторон. Невыполнение пожеланий персидского правителя или военного министра влекло за собой ухудшение отношения с их стороны к заведующему и ПКБ. В свою очередь, игнорирование или неполное выполнение инструкций российской Миссии могло спровоцировать конфликт с ней и отзыв из Тегерана. Исходя из вышеизложенного, нет ничего удивительного, если П. В. Чарковский действительно обращался к посланнику и кавказскому начальству с просьбами усилить свое положение. Тем не менее факты, доказывающие это, пока не известны. Судя же по внешним признакам, П. В. Чарковский, видимо, не стремился играть самостоятельную роль, как А. И. Домонтович, и старался исполнять указания русской Миссии.

14 февраля 1885 г. полковник П.В. Чарковский был назначен исполняющим должность начальника штаба 21-й пехотной дивизии[601], а в июне, в связи с окончание контракта, полковник отправился в Россию[602]. Из Ирана, помимо воспоминаний, он привез богатую коллекцию различных предметов искусства, хранящуюся в Эрмитаже[603]. До прибытия нового Заведующего, как и в предыдущий раз, исполнять его обязанности было поручено есаулу Е. А. Маковкину. Вместе с полковником из Персии убыло 2 офицера и 1 урядник из состава миссии. Остальные решили продолжить службу в ПКБ.

Таким образом, за время командования П. В. Чарковским ПКБ приобрела классический вид, который формально не изменялся вплоть до конца XIX в.[604] Внешне это была хорошо организованная, обмундированная и обученная воинская часть. Однако внутренние проблемы, проявившиеся в бригаде с момента ее появления, приобретают в рассматриваемый период более выраженные черты. Они оставались вне внимания сторонних наблюдателей, но постепенно стали оказывать всё большее влияние на внутренний климат ПКБ и ее положение. После смены А. И. Домонтовича и перехода И. А. Зиновьева на пост директора Азиатского департамента Министерства иностранных дел возобладала точка зрения на ПКБ как на политический (отчасти даже рекламный) проект, главными целями которого было недопущение в иранскую армию английских инструкторов и удовлетворение русскими руками потребности шаха иметь хорошо обученную воинскую часть. Результатом этого стал акцент в подготовке бригады на внешнее обучение, когда боеспособность и внутренняя целостность приносились в жертву показному эффекту. В дальнейшем это сыграло негативную роль, поставив в первой половине 1890-х гг. ПКБ на грань ликвидации.

Глава З

Русская военная миссия в Персии под руководством Н. Д. Кузьмина-Караваева (1886–1889)

3.1. Назначение третьего Заведующего и смена посланника

По окончании контракта П.В. Чарковского шах просил вернуть А. И. Домонтовича, но высшее начальство в России «нашло это назначение неудобным»[605]. Думается, определенную роль здесь сыграло мнение И. А. Зиновьева, к тому времени директора Азиатского департамента Министерства иностранных дел, который не мог простить А. И. Домонтовичу прошлый конфликт и вообще стремился оттереть не в меру ретивого военного от русской политики в Персии. В начале июня 1885 г. посланник в Тегеране А. А. Мельников (назначен 25 февраля 1883 г.) телеграфным сообщением рекомендовал новым Заведующим полковника ГШ Николая Дмитриевича Кузьмина-Караваева[606]. Кандидатура эта была одобрена Главноначальствующим на Кавказе и командующим войсками Кавказского военного округа генералом от кавалерии А. М. Дондуковым-Корсаковым, а в начале июля – и военным министром[607].

Н.Д. Кузьмин-Караваев происходил из довольно многочисленной дворянской фамилии, расселившейся в центральных губерниях России и давшей ей значительное количество военных и общественно-политических деятелей[608]. На основании официальных опубликованных материалов и полного послужного списка нам удалось установить и имя Кузьмина-Караваева, и этапы его карьеры[609]. Николай Дмитриевич Кузьмин-Караваев родился 22 февраля 1853 г. Происходил из потомственных дворян Тверской губернии. Окончив Пажеский корпус, он вступил на службу в 1870 г. (21 июля) прапорщиком лейб-гвардии в Конно-гренадерский полк с прикомандированием к Гвардейской Конно-артиллерийской бригаде. Карьерный рост его происходил достаточно быстро. В сентябре 1870 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев был зачислен в 4-ю батарею его императорского высочества великого князя Михаила Михайловича Гвардейской Конно-артиллерийской бригады, а в августе 1871 г. высочайшим приказом переведен в Гвардейскую Конно-артиллерийскую бригаду. 8 апреля 1873 г. был произведен на вакансию в подпоручики, а в следующем году успешно выдержал экзамены Николаевскую академию ГШ и в сентябре был в