Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей

На следующий день житель деревни по имени Витя, которому тоже каким-то образом удалось спастись от огня, рассказал Григорьеву, что произошло во второй избе, куда отвели его жену и сына Петю. Вот что передал Григорьев:

Немецкие солдаты, загнав людей в избу, отворили в коридор дверь и через порог стали поливать из автомата. Со слов Вити, там горели живые люди, в том числе, по его словам, сгорел заживо мой мальчик Петя девяти лет. Когда Витя выбегал из избы, то видел, что мой Петя еще был жив и сидел под лавкой зажавши ручонками уши.

У Григорьева погибли жена (на шестом месяце беременности), младший сын Петя (девяти лет), старший сын Николай (шестнадцати лет) и невестка с двумя детьми. Из всей семьи выжили сам Григорьев и его средний сын Алексей. Всего в тот день было убито 47 жителей деревни; самой старшей жертвой оказалась женщина 108 лет, а самой младшей – четырехмесячный младенец. Григорьев не знал, почему немцы уничтожили деревню и убили ее жителей. Один немец сказал ему, что в его деревне «спасались партизаны». «Но это слово не соответствовало делу, – свидетельствовал Григорьев, – потому что у нас партизан в деревне не бывало и у нас партизанской деятельностью никто не занимался, потому что было некому. В деревне остались старые и малые». Кузнецово было лишь одной из нескольких деревень, уничтоженных в той карательной акции. В нем и соседних деревнях убили в общей сложности 400 человек, в том числе в Курышеве расстреляли 43 человека, во Вшивове – 47, а в Павлове сожгли 23 человека{287}. Упомянутая выше цифра в 9796 погибших, о которых немцы докладывали в результате операции «Котбус», проведенной в мае и июне 1943 г., не включает еще две-три тысячи гражданских лиц, «подорвавшихся» – как писал Гиммлеру недавно назначенный «шеф антибандитских формирований» Бах-Зелевски – при разминировании. По приказу Оскара Дирлевангера, командира специального батальона СС «Дирлевангер», местных жителей гнали на минные поля, закрывавшие проходы к партизанским лагерям. Эта тактика, использовавшаяся нередко, впервые была применена вермахтом: 59-й армейский корпус издал соответствующий приказ 2 марта 1942 г. 403-я охранная дивизия использовала для этой задачи евреев и военнопленных. С осени 1942 г. гражданские лица, проживавшие в зоне действий 286-й охранной дивизии, должны были плугом, бороной или своими ногами продвигаться по дорогам и тропам. Из 28 человек, подорвавшихся на минах во время одного из таких «проходов» под Артищевом, 18 были детьми. С января 1944 г. 78-я штурмовая дивизия требовала, чтобы «все местные жители (включая женщин и детей)» каждое утро в шесть часов проводили разминирование на маршрутах, по которым часто передвигались немецкие войска. В следующем месяце Курт фон Готтберг – руководитель СС и полиции в Белоруссии, после убийства Вильгельма Кубе в сентябре 1943 г. исполнявший обязанности генерального комиссара, – обязал ежедневно проводить разминирование дорог и троп все население городов и деревень Белоруссии. Любой, кто отказывался выполнять эти «обязанности по разминированию и надзору за дорогами», подлежал смертной казни. Трудно представить себе более извращенное законодательство{288}.

Учитывая мизерное количество оружия, добытое в результате некоторых из вышеупомянутых операций, – 17 пулеметов и 11 тяжелых орудий в операции «Гамбург», 133 единицы вооружения в операции «Горнунг» – в сравнении с огромным количеством погибших, очевидно, что крупномасштабные операции не представляли собой эффективный способ борьбы с партизанами. Описывая нападение на одну советскую деревню в январе 1943 г., Артур Вильке из штаба командующего полицией безопасности в Минске писал: «Сегодня вечером у меня сложилось внутреннее убеждение, что среди убитых едва ли был хоть один настоящий бандит». На самом деле эти операции были задуманы таким образом, чтобы уничтожать мирное население Белоруссии, а не партизан как таковых. Поскольку военная фортуна отвернулась от немцев, они решили истребить тех, кто мог оказывать помощь партизанской борьбе за линией фронта. Поэтому во время крупномасштабных операций немецкие части держались дорог и атаковали в первую очередь прилегающие к ним деревни (особенно те, которые граничили с лесными массивами), намеренно избегая углубляться в чащу, где можно было столкнуться с настоящими партизанами и их базами. Бывший водитель айнзатцкоманды 8 Георг Френтцель заявлял впоследствии: «Нашей целью здесь было лишить партизан в лесах возможности снабжать себя продовольствием, одеждой и т. д. из деревень». Однако крупномасштабные операции оказались полностью провальными не только в плане уничтожения партизан, но и в плане отсечения партизан от потенциальных сетей поддержки. Наоборот, жестокость немецкой тактики только способствовала росту партизанского движения. В Белоруссии оно увеличилось с 30 000 участников в конце 1941 г. до 57 700 в январе 1943 г. и 122 600 – в ноябре 1943 г., что в свою очередь привело к еще более отчаянным мерам со стороны немцев. Удивленный количеством велосипедов, найденных в партизанских лагерях, командир 1-й пехотной бригады СС Карл фон Тройенфельд издал приказ, гласивший: «Расстреливать каждого, кто едет на велосипеде»{289}.

