«Вселить в них дух воинственный»: дискурсивно-педагогический анализ воинских уставов - Сергей Эдуардович Зверев

устава Воздушно-десантных войск» (2006) после констатации факта, что парашютно-десантные и десантно-штурмовые подразделения ведут общевойсковой бой. Стоило ли подспудно уравнивать ничего и ни к чему не добавляющей сентенцией «пехтуру» и элитные войска? Спору нет, БУ ВДВ-83 также указывал, что «части и подразделения воздушно-десантных войск при выполнении боевых задач в тылу противника ведут общевойсковой бой», но так ведь и время же изменилось, и писались в уставах «войска дяди Васи» уже не со строчной, как в 1983 году, а с прописной буквы. Можно было как-то отразить в уставе неизмеримо возросший статус войск. Следствие не замедлило: бесплодное теоретизирование на тему определения понятий «бой» и «боевые действия» характерно для БУ ВДВ-2006 в той же мере, что и для «Боевого устава по подготовке и ведению общевойскового боя»; соответствующие места просто написаны под копирку.

Конечно, опыт предшественников кое-как скрасил преклонение перед «авторитетами». БУ ВДВ-2006 так же указывал, что победа в бою достигается «высокой боевой выучкой, сознательным исполнением своего воинского долга, стойкостью, храбростью, отвагой и готовностью личного состава в любых условиях добиваться полной обеды над врагом» [28, с. 9–10].

Попытки десантников внести что-то «свое», отличающееся от пехотных уставов, приводили к словоблудию. Например, неукротимое стремление «высказаться» по поводу оружия, основанного на новых физических принципах, виды которого «Боевой устав по подготовке и ведению общевойскового боя» только лаконично перечислял, привело к появлению туманных, ничего не значащих и к тому же несогласованных фраз в БУ ВДВ-2006: «Оружие, основанное на новых физических принципах (нетрадиционное оружие), новые виды оружия, поражающие факторы которых основываются на ранее не использовавшихся в оружии процессах и явлениях. В зависимости от своих возможностей может предназначаться для выполнения тех же боевых задач, что и некоторые виды обычного оружия или оружия массового поражения» [28, с. 12]. К тому же, слово устава входило в противоречие со здравым указанием «Наставления гг. пехотным офицерам в день сражения», изданном еще в 1812 году: «Запрещается наистрожайше, чтобы никто из офицеров или солдат никогда не осмеливался сказать что-нибудь такое, что могло бы страшить или удивить их товарищей»[149]. Перечисление всего спектра лазерного, ускорительного, сверхвысокочастотного, радиоволнового и другого оружия, не входящего в арсенал наших бойцов, способно было если уж не устрашить, то заставить их задуматься о том неведомом, с чем придется столкнуться на поле боя.

В последующих вариантах уставов от нетрадиционного оружия, неуловимо отдающего нетрадиционной ориентацией, решили избавиться – боевой устав все же не фантастический боевик.

А вот как ломались копья по поводу определения понятий «боевые действия» и «бой».

БУ ВДВ-2006, в целом удовлетворившись новым словом по поводу оружия на фантастических принципах, оставлял трактовку данных понятий, заимствованных из «Боевого устава по подготовке и ведению общевойскового боя», без изменений. Но БУ ВДВ-2012 уже решил предпринять по-настоящему революционную перекройку первой главы, повествующей об основах применения парашютно-десантных (десантно-штурмовых) подразделений. Возможно осознавая тавтологичность определения боевых действий в «Боевом уставе по подготовке и ведению общевойскового боя» (и соответственно в БУ ВДВ-2006), авторы решительно переименовали «боевые действия» в «тактические действия», которые предложили различать по видам, формам и способам. И вот здесь началось самое интересное.

К видам тактических действий отнесли оборону[150], наступление, отход, передвижение войск, расположение на месте (в районе). Возможно, стоило бы назвать «передвижение войск» маршем – все-таки термин военный, освященный, так сказать, веками употребления. Но уж уравнивать стояние на месте с наступлением никак не следовало. Получается, воюешь ли ты, геройствуешь, давишь супостата, или располагаешься себе лагерем на свежем воздухе на месте (в районе), – а все же осуществляешь тактические действия по типу «солдат спит – служба идет». Александр Васильевич Суворов, верно, в гробу бы перевернулся, прочитав такое. Хоть бы «расположение» удержанием того же места или района назвали, что ли!

Читаем далее: «К формам тактических действий относятся: бой, удар, маневр. Способ тактических действий – избранный вариант, порядок и последовательность применения сил и средств при выполнении поставленных задач» [29, с. 4]. Так что же это за загадочный способ тактических действий – вариант, порядок или последовательность, или вообще неизвестно что, навороченное для вящей внушительности штабной мысли? Устав оставляет читателя в полном недоумении относительно классификации тактических действий по способам их ведения.

«Бой – основная форма тактических действий войск (сил), организованное вооруженное столкновение соединений, частей, летательных аппаратов, кораблей, подразделений воюющих сторон, представляющее согласованные по цели, месту и времени удары, огонь и маневр. Проводится обычно в целях уничтожения (разгрома) противника и выполнения других боевых задач в ограниченном районе в течение короткого времени» [29, с. 4–5]. Более бессвязного определения, в отечественных уставах, пожалуй, и не найти. Спрашивается, чего ради десантников стали беспокоить тактические действия немыслимых летательных аппаратов (очевидно, тех, что тяжелее воздуха) и кораблей, которые у них на вооружении не состоят? И почему «подразделения» добавляются к списку только после этих конструктов, хотя логичнее было бы упомянуть о них после «соединений» и «частей»? И, наконец, в каких же целях организуется бой в тех редких случаях, когда мы не ставим перед собой целей уничтожения (разгрома) противника? И как быть с тем, что ранее сами же признали удар и маневр самостоятельными формами тактических действий? Получается, что одна форма тактических действий (бой) использует другие формы (удар и маневр) с добавлением огня, который здесь определен настолько же безобразно, как и в «Боевом уставе по подготовке и ведению общевойскового боя».

Этим дело не закончилось. Про многострадальный бой парой строк ниже написали, что «основным его содержанием является сочетание удара, огня и маневра войск (сил)» и присовокупили: «Видами общевойскового боя является наступательный и оборонительный бой» [29, с. 5].

Круг[151] замкнулся. Видами тактических действий являются наступление и оборона (отбросим для краткости прочее). Бой является формой тактических действий, а его видами является наступление и оборона. Вот к чему приводит незнакомство с формальной логикой и дилетантское стремление любой ценой определить все и вся. Стоило ли громоздить Пелион на Оссу, чтобы до предела запутать бравых десантников во вполне очевидных для каждого военного понятиях? И ведь похоже, что сами авторы запутались, бедолаги, настолько, что позабыли определить понятие «удар», даже не списав его у предшественников.

К чести ВДВ, их новый устав 2013 года от «тактических действий» избавился, вернувшись к просто действиям, которые по форме делятся на боевые действия, бой, удары и маневр.

Дальше пошла прежняя путаница: «Боевые действия – совокупность согласованных и взаимосвязанных по целям, задачам, месту боев, ударов и маневра… Бой – согласованные по цели, месту и времени удары, огонь и маневр…