Гвардии Камчатка - Николай Владимирович Манвелов

Последующие восемь лет Арбузов командует в Черном море небольшими кораблями: шхунами «Вестовой» и «Гонец», а также бригом «Неарк». В 1852 году он некоторое время состоит помощником капитана над Николаевским портом – должностного лица, отвечавшего за кораблестроение, ремонт, снабжение и снаряжение боевых судов, а также за хозяйственные вопросы, соблюдение порядка и благоустройство как на берегу, так и на портовых рейдах.

В 1853 году 43-летнего капитан-лейтенанта переводят в Балтийский флот, после чего его карьера начинает стремительно развиваться. Сначала он служит старшим офицером (говоря современным языком – старшим помощником командира) линейного корабля «Император Александр Первый», командиром шхуны «Дождь» и командиром отряда канонерских лодок у города Або (современный Турку в Финляндии). 6 декабря офицер производится в капитаны 2-го ранга.

Спустя всего десять дней, 16 декабря, Арбузов становится капитаном 1-го ранга с назначением помощником Камчатского военного губернатора, капитаном над Петропавловским портом и командиром 47-го Камчатского флотского экипажа (берегового подразделения, из состава которого формировались и пополнялись экипажи боевых кораблей). Иначе говоря – ближайшим помощником Василия Завойко.

Как мы помним, в середине XIX века российский Дальний Восток представлял собой самый настоящий медвежий угол. Именно поэтому офицеров, направлявшихся на Дальний Восток по собственному желанию, производили в следующий чин (это означало и более высокое денежное содержание). Судя по всему, именно к этой категории офицеров относился и Арбузов – трудно представить, почему иначе его могли произвести в следующий чин в столь рекордные сроки.

Впрочем, здесь скрывался и опасный подводный камень. Начальство, по возможности, пристально следило за прохождением службы офицерами флота и на дальних рубежах страны. И в случае серьезных прегрешений вполне могло по возвращению к месту прежней службы ввергнуть неудачника «в первобытное состояние». Забегая вперед, скажем, что нашему герою не удалось миновать этого подводного камня.

В Петропавловск Арбузов попал на транспорте «Двина». Спустя почти 15 лет, уже находясь в отставке, Арбузов напишет объемную статью в журнал «Русская старина», из которой любому читателю сразу становилось ясно, что именно он был основным организатором и героем обороны Петропавловска (заметим, что статья была написана в определенной степени на базе замечаний на материал лейтенанта Николая Фесуна, опубликованный в «Морском сборнике»). Причем ковать победу капитан 1-го ранга начал даже не на борту «Двины», а во время перехода к побережью Тихого океана. Отметим, впрочем, что Арбузов никогда до того момента не бывал на Дальнем Востоке и, следовательно, ни малейшим опытом действий на этом театре не обладал.

Записки сразу вызывают немало вопросов. Автор, называя себя, например, «старым матросом и солдатом», часто путается в численности войск, а также рассказывает о том, как учил строевым и стрелковым приемам солдат линейных батальонов. Это представляется маловероятным, поскольку флотский офицер не имел никакого права без приказа свыше вмешиваться в дела другого рода войск. Тем более – имевшего собственных офицеров.

Вот, например, рассказ Арбузова о том, как он готовил неопытных солдат к бою во время перехода к Тихому океану:

«Не скрою и того оригинального способа, каким я приучал матросов[244] действовать рассыпным строем в местности пересеченной. Выбирая местность гористую и лесную, я приглашал девушек из деревни гулять туда, выводил туда же команду и затем, приучая солдатиков прятаться за деревьями, кустами и камнями, делал всякого рода эволюции рассыпными солдатами, быстро окружал “врагов”, мгновенно по сигналам, делал перемены фронта всем рассыпным строем, двигал в атаку, так, чтобы ни один “враг” не ушел и не укрылся. Шутя, весело, как бы играя, лихие солдаты приобвыкали к бою на суше, к умению применяться к местности».

На Камчатке Александр Павлович, говоря современным языком, сразу «не сработался» со своим прямым начальником. Причина была в том, что новый капитан над портом обнаружил несоответствие наличных запасов и припасов тому, что числилось в ведомостях. Кроме того, Арбузов стал активно вмешиваться в подготовку к бою, за что, правда, он отчасти отвечал в соответствии со своей должностью.

Вот что писал позже сам Арбузов:

«Вступая в отправление своих обязанностей по порту и экипажу, я на первых порах заметил неполноту показанного по ведомостям провианта, а вслед за тем открыл скрытое адъютантом К-м на чердаке сукно в количестве 500 аршин, которое предместник мой Фрейганг[245] предлагал употребить на теплые одеяла для матросов. Когда мною о встреченном было донесено Завойке, то он вместо исследования дела посадил подведомственного мне комиссара г. Руднева на гауптвахту…»

Трудно сказать, что побудило губернатора отказаться от расследования «коррупционного скандала». Возможно, в Петропавловске были более серьезные дела, которыми по должности надо было заниматься капитану над портом. Заметим только, что из 500 квадратных аршин можно пошить не более 94 солдатских одеял размера 205 на 130 сантиметров. И это в том случае, если сукно нарезать в один слой. Как видим, даже на полнокровную роту бы не хватило.

Завойко отреагировал на действия строптивого помощника направлением его в командировку в Большерецк, лежавший в 800 километрах от Петропавловска. Александр Павлович сначала всячески оттягивал отъезд, а с приходом неприятеля ехать вообще отказался, за что вполне обоснованно был отрешен от должности и позже поступил рядовым волонтером на «Аврору».

Во время обороны Петропавловска, опять же – по его словам, Арбузов был душой обороны города. Он давал ценные советы командиру фрегата «Аврора» Изылметьеву, руководил действиями нескольких береговых батарей (командиры которых говорили «чепуху»), командовал противодесантными партиями.

Флейтист британской морской пехоты

Особенно интересен следующий фрагмент статьи Арбузова, данный им в качестве сноски к основному тексту:

«…За общим обедом 24 августа все чиновники и офицеры, участвовавшие в обороне порта, предлагали выдать мне свидетельство за их подписями в том, что спасением порта они обязаны не кому другому, как только мне, Арбузову. Но я, отклонив эту честь, просил подтвердить настоящее заявление под присягой тогда, когда окажется нужным».

Была ли такая присяга на самом деле, не было ли ее, но само включение такой сноски в статью говорит о многом. Но нам интересно сравнить слова Арбузова с тем, что писал позже командированный в столицу князь Дмитрий Максутов. Приведем его слова снова:

«Наконец, когда все приутихли, Завойко сказал, что так как дело кончено, то нужно об этом послать донесение в Петербург, и он желал бы знать, на кого упадет общий выбор иметь эту честь. “Разумеется, Максутов”, – пробасил Изыльметьев, командир “Авроры”. “Максутов, Максутов”, – подтвердили все, кроме одного, который побледнел и не поддерживал данного предложения[246]. Завойко благословил меня, поздравил и поцеловал, а