Все это не означает, что вермахт полностью отказался от попыток охотиться на настоящих партизан и уничтожать их. В 1942 и 1943 гг. был проведен ряд менее масштабных операций, среди прочего – силами 221-й охранной дивизии. Однако и здесь отсутствие успеха в борьбе с хорошо оснащенными и высококвалифицированными партизанскими отрядами – многие из них состояли из солдат Красной армии, отставших от своих частей, – часто заставляло немецких солдат прибегать к уничтожению мирных жителей – просто чтобы увеличить количество убитых и оправдать собственные тяжелые потери. Например, с марта по июнь 1942 г. 221-я охранная дивизия потеряла 278 человек в боях с партизанами Ельни и Дорогобужа, к востоку от Смоленска. Для и без того измотанной охранной дивизии такие цифры выглядели серьезными. Число убитых врагов, надо признать, более чем в три раза превышало количество уничтоженных немцев: 806 партизан были убиты в бою и еще 122 расстреляны после пленения. Однако такая диспропорция сама по себе позволяет предположить, что значительная часть погибших «партизан» на самом деле были безоружными гражданскими лицами. Это подозрение усугубляет тот факт, что у более чем 900 убитых врагов были захвачены только 51 пулемет и 150 винтовок{290}.

Вернемся к крупномасштабным операциям: очевидно, что в них присутствовал в значительной мере также и экономический аспект. Ключевой их целью было изъятие сельскохозяйственной продукции. Вышеупомянутый командир 707-й пехотной дивизии Густав фон Бехтольсхайм заявлял в своем итоговом отчете об операции «Бамберг»: «К нашим задачам относились полное окружение и уничтожение партизанских отрядов, обеспечение безопасности и умиротворение местности, чтобы иметь возможность захватить и вывезти значительные сельскохозяйственные запасы». Количество скота и продовольствия, награбленного в ходе операции «Бамберг», сильно разочаровало немцев: они ожидали угнать по меньшей мере 10 000–20 000 голов крупного рогатого скота. В ходе последующих крупномасштабных операций немцам удавалось неуклонно увеличивать добычу. Так, в ходе операции «Гамбург» они захватили 7907 голов скота и 1678 тонн зерна, в операции «Хорнунг» – 16 122 головы скота и 222,8 тонны зерна, а в операции «Зейдлиц» – 19 941 голову скота{291}.

Постепенно в антипартизанских операциях стал ощущаться и эффект изданных в начале 1943 г. приказов о наборе большего количества потенциальных рабочих для немецкой военной экономики. Начиная с середины весны, притом что число жертв крупномасштабных операций оставалось огромным, выживших стало сравнительно больше; их либо подвергали принудительному переселению, либо депортировали в Германию в качестве подневольных работников. Например, после операции «Котбус» в мае – июне 1943 г. и операции «Корморан» в мае – июне 1944 г. было депортировано 6053 (4997 мужчин и 1056 женщин) и 5973 рабочих соответственно. Число угнанных подневольных работников после операции «Весенний праздник» в апреле – мае 1944 г. оказалось почти таким же, как и в «Котбусе» и «Корморане», вместе взятых: 11 233 человека. После операций «Зейдлиц» (июнь – июль 1943 г.) и «Генрих» (ноябрь того же года) из указанных районов было угнано 9166 и 7894 человека соответственно (для сравнения: в предшествовавшей операции «Болотная лихорадка» в августе – сентябре 1942 г. – 1217 человек). Отбор рабочих в белорусских лесах в 1943–1944 гг. напоминал селекцию в Аушвиц: критерии, по которым отсортировывались люди для скорейшего уничтожения,