Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

крупными силами партизан получали схожее описание. Пропагандисты вермахта и СС преподносили материал, тщательно подбирая под него идейную линию. Нацисты не стеснялись показывать собственные потери. Однако эти потери они представляли как акт величайшего самопожертвования ради победы в «борьбе с бандами». Например, 5 мая 1943 г. во «Франкфуртской газете» вышла статья «До последнего патрона», где рассказывалось о гибели пяти полицейских: «Прижавшись к куче дров, они прикрывают своих товарищей, которые уклоняются от пуль. Их положение безнадежно, но они держатся, пока из ствола не вылетит последняя пуля, не разорвется последняя ручная граната. Тогда они встают, хватаются за ствол винтовки и начинают драться прикладами с разъяренными советскими бандитами, которые наступают на них. Но превосходство слишком велико. Зажатые со всех сторон, они подавлены. Героическая борьба этих пяти товарищей остановила большевистскую атаку и лишила ее последней силы»[720].

19 мая 1944 г. в бобруйской газете «На страже Родины» вышла пафосная заметка «35 против 1500». Автор публикации, фельдфебель Белевич, рассказал читателям о том, как горстка полицаев в течение трех часов обороняла село Леонполь, которое пытались взять силы партизанской бригады. Как следует из материала, личный состав полицейского взвода проявил необычайную «выдержку и храбрость», в результате чего «банда», понеся тяжелые потери, была вынуждена отступить. Был ли такой эпизод в действительности или нет, сегодня установить сложно, но миф об отваге «стражей порядка» заметка, видимо, укрепила[721].

Встречаются в оккупационной прессе упоминания о полицейских отрядах быстрого реагирования и «охотничьих» командах. Это были в основном краткие заметки, посвященные служебно-боевой деятельности. В некоторых случаях заметки насыщались информацией о «бандитских зверствах». К примеру, в газете «Страница добровольца» от 9 апреля 1944 г. была опубликована корреспонденция фельдфебеля М. Бохана «Партизаны жгут людей». Автор сообщает о расправах, устроенных «бандитами» в деревне Пересловка. Материал имел несколько целей: показать преступный характер партизанского движения, возбудить ненависть к «бандитам» со стороны служащих полиции и настроить против партизан местное население[722].

В заметке Н. Ревякова «Охотничья команда 16‑го батальона ОД» мы находим историю о разгроме партизанского блиндажа. В тексте представлен боевой опыт чинов полиции, их умение вести силовую разведку и хладнокровно истреблять «красных инсургентов». Разумеется, все «лесные операции» этого подразделения заканчивались победой. Действиями «охотников» руководил смелый командир – лейтенант Мельников. Под его началом команда полицаев стала настоящей «грозой окрестных бандитов». Партизаны боялись подчиненных Мельникова как огня, поэтому предпочитали скрываться в глубоком лесу[723].

Заметка, конечно, не отражала реальное положение вещей. В 1944 г. пособникам врага, даже если они состояли в «охотничьих» командах, бороться с партизанами было крайне тяжело. «Народные мстители» давно изучили немецкую тактику истребительных подразделений и успешно ей противодействовали. Трудно поверить в то, что партизаны трепетали от страха перед одной «охотничьей» командой.

Большое внимание оккупационная печать уделяла теме поощрения бургомистров и «стражей порядка» за борьбу с партизанами. Мероприятия такого плана проводились в торжественной обстановке, в присутствии жителей населенных пунктов. Сотрудники полиции, как и простые граждане, оказавшие помощь в поимке и уничтожении советских патриотов, в качестве награды могли получать землю. Указанная процедура была прописана в приказе экономического штаба «Восток» от 5 февраля 1942 г. «О наделении земельными участками и вознаграждении за содействие в борьбе против партизан»[724].

14 июля 1942 г. германским командованием были учреждены медали «За храбрость» и «За заслуги» для «восточных народов». Внешне знак представлял собой восьмилучевую звезду с круглым щитом в центре. Медаль приравнивалась к Железному кресту и Кресту за военные заслуги, имела два класса и пять степеней. Награждение сначала производилось низшими степенями, а затем высшими. Бургомистры, старосты и стражи порядка, как и многие другие коллаборационисты, часто получали эту награду за борьбу с партизанами. Правом награждения обладали командиры воинских соединений и объединений[725]. Так, смоленская газета «Новый путь» 4 февраля 1943 г. сообщила о том, что командующий корпусом охранных войск прифронтового района «Центр» генерал Макс фон Шенкендорф наградил медалями членов русской стражи города Смоленска, а также проявивших себя в боях с «бандами» сотрудников районных и окружных полицейских отрядов[726].

Следует сказать, что освещение антипартизанской деятельности местных властей и полиции в оккупационной прессе оказывало сильное информационное воздействие на местных жителей. Партизаны и подпольщики зачастую не имели возможности оперативно разоблачать ложь в статьях, восхвалявших представителей «нового порядка», и многие пропагандистские материалы немцев достигали своей цели. Реакция участников сопротивления была, как правило, запоздалой. Некоторые партизанские командиры, по словам уполномоченного ЦШПД К.Т. Мазурова, и вовсе недооценивали значение политической работы, считая, что «лучшим агитатором является боевая операция». Лишь по прошествии определенного времени они признали допущенные ошибки[727].

Что касается членов полиции и бургомистров, то в отношении этой категории лиц партизаны смогли выработать ясную позицию только к 1943 г. До этого пособников врага почти не пытались вразумить – их просто уничтожали. Изменения произошли, когда партизанским формированиям стали чаще ставить задачи по разложению местных частей противника. Всем гражданам, работавшим в административных и полицейских структурах, предлагалось выйти из них. Тем, кто и дальше собирался прислуживать оккупантам, была обещана смерть. Достаточно четко эта мысль была сформулирована в газете «Бобруйский партизан» от 30 июня 1943 г.: «Полицейские и прочие предатели перестали быть русскими людьми. Это выродки, продавшие свою шкуру немецким фашистам. Правда, многие из полицейских уже поняли это и бросают свою службу, но многие еще ждут партизанской или красноармейской пули»[728].

«Герои и бандиты». Коллаборационистские вооруженные формирования и антипартизанская пропаганда

Партизанская война в немецком тылу стала одним из важных факторов, повлиявших на привлечение в ряды германской армии советских граждан и создание из их числа различных частей и соединений. По мнению некоторых генералов вермахта, увидевших еще в 1941 г. в партизанском движении большую угрозу, наиболее эффективным способом борьбы с «бандитами» было бы разжигание гражданской войны, в которой оккупанты имели бы собственные «партизанские отряды», сражавшиеся от имени немецких вооруженных сил[729].

Правда, в первые недели военных действий против СССР использование вооруженных пособников формально не поощрялось. Гитлер поначалу не видел смысла создавать какие-либо подразделения из вчерашних бойцов РККА, считая, что они «могут стать опасными для самих немцев»[730]. Но уже к концу лета 1941 г. фюрер сделал исключение для казаков как «наиболее непримиримых борцов с коммунистами» и признал их союзниками Германии. Это обстоятельство, а также опыт применения полицейских команд из прибалтийских националистов толкнули командующих прифронтовыми районами «Север», «Центр» и «Юг» на формирование охранных частей из местных жителей. 6 октября 1941 г. генерал-квартирмейстер генштаба ОКХ Эдуард Вагнер официально дал согласие на вербовку пленных красноармейцев