Донбасский меридиан - Владимир Георгиевич Нестеренко

– Ходишь, я знаю. Это хорошо, а жениться, продолжить род свой не собираешься. Я подстёгивать тебя на этот счёт не собираюсь. Иди, мой руки, садись ужинать.

– Вот и правильно. Успею надеть хомут, вернусь с деньгами и женюсь на Ларисе-волонтёрше, а то и прямо сейчас подадим заявление в загс. Распишут без проволочки!

– Нет-нет, только не сейчас! – голос матери всплеснулся высокой нотой. – Разорви порочный круг, нашу карму!

– Ты о чём?

– Все Кушниковы, уходя на войны, оставляли своих сыновей и гибли. Я не хочу, чтобы и ты оставил после себя только одного сына.

Игорь прервал мытьё рук, удивленно уставился на мать, во влажных глазах которой поселилась глубокая пепельная печаль.

– Вот как! Это что-то новенькое. Просвети.

Весь этот диалог проходил в кухне, в которой пахло наваристыми щами, разжигая аппетит, мать накрывала стол вернувшемуся из рейса сыну, всегда, как ей казалось, уставшему и голодному. Подкатила в кресле бабушка, остановилась в коридорчике, прислушиваясь к разговору. При упоминании о молитвах бабушка перекрестилась, что-то зашептала.

– Игорек, не пытай ты свою маму, пожалей наши седины, – взмолилась бабушка, понимая, о чем хочет знать внук.

– Нет, мама, я расскажу ему всё, что знаю о своей родословной, и свои соображения. Ты садись, ешь и слушай, пока я не передумала.

– Хорошо, я весь внимание, – пододвинув к себе миску с борщом, отправляя в рот горячую еду, сказал Игорь.

Людмила Васильевна торопливой скороговоркой выложила перед сыном всё то немногое, что знала о Кушниковых, не скрывая свои догадки. Лицо её покрылось красными пятнами – признак нервного возбуждения, и оно передалось сыну.

– Мама, ты правильно сделала, рассказав истории моих предков. Только я не из той обоймы: я иду драться с фашизмом за правое дело, за меня не бойся, вернусь живым, женюсь, оставлю крепкое потомство.

– Дед твой тоже воевал за правое дело с фашистами, но пропал без вести.

– Он дрался без Бога в душе, а я иду на брань с Богом, уповая на Его защиту, как всегда было на просторах Православной Руси. Молитва, вера в Него защитят меня от пули, снимут кару с нашего рода. Молитесь и вы!

3

Людмила Васильевна провожала сына в армию со слезами на глазах, и решимость взяться за изучение родословной крепла. Она смутно видела причину неудач Кушниковых, но шестым чувством предполагала, что тайна будет приоткрыта. Оставив мать на попечение подруги, собрав приличную сумму на расходы, отправилась в поиски сначала в Санкт-Петербург, а затем в Москву. Наводка матери о списке чекистов была слабой: кто ей покажет архивы, кто она такая и зачем? После нескольких безуспешных попыток разыскать упомянутый список и отчаявшись, она стала изучать кошмар разграбления православных святынь, что безостановочным селем хлынул по всей стране в роковые годы хаоса. Сель хлынул от ленинского декрета: «Об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих». Она знала о такой «пользе»: всего один миллион рублей был потрачен на закупку продовольствия для голодающих из двух с половиной миллиардов золотых рублей, изъятых у церкви. Чудовищная мера большевиков потрясала. Не верилось, что патриархальная, верующая страна так легко согласится с грабежом церквей. Воистину, умами и душой каждого православного крестьянина, ставшего красноармейцем, сметая царские ненавистные порядки и белую дворянскую кость, овладел антихрист. Во главе разбоя стояли комиссары – люди по природе своей неправославные, безбожники, совсем иной веры.

Людмила выловила в сетях несколько фотографий, показывающих разграбление церквей, и ринулась в городской архив в надежде увидеть и узнать гораздо больше. Ей удалось упросить архивариуса показать фотографии. За определённую сумму тот выложил все имеющиеся снимки. И о, Боже! В одном из красноармейцев, что стоял на церковном крыльце на переднем плане с иконой в руках, узнала своего мужа Андрея?! Людмила Васильевна оторопела, потеряв дар речи.

– Что с вами, гражданка? – спросил архивариус.

– Вот этот боец, точнее лицо его – вылитое моего мужа! – сказала Людмила Васильевна, указывая дрожащей рукой на красноармейца в будёновке. – Вы знаете его фамилию?

– С какой стати? На обороте ничего не написано. Вижу, зря пошёл у вас на поводу, на вас лица нет. Не фантазируйте, не воображайте, этак с вами может случиться удар.

Взгляд у Людмилы окаменел, губы обескровились, раздражая архивариуса, и он избрал другую тактику:

– Вы ошибаетесь, гражданка, на это лицо мне указывали сотни людей, будто это их родственник, сын, брат.

– Сотни! Скорее тысячи! Так может быть, да что там, так и есть – это лицо нашей прежней власти! Но я не ошиблась, посмотрите на портрет моего мужа – копия, только на нём берет десантника, он погиб в Афгане.

Людмила Васильевна вынула из сумочки небольшой альбом, раскрыла его, показывая своего Андрюшу в берете с той же странной улыбкой на лице, какую запечатлел неизвестный фотограф на красноармейце в будёновке. Архивариус пристально всмотрелся в снимок и недовольно изрек:

– Ну, знаете, я вам ничем не обязан! Прошу покинуть хранилище.

– Я покину, но потяну ниточку, пусть она меня приведёт к истине!

Архивариусу плевать на то, о какой истине говорит дама, и торопливо проводил на выход. Людмила же зацепилась за ниточку, отыскала в сетях ту же фотокарточку, распечатала на фотошопе и, как завзятый детектив, принялась докапываться: кто был этот красноармеец в будёновке с иконой? Она уверена – Ермолай Кушников – вылитый прапрадедушка Андрея.

Судьба русской православной святыни решалась в обычный июньский день 1931 года на совещании у председателя Совнаркома Вячеслава Молотова. Величественный кафедральный собор Московской епархии и всей Русской Православной Церкви – храм Христа Спасителя мешал осуществить задумку: строительство гигантского Дворца Советов. Вот и решили разобрать некогда центр не только духовной, но и культурной жизни Москвы. Через декаду после этого изуверского заседания Центральный исполнительный комитет решение утвердил. В середине августа собор огородили и начали разбирать, вывозя великие ценности. Работы затягивались из-за сложности конструкции и нехватки рабочей силы. Решили их ускорить – взорвать храм, словно раздавить таракана.

Людмила Васильевна о безбожно-преступном деле, которое замалчивалось, разумеется, как историк, знала. Но как-то безбожное дело мало трогало преподавателя, активную комсомолку и, безусловно, атеистку. Теперь она стала изучать историю строительства храма, который воздвигнут в честь победы в Отечественной войне 1812 года над Наполеоном. Благо, что в Интернете найти можно всё, что угодно, и смотрела на содеянное иными глазами. Основателем храма был император Александр I. Строительство затянулось на десятки лет. Основную лепту в строительство внес император Николай I. Он ревниво следил за