Искупление - Элис МакДермотт

нас домой, дрожь, прокатившаяся по ладони до кончиков пальцев. Отголосок чувства, которое я сама испытала тем вечером, – более тягостного, более холодного и пронизывающего, чем страх.

Отголосок осознания, насколько это незначительное, сугубо личное событие – твоя смерть.

Но расскажи мне, как вы встретились. Расскажи мне все. Как ты, наверное, заметила, теперь у меня уйма свободного времени. Я могу сколько угодно писать и читать.

Часть вторая

Впервые я увидела Доминика сквозь сухие камыши и редкие кустики, отмечавшие границу между его участком побольше и нашим – поменьше. Это было в июле: раннее утро, жара, солнце в туманном мареве, воздух наполнен жужжанием. Он спускался по заросшему высокой травой пологому склону с младшим сыном, коренастым пареньком с синдромом Дауна, которому на вид было лет десять-двенадцать, а на деле оказалось двадцать.

Его тень, так я однажды назвала этого мальчика.

На голове у отца и сына были белые панамы, в руках детские ведерки: они идут за ежевикой, прокричал Доминик поверх зарослей.

– А вы, наверное, наша новая соседка!

Дом он купил, когда вышел на пенсию, раньше он преподавал историю и обществознание в этом же округе, в небольшой приходской школе. Это тоже был старый фермерский дом, только побольше нашего, – судя по тому, что мне удалось разглядеть с дороги, облепленный пристройками, добавлявшимися в разные десятилетия.

У Доминика было приятное широкое лицо, как вы и описывали, глаза в тени панамы я не разглядела, но улыбчивый рот и круглые щеки говорили о благодушии, об открытости, как вы это назвали, о желании быть узнанным.

Для своего возраста он был в хорошей форме. Одет в серую футболку и шорты-хаки. С военной выправкой, но без намека на угрюмость, с которой всегда ассоциируется эта фраза – во всяком случае, у меня. О том, что он служил во Вьетнаме, я узнала гораздо позже.

Дружелюбный человек, сказала я мужу, вернувшись домой.

Джейми терпеливо стоял на месте, склонив голову и ковыряя ржавую ручку ведерка, пока мы с его отцом разговаривали. В какой-то момент беседа прервалась появлением осы, севшей Джейми на палец (он при этом тихонько вскрикнул), и Доминик ласково произнес: «Не двигайся, родной», и мы втроем затаили дыхание.

Когда оса улетела и кризис был позади, Доминик продолжил беседу, легонько придерживая Джейми за «пострадавшую» руку.

Больной сын и стареющий отец, это зрелище растрогало бы кого угодно. Любое сердце растаяло бы при виде того, как они вдвоем идут по полю: Доминик впереди, совсем не высокий, но по сравнению с сыном великан, Джейми позади, сосредоточенно вышагивает по примятой траве, наступая в следы отца.

На прощанье Доминик сказал:

– Мы должны будем пригласить вас в гости.

Я ответила, что мы с Дугом, моим мужем, приехали всего на один день проверить, как идет ремонт. Обустроимся мы в лучшем случае к августу.

Доминик дотронулся до полей панамы:

– Тогда до августа.

* * *

Все было просто, без церемоний: воскресные коктейли под крышей из рифленого шифера на заднем дворе дома, из гостей – мы с Дугласом и пара местных пенсионеров, которые спросили меня, как только нас друг другу представили:

– Мы не могли видеть вас в церкви Святого Раймунда?

– Это вряд ли, – ответил Дуг. – Если только она не в руинах.

– Мы не ходим в церковь, – пришлось пояснить мне.

Старший сын Доминика тоже там был, с женой и тремя маленькими детьми, и, конечно же, Джейми, стоявший у отцовского локтя, и Эллен, жена Доминика. Радушная женщина, возможно, слегка полноватая, но миловидная, румяная, крепкая, с темно-карими глазами. Она умела так общаться с новыми людьми, что разговор казался продолжением старой беседы. Не успели мы познакомиться, как уже смеялись над унылым подростком с пирсингами, продававшим урожай на соседней ферме. Эллен с Домиником прозвали его «святой Себастьян».

По бледно-зеленой крыше застучал дождь, но силы в нем не было, один лишь шум. Бетонная площадка, где мы сидели, выглядела довольно эклектично: пластиковые садовые кресла, два деревянных стола для пикников, провисший гамак. Повсюду следы присутствия внуков: самокаты, трехколесные велосипеды, баскетбольные мячи. Детский домик и игрушечная пластиковая раковина были сдвинуты в сторону, но других признаков того, что хозяева ждали гостей, не наблюдалось, если не считать десятка свечей от комаров в жестяных подсвечниках и где-то двух десятков церковных свечей в маленьких стаканчиках, расставленных среди тарелок.

Крабовый дип, большая тарелка с запеченным бри, тарт с баклажанами, помидорами и сыром – все было очень вкусно и подавалось теплым, слегка сумбурно, по блюду за раз, будто Доминик и Эллен импровизировали, придумывая угощения из того, что имелось на кухне.

Джейми поручили наполнять бокалы, и он обходил гостей с застенчивой целеустремленностью, каждый раз повторяя:

– Не до краев.

– Молодец, – сказала я, когда он подлил мне вина. – То, что надо. Идеально.

Джейми довольно посмотрел на отца.

Казалось, голубые глаза Доминика были созданы для того, чтобы выражать любовь, – как и все его широкое, приятное, красное от загара лицо.

– Осторожно, – сказал он. Мы сидели в соседних креслах. На нем была синяя джинсовая рубашка, воротник расстегнут, рукава закатаны. – Если этому парню кто-то нравится, он становится чересчур любезным. И щедрым. Напоит вас так, что стоять не сможете.

Я рассмеялась:

– Какой радушный хозяин!

Доминик покачал головой:

– Да уж, просто неотразимый.

Я не раз слышала эти нотки гордости и нежности в саркастичном тоне отцов, пытающихся отмахнуться от похвалы талантливым сыновьям.

– Мы работаем волонтерами в городе, – сказал он. – Кухня на колесах. Это от нашей церкви. И Джейми всегда удается уговорить людей поесть, допить молоко. Даже самые ворчливые не могут устоять. У него дар.

– Это видно, – ответила я. С Домиником я тоже чувствовала себя так, будто мы возобновили старую дружбу. – Как здорово, что вы занимаетесь благотворительностью.

Он пожал плечами. В этом движении сквозила застенчивость его сына.

– У меня в жизни многие молитвы были услышаны. – Он произнес это быстро, улыбнувшись уголком рта, будто заверяя меня, что прекрасно понимает, как такие разговоры действуют на людей вроде меня, не принимающих (мой муж выразил это довольно красноречиво) религию ни в каком из-воде.

Доминик кивнул в сторону Джейми, обслуживающего гостей. Бутылка была обернута светлым полотенцем, и Джейми, как знаменосец, гордо держал ее перед собой.

– Когда он у нас появился, мы думали, он не жилец. Проблемы с сердцем, проблемы с легкими, чего у него только не было. Мелких забот мы не знали. С этим парнем нужен был бронежилет. – Доминик восхищенно покачал головой, причем восхищался он