19 ноября 1942. Сталинград от наших и ненаших - Николай Николаевич Яковлев

возникнет опасность захвата их в плен. Этого не потребовалось, немецкий радар был обследован, детали изъяты, и ученые благополучно вернулись. Но рассказ об этом уводит в дебри тайной войны спецслужб.

А бомбардировки с воздуха?

А как с союзными бомбардировками Германии, о которых трещала в то время английская и американская пропаганда? Во второй мировой войне США и Англия пытались на практике проверить концепции теоретиков примата воздушной мощи, способности авиации решать стратегические задачи. В коалиционной войне все бремя сухопутных операций несли Советские Вооруженные Силы, что позволило США и Англии уделить основное внимание строительству флотов стратегических бомбардировщиков. В США в годы войны военное производство на 35–40 процентов, а в Англии на 40–50 процентов было занято выполнением заказов ВВС.

В феврале 1942 года английский военный кабинет принял решение о бомбардировочном наступлении на Германию в интересах подрыва морального духа населения. Хотя приличия ради официально говорилось о том, что удары наносятся по военным объектам, ночные бомбардировки проводились «по площадям». Бомбардировщики, ведомые самыми опытными экипажами, обычно обозначали осветительными бомбами квадрат со стороной в милю над центром города, куда разгружали свой бомбовый груз эскадрилья за эскадрильей.

Первым подвергся такой бомбардировке в ночь на 29 марта 1942 года Любек, затем последовал Росток, 30–31 мая 1130 английских бомбардировщиков обрушились на Кёльн, через сутки около тысячи бомбардировщиков громили Эссен, три недели спустя пришла очередь Бремена и т. д.

Коммюнике о действиях английской авиации пестрели сообщениями о разбитых военных объектах, говорилось, например, что в одном Кёльне разрушено 250 «заводов». Очевидная нелепица – бомбы сыпались на центр города, а не на окраины, где находились промышленные предприятия. Бомбардировочное наступление проводилось силами только английской авиации, тогда как на Британских островах дислоцировалось около 500 тяжелых машин ВВС США, которые в 1942 году практически бездействовали.

Американские генералы вступили в спор с английскими, обсуждая преимущества дневных бомбардировок по сравнению с ночными. От теоретических дискуссий перешли к осторожной проверке на практике. 4 июля 1942 года американские пилоты впервые приняли участие в войне в Европе – шесть из двенадцати легких бомбардировщиков, атаковавших аэродром в Голландии, имели экипажи из ВВС США. До конца 1942 года американские бомбардировщики совершили незначительными силами 27 налетов на объекты в оккупированных Германией странах Европы. Потери – 2 процента от числа участвовавших машин. Первый налет на территорию собственно Германии – налет 91 американского бомбардировщика 27 января 1943 года на базу подводных лодок в Вильгельмсхафене.

Хотя немецкое население начало испытывать тяготы от воздушных налетов, они оказались неэффективными для подрыва германского военного потенциала. После войны объекты бомбардировок подверглись обследованию на месте, и выяснилось, что военные заводы не очень пострадали, а разрушенное быстро восстанавливалось. В отчете американского управления по изучению результатов стратегических бомбардировок в Европе сказано: «Так как германская экономика на протяжении большей части войны находилась в состоянии далеко не полной мобилизации, то промышленность Германии без особого напряжения выдерживала воздушные налеты». Несмотря на победные реляции командования английской и американской авиации, военное производство в Германии возрастало. Что касается Англии и США, то упор на стратегические бомбардировки оказался по большому счету ошибочным. Один из ведущих английских теоретиков, генерал Фуллер, писал сразу же после войны: стратегические бомбардировки «были расточительным и бесплодным мероприятием. Вместо того, чтобы сократить войну, они только затянули ее, ибо потребовали излишнего расхода сырья и рабочей силы».

Тушение пожара в доме на улице Касселя после бомбардировки британской авиации

Гитлер и К°, естественно, попытались ответить на налеты с Британских островов. Но сколько-нибудь серьезного возмездия не получилось – в ночь, когда 500 английских тяжелых бомбардировщиков направились бомбить Росток, 25 немецких средних бомбардировщиков, вызванных с Восточного фронта, вылетели бомбить Эксетер, положив начало «бомбежкам по Бедеккеру» (популярный путеводитель). В течение лета небольшая группа германских бомбардировщиков совершала террористические налеты на исторические города Англии. С началом осени и эти операции прекратились – группа вернулась на Восточный фронт.

