Донбасский меридиан - Владимир Георгиевич Нестеренко

– Элита давно переродилась, обуржуазилась, точнее, она и была таковой, опустилась в болота. Существовал мир привилегий для избранных. Элита забыла о привилегии мира и справедливости, которых жаждет каждый из нас. Я подчёркиваю: верхушка свершила предательство не только века, но и всех эпох на земле – такого не знал мир! Итог – полный разгром великого Союза и новая междоусобица, в которой обязан участвовать мой единственный сын из рода Кушниковых и погибнуть, как гибли все мужики этого несчастного рода. Почему? Ответь мне!

– Я видела, что рано или поздно ты потребуешь от меня отчёт. Я не могу тебе его дать. Скажу о другом. Я, как и ты, была атеистка. Таковой меня сделала эпоха. Никто не хотел слыть белой вороной. Времена были жестокие. Прадед Игоря в страшное военное время пропал без вести: у семьи отобрали карточки, обрекли на голодную смерть. О чём можно было возражать, просить, умолять? Теперь другая эпоха – мягкая. Мы стали верующие, наш долг замаливать грехи предков, просить Господа, чтобы он сохранил жизнь Игорю.

– Если ты не расскажешь мне всей правды, что знаешь о родословной Кушниковых, я оставшуюся жизнь посвящу расследованию. Поеду в Питер, в Москву, в архивы. Оттуда, думаю, потянулась кровавая строка чекиста Ермолая Кушникова.

– Рядом с Ермолаем стоял однофамилец Владимир Кушников.

– Вот видишь, ты кое-что знаешь. Рассказывай, как на исповеди!

– Люда, не тяни из меня последние жилы. С родом Кушниковых я познакомилась благодаря тебе. Повторяю: о них я знаю очень мало. Всего однажды эта фамилия мелькнула в списке чекистов Ленинграда в двадцать втором году, занимающихся изъятием церковных ценностей.

2

Игорь Кушников, выше среднего роста, мосластый, в меру упитанный, носил узкие усики и выглядел зрелым парнем с разбитным неунывающим характером. Он постоянно ходил в дальние рейсы на поношенном КамАЗе, на том самом, что достался ему от обанкротившейся автоколонны. Многомесячный долг по зарплате ему был погашен передачей в собственность этого самого КамАЗа. Почти десять лет после армейки Игорь возил различные грузы из городов страны сначала с напарником средних лет, водилой, пока фура была в сносном состоянии, потом пересел на свою большегрузную машину. Игорь давно мечтал заиметь личный руль. Опыта выше головы, он тянется с «армейки», где служил механиком-водителем на тягаче и был натаскан на обслуживании машин. И вот самостоятельность.

Длинные затяжные рейсы нравились Игорю. Всегда определена цель: дойти туда-то, загрузиться и вернуться домой без поломки. Никто не роптал: ни его душа, ни родные. Если накапливалась усталость – отдыхал с друзьями на берегу лесного озера с шашлыками и пивом. Порой выпивали крепко, и снова в беззаботные рейсы. Семью так и не завел, несмотря на возраст, упреки бабушки и просьбу мамы – жениться. Как-то не складывалась любовь, хотя девчонки постоянно светили ему улыбками, предлагая совместную жизнь. Игорь жить не торопился, хотя шла она у него на колесах на большой скорости. Не успел оглянуться, а вот уж закрывает третий десяток лет. Если откровенно, то думать о женитьбе мешало безденежье разоряющейся автоколонны, неустойчивость личного положения от своей, можно сказать, узкой и единственной специальности. Учиться не хотелось. Сразу после «армейки» никуда не поступил, а теперь посчитал – поздно. Словом, обычная дорожная проза, как у многих. И вот мирная гладь всколыхнулась: объявлена частичная мобилизация на Донбасский фронт. Его армейская специальность востребована. Он это знал и ждал повестки. Что ж не тряхнуть молодостью, получить обещанные деньги, вернуться и обновить свою постаревшую телегу. И патриотично, и выгодно. К тому же, насколько он знал, предки его служили офицерами. Правда, отец и дед погибли. Оба десантники, почти смертники, дрались за правое дело.

Он не погибнет. Возле пушек не стоял и стоять не будет, его дело – тягач. В любую секунду обязан подскочить к пушке, зацепить и отвалить с позиции. Его однокашник и сослуживец Артём остался в «армейке» по контракту. Женился, зарплата устраивает, взял ипотеку до начала драки в Донбассе. Сейчас там тушит пожар вместе с гаубичной батареей. Ипотеку теперь закроет запросто, и пацану своему на всякие сладости грошей хватает, и жене на тряпки.

Поломка в рейсе подогрела намерение Игоря влиться в армию. О том, что могут убить, как-то не думалось. Кто думает не замочиться, переходя речку вброд? Снял штаны – и попёр! Вот также он бездумно полетел в военкомат, узнав от Ларисы-волонтёрши, что мама порвала повестку, которую она ей вчера вручила, а получив новую, предстал перед матерью бравым до сумасшествия.

– Мама, я согласен на любой кипишь, кроме голодовки! – бросил Игорь эту дурацкую фразу в лицо матери без предисловия, едва войдя в квартиру.

– Игорь, ты выпивши? – с тоской в голосе сказала она, встречая сына в прихожке. – Я тебя заждалась.

– Да, немного подтурахом. С Ларисой дернули, обмыли повестку в армию.

– Игорь, ты ведешь себя легкомысленно. И этот жуткий жаргон. Как я ругаю себя, что не заставила тебя учиться после армии, – в пестром облегающем фигуру халате она посторонилась, пропуская сына на кухню.

– Мама, я это слышу в сотый раз. Судя по твоему спокойствию, ты осознала свою неправоту?

– Осознала ли я? Гораздо глубже, чем прежде то, что там убивают, пропадают без вести и попадают в плен. Там хорошо подготовленная, накаченная ненавистью к москалям сила. Жестокая, злобная, организованная. Там мотивированные фашисты с мощной поддержкой Запада, главным образом англосаксонской цивилизации. У них под пятой вся Европа.

– Мама, я мотивирован добром из твоих уст. Наш долг помочь русским на Донбассе. Тем и богат человек, тем и живёт духовно, что другим помогает. Это твои слова. Ты и бабушка в этом крепко утвердились с молитвами к Богу. Однако пока ты никому ни в чём не помогаешь. Тогда я стану помогать, тушить разгоревшийся пожар. За меня не бойся, я артиллерист-залповик, на передовой стоять не буду.

– Сейчас такая война, что достают отовсюду и всех. Не считай врага сопляками. Там спецназ, готовились восемь лет, они такие же упёртые славяне, как и мы. Полгода войны подтверждает мои слова.

– Мама, я обязан защитить щадящую империю Путина. Она окрепла после развала Союза.

– Могущество любого государства, замешанное на крови его граждан, сомнительно. Ты это должен понимать.

– После хаоса без пролитой крови он собрал в кулак страну, вернул нам молитву, церковь, Бога. Я тоже стал ходить в храм и никого не стесняюсь. Ночью на наших просторах наедине с дорогой, шлепая камазовскими лаптями, беседую с Иисусом, что