Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович

спутниковым телефоном и другими прибамбасами, говорящими об качественном и глубоком отдыхе сотрудников ООН. Сзади полированной барной стойки вся стена была в полках, на которых громоздилось огромное количество бутылок со спиртным с яркими этикетками.

Пока Холингер общался со своими офицерами, полковник Дорофеев успел рассказать мне об этом помещении: – Это общее помещения для отдыха военных наблюдателей. Сами они живут в домах грузин и за их постой хозяивам домов хорошо платит ООН. Живут в прекрасных условиях, но отдыхать от службы и общаться между собой они предпочитают здесь. В день зарплаты все сотрудники скидываются по триста долларов, посылают одного из офицеров в Турцию, где он закупает спиртное и другие продукты для бара. В миссии строгие правила насчёт выпивки – до 18 часов вечера у них сухой закон, но в 18:01 он может навернуть любое количество спиртного, правда утром он должен быть как штык на службе и трезвый. Да, ещё один интересный момент. Видишь? Третья полка снизу, самая правая. На ней ещё пять бутылок виски стоят? – Я кивнул головой.

– Так это наше спиртное. Это стоит для нас и на нас сухой закон не распространяется. То есть, ты когда приезжаешь в миссию, то можешь спокойно зайти сюда, налить в разумных пределах виски и выпить. Никто тебе и слова не скажет.

Я с удовлетворением принял к сведению информацию, весело подумав: – Эх…, ну и попью я тут капиталистического пойла.

Холингер закончил общаться со своими помощниками и хотел было начать совещание, как Дорофеев попросил слово.

– Господа офицеры, хочу официально представить вам нового начальника штаба Южной Зоны Безопасности майора Копытова Бориса Геннадьевича. За эти три недели он вошёл в курс дела. Хорошо проявил себя в ходе операции по освобождению заложников. Поэтому, все вопросы, проблемы в моё отсутствие или когда он приезжает сюда, вы можете смело решать с ним в полном объёме.

Все присутствующие кивнули головами, как бы соглашаясь со словами моего начальника, а Холингер стал в свою очередь представлять присутствующих военных наблюдателей. Здесь сидели помимо Холингера и переводчика Георгия – англичанин Крис, он был заместителем Холингера, простой армейский офицер-пехотинец. Как я уже знал, между Холингером и Крисом была конфликтная ситуация на служебной почве. Любил Крис погулеванить, а из-за этого у него было достаточно много проколов по службе. Справа от него сидел высокого роста, с жидкими кудрявыми волосами, в очках лоховатого вида швейцарец Патрик Шварцев. Лоховатый вид был маской, за которой скрывался кадровый разведчик. Дальше сидел уже знакомый мне Филибер с эмблемами французского МЧС на петлицах, но разведчик ли он или нет, информации пока не было.

После представления Холингер начал совещание. Информация была довольно интересная и подтверждала в какой-то степени наши выводы о дальнейшем развитии событий. По словам главы миссии, сразу же после захвата заложников американцы вывели из Грузии всех своих наблюдателей и у Холингера есть информация из штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке, что американцы сейчас будут давить на национальные представителей в ООН, для того чтобы те в свою очередь тоже вывели своих наблюдателей в ближайшее время из Грузии. А потом очередь должна дойти и до российских миротворцев. В конце сообщения Холингер заявил, что он будет стоять до конца и бороться против происков американцев. Также он заявил, что захват заложников это инсценировка с цель выдавить военных наблюдателей ООН из Грузии.

В течение пятнадцати минут мы обменялись своими мыслями, информацией и выработали план совместных действий по нормализации обстановки в Зоне Безопасности из нескольких пунктов: первый – контроль за выводом всех спецподразделений, которые были введены на время операции. Второе – поиски бронетехники и вывод её из Зоны Безопасности. (Внезапно выяснилось, что на территории Зоны Безопасности бесследно испарились четыре единицы бронетехники). Эту задачу возложили на меня. Третье – контроль за общественно-политической ситуацией в Зоне Безопасности.

Мы пока не стали делиться своими опасениями, решив поднять этот вопрос на последующих совещаниях. Официальная часть была закончена, на столе появилось пиво, фисташки и после первых хороших глотков пошло уже неформальное общение, в ходе которого мы с Дорофеевым получили официальное приглашение на завтрашний вечер отдыха сотрудников миссии. Впрочем, неформальная часть встречи была совсем короткой, выпив по паре пива, мы с Дорофеевым уехали к себе.

После обеда я взял машину и поехал к начальнику городской полиции. Полковник Мания, в отличие от начальника краевой полиции высокого красавца-полковника Кухалашвили и внушительного вида начальника краевой МГБ Николая Николаевича, которые прямо светились печатью ответственности за всё происходящее в регионе, был невысокого роста и всем своим видом, фигурой и лицом как бы говорил – Отстаньте все от меня…. Чего вы пристали? У меня своих проблем в городе хватает…

Поэтому, без всяких реверансов и дипломатических подходов, я в лоб задал ему вопрос: – Господин полковник, где остальная бронетехника?

Мания скривился лицом, типа – И с этой хернёй ты ко мне пришёл? После чего также вопросом ответил: – А в нашем батальоне внутренних войск не смотрел?

– Понял…, спасибо за сотрудничество, – Я дурашливо поклонился и, протянув руку, полковнику с чувством потряс её. Мания скривился недовольной гримасой ещё больше и уткнулся в разложенные на столе бумаги, давая понять, что аудиенция закончена.

На обратном пути я свернул к Зугдидскому батальону ВВ и, демонстративно медленно подъехав к КПП, а потом внезапно рванул с места и на большой скорости помчался вдоль забора к воротам парка боевых машин. Такой внезапный манёвр оправдал мои ожидания. Я подскочил к воротам, где Соколов по моей команде резко остановил машину и поверх ворот, прямо из кабины заглянул во внутрь парка, где пара офицеров оживлённо жестикулируя руками, поспешно загоняли БТР в бокс. Но, увидев меня и поняв бесполезность попытки спрятать бронированную машину, перестали суетиться. А мне большего и не надо. Всё было ясно, осталось найти ещё две единицы техники. Но то, что они тут я уже не сомневался.

Развернувшись, уже не спеша, подъехал к КПП и через дежурного попросил о встрече с командиром батальона, а ещё через пять минут шагал за щуплым дневальным, с любопытством рассматривая территорию и полутёмное расположение казармы, когда приближался к кабинету комбата. Не хочу сказать, что в казармах нашего полка, где я служил до Абхазии, было всё супер-пупер, но от вида мрачной, полуосвещённой грузинской казармы, от мелковатого роста грузинских солдат внутренних войск, одетых насколько я понял, то ли в турецкую, то ли в немецкую полевую форму, у меня осталось гнетущее впечатление.

В таком же тёмном, в бедном,