Напряжение Сталинградского сражения не позволяло люфтваффе выделить для Запада даже считанные десятки бомбардировщиков. Английские летчики могли продолжать свою малорезультативную с военной точки зрения работу, не опасаясь за судьбы родных и близких на родине…

О словах и делах

В те тяжелые месяцы, когда советские воины грудью отстаивали каждую пядь земли в Сталинграде, руководители западных союзников были озабочены вопросом, пройдет ли вермахт через Кавказский хребет.

Стратеги западных союзников составляли бесконечные планы действий против Германии на Среднем Востоке, имевшие в виду, конечно, не помощь Советскому Союзу, а оборону собственных позиций в случае, если Красная Армия не удержит фронт на Кавказе. Советское правительство получало различные предложения о размещении на нашей земле соединений английской и американской авиации и т. д. Все эти планы не нашли развития – в труднейших условиях Красная Армия остановила продвижение врага на юг.

В архитяжелое для Советского Союза время западные союзники практически не оказывали никакой помощи. Они снова и снова нарушали свои обязательства о поставках обещанного вооружения и военных материалов. В английских портах скопились суда с грузами для СССР в ожидании формирования конвоя ПК-19. 13 сентября с них было снято 154 истребителя «Аэрокобра», замененных 280 грузовиками. Причем английские власти сослались на то, что это сделано с согласия Советского командования. Конечно, обман. Советские власти соглашались на сокращение поставок танков, а за их счет на увеличение количества грузовых машин. Тогда из Лондона объяснили – сделано по желанию американцев.

20 сентября Сталин телеграфирует послу СССР в Англии Майскому: «Поведение англичан в вопросе об «Аэрокобрах» я считаю верхом наглости. Англичане не имели никакого права переадресовывать наш груз на свой счет без вашего согласия. Ссылка англичан на то, что переадресовка произошла по распоряжению Америки, является иезуитством. Нетрудно понять, что Америка действовала по просьбе англичан. Пусть англичане не думают, что мы будем терпеть обиды, наносимые нам не в первый раз английским правительством. Советское правительство требует, чтобы 154 «Аэрокобры», захваченные англичанами, были немедленно возвращены Советскому Союзу. Мы уполномочиваем Вас довести об этом пиратстве до сведения знакомых Вам слоев британского общества».

Майский выполнил указание из Москвы, что, однако, не имело последствий в Лондоне. Собеседники посла, в первую очередь С. Криппс, посетовали на то, что это обычная манера поведения американцев, и привели несколько впечатляющих примеров, как от нее «англичанам уже не раз пришлось сильно пострадать». Тем дело и кончилось.

В правительственных кругах Лондона прекрасно понимали, что делают, и принимали все меры к тому, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре, прилагая надлежащие усилия. 28 сентября Черчилль внушал английскому комитету начальников штабов: «Сокращение поставок России повлечет за собой тяжелые последствия, а момент, когда мы отменяем отправку конвоя ПК-19, отнюдь не является благоприятным, чтобы сообщить об этом русским. Поэтому речь идет о том, чтобы правильно выбрать время, а ответ зависит от точки зрения на возможность германского продвижения на Кавказе». Другими словами, если бы Красная Армия не остановила вермахт, Лондон поступил бы по-другому.

Вопрос представлялся настолько серьезным, что Черчилль посоветовался с Рузвельтом. Президент США согласился, что нужно оттянуть сообщение об отказе в помощи. 5 октября он пишет Черчиллю: «Что касается конвоя ПК-19, я решительнейшим образом считаю, что мы не должны сообщать Сталину, что этот конвой не отправится». 7 октября Черчилль с тревогой пишет Рузвельту: «Больше невозможно скрывать от русских тот факт, что мы не отправляем конвой». Гадая о возможной реакции Советского Союза, Черчилль заключил: «До сих пор русская кампания была весьма неблагоприятной для Гитлера, и, хотя они злы на нас обоих, они отнюдь не отчаялись». Итак, пусть Красная Армия по-прежнему отстаивает дело всех Объединенных Наций!

Вместо реальной помощи из Лондона и Вашингтона на имя Сталина поступали послания, ломившиеся от хвалебных слов. Рузвельт и Черчилль, понимая, что их политика подрывает доверие Советского Союза к союзникам, соревновались по части эпитетов и превосходных степеней.

Президент пишет премьеру в начале октября: «Пожалуйста, дайте мне знать, когда Вы направите вашу телеграмму Сталину, и я немедленно пошлю ему аналогичную, но я считаю, что они должны