«Вселить в них дух воинственный»: дискурсивно-педагогический анализ воинских уставов - Сергей Эдуардович Зверев

Удар – составная часть боевых действий, боя… Огонь – основной способ уничтожения противника в общевойсковом бою» [31, с. 4–5]. И далее излюбленная «всеобъемлющая» классификация видов огня, очевидно, раз настолько поразившая воображение военных, что теперь исправно кочует из устава в устав без малейшего изменения. Комментарии, как говорится, излишни.

В дополнение ко всему, в новом уставе подразделениям Воздушно-десантных войск, очевидно, предстоит вести общевойсковой бой исключительно в тылу противника, поскольку именно так называется первая глава, в которой содержатся все эти занимательные штудии. Боевая практика применения воздушно-десантных войск ведущих военных держав, правда, несколько противоречит столь смелому намерению.

Отрадно, что авторы БУ ВДВ-2013 удосужились ознакомиться с работой предшественников. Лучшие положения устава о значении внезапности, об инициативе и боевом творчестве взяты из ПУ-59 и БУ ВДВ-83. В целом, можно отметить некоторый прогресс последнего по времени устава по сравнению с образцами 2006–2012 годов. Если бы еще его авторы не вводили в ротное звено понятие «система управления», которая представляет собой «совокупность функционально взаимосвязанных между собой органов управления, командно-наблюдательных пунктов и средств управления» [31, с. 35]. Внимательный читатель заметит, что это почти полная калька с соответствующего перла БУА-2005. Под органом управления понимается, конечно же, несчастный ротный.

Лучше бы разработчики устава не пытались поразить воображение читателей собственной ученостью и наукообразием текста, а уделили чуть больше места морально-психологическому обеспечению. В БУ ВДВ-2013 хоть и нет таких изысков как в соответствующих параграфах БУ РХБЗ и БУ РЭБ, но все-таки схематичного изложения деятельности командиров «в целях формирования, поддержания и восстановления у личного состава уровня морально-психологического состояния, необходимого для выполнения поставленных задач»[152], на одной страничке текста для столь важного предмета явно маловато.

Для командира взвода и отделения не нашлось и этого, а ведь они ближе всего стоят к личному составу, и видят его ежеминутно и ежечасно, в отличие от штатных психологов и офицеров по работе с личным составом, а значит, и влиять на его морально-психологическое состояние могут много оперативнее и эффективнее. Что бы им не помочь и не поместить в третью часть БУ ВДВ-2013 хотя бы краткое описание симптомов боевого стресса, которые столь красочно изложены у Л. А. Китаева-Смыка, и не снабдить сержантов и молодых офицеров краткими рекомендациями, как выводить подчиненных из стрессового состояния, как не допустить перерастания травмирующих впечатлений в ПТСР? Почему бы не указать, какими качествами должны обладать сами командиры, и какими они обязаны воспитывать своих подчиненных, снабдив устав впечатляющими боевыми примерами, которых в истории Воздушно-десантных войск хоть отбавляй? Тогда бы он имел шанс действительно стать настольной книгой любого командира, а не наводящим скуку занаученным пособием по проведению учений.

Те же замечания справедливо адресовать и разработчикам уставов других видов Вооруженных сил и родов войск нашей Родины.

Заключение или выводы

Предвижу могущие возникнуть у читателя, перелистнувшего последнюю страницу монографии, подозрения в придирчивости, поверхностности, вызванной незнакомством с истинным положением дел в нашей славной армии, даже может быть, злопыхательстве автора, или, от чего боже упаси, в отсутствии у него патриотизма. По поводу первого хочу успокоить бдительного цензора, что за 25 лет службы от рядового до подполковника, из которых 15 – на строевых должностях в войсках, автор успел-таки немного понюхать пороха и имеет некоторое представление о несокрушимой и легендарной. По поводу другого – автору ближе всего малопопулярный ныне патриотизм мудрейшего и ироничнейшего М. Е. Салтыкова-Щедрина, чья «История» должна быть настольной книгой всякого неложно и нелицемерно любящего Россию.

Итак, перейдем к выводам.

1. Нетрудно заметить, что почти все замечания по текстам отечественных уставов относятся, если можно так выразиться, к «форме» изложения мысли, а не по «существу». Когда наши уставы начинают требовать, то требования их, в общем, правильны, и обязанности военнослужащих они излагают достаточно удовлетворительно. Но значит ли, что этим можно ограничиться? Нет и еще раз нет. Заповеданное А. В. Суворовым воспитывающее обучение требует восстановления командира во всей полноте голоса, формирования у него способности в равной степени информировать подчиненных о содержании своего замысла, если позволяет обстановка, умело аргументировать свои требования и вдохновлять бойцов на быстрое и качественное исполнение приказов. Для этого абсолютно необходимо изучать наследие военной риторики, внедрять в военно-учебные заведения и военно-педагогический процесс в войсках речевое воспитание и разрабатывать новые по воинскому, победному духу и красноречивой букве, отвечающие вызовам времени уставы. Пора понять, что уставы должны являться не просто нормативными актами, мелочно и придирчиво регулирующими порядок и уклад военной службы; главная их задача – служить воспитанию победоносных войск.

В наших современных уставах практически нет живого противника, нет зрелища и атмосферы боя. Эту проблему поднимал еще в 1925 году выдающийся военный теоретик А. Е. Снесарев. При обсуждении Полевого устава Красной Армии в статье «Наш полевой устав на фоне зарубежных уставов» он отмечал, что «полевой устав не должен являться лишь сухим поучением или сборником тактических рецептов, он должен воспитывать, настраивать, будить нужные чувства. Полевой устав есть воспитательная книга армии, из которой она черпает, на фоне тактических изложений и требований, должные понятия о дисциплине, воинском долге, желанном поведении в тех и других случаях, о тех добрых и злых перспективах, которые ждут сына армии в процессе правильного или неправильного отношения к своему военному долгу» и далее – «устав наш… лишен военной поэзии, беден картинами военных подвигов или энтузиазма. Устав должен прививать любовь к военному делу; подчеркивать красочность последнего, как наивысшие ступени человеческого подвига вообще. Должно проповедоваться боевое сотрудничество, выручка друга, самопожертвование, что так ярко умел выразить М. И. Драгомиров… Должен же устав отметить, что он говорит об особом виде деятельности людей, когда льется кровь и люди гибнут рядами, как колосья на поле: какая же иная военная книга, если не полевой устав, лучше других позовет на подвиг, дерзновение, сознательный шаг к смерти!.. Мы полагаем, что устав скорее всего должен представлять собой распространенную директиву, он должен быть в изложении ясен, прост, в нужных местах красочен, всегда несколько приподнят» [143]. Оставим стремление навстречу смерти на совести автора – это пережиток долгое время культивировавшегося в русской военной риторике пафоса героической смерти[153]. Но если мы заменим это слово на «победу», то получится, что лучше о призвании боевого устава и сказать невозможно.

Приходится признать, что, начиная с 2004–2006 гг. наши боевые уставы практически не реализуют воспитательную функцию.

2. Полезно вспомнить, что петровские военные реформы начинались с изучения уставов западноевропейских армий. У них до сих пор есть чему поучиться. Следует признать, что