Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

Немецкие органы пропаганды отнеслись к идее создания коллаборационистских вооруженных отрядов неоднозначно. В инструкции полковника фон Веделя от 29 марта 1942 г., адресованной командующим охранными войсками на Востоке, видно весьма скептическое настроение. Начальнику отдела пропаганды вермахта казалось, что группы изменников, пошедшие на сотрудничество, вероятно, связаны с «большевистскими агентами и партизанами». Поэтому Ведель призывал своих подчиненных не торопиться с выводами и консультироваться с представителями абвера[732].

Тем не менее регулярные донесения из отделов пропаганды «Остланд», «В» и «У» вскоре рассеяли опасения Веделя о связи коллаборационистов с партизанами. Напротив, отдельные роты и батальоны из бывших военнослужащих Красной армии хорошо проявили себя в боях с «бандитами» и завоевали доверие германского командования. Так, в докладе от 5 августа 1942 г. командующего прифронтовым районом «Центр» генерала Макса фон Шенкендорфа об опыте, накопленном при создании коллаборационистских формирований, говорилось: «Опыт показал, что эти русские соединения более пригодны для борьбы против партизан, чем немецкие. Как и партизаны, русские солдаты проникают в густой лес, в болотистую местность, отлично могут приспособиться к местности… Использование русских частей против партизан оказывает большое пропагандистское воздействие на население. Усилия партизан переманить служащих русских соединений на свою сторону начались с первых дней создания этих частей. До сих пор они не имели успеха… Особенно надежны казаки, так как они с самого начала были настроены против большевизма и еврейства»[733].

Возможность официально упоминать в оккупационной прессе об участии коллаборационистских формирований в борьбе с партизанами появилась 10 сентября 1942 г. Как уже отмечалось, в этот день в Берлине состоялось совещание рабочего комитета при отделе I/8 министерства А. Розенберга. На совещании обсуждались вопросы организации антипартизанской пропаганды на Восточном фронте. По итогам мероприятия был подготовлен документ, в котором, среди прочего, обращалось внимание на «поощрение борцов с партизанами». Их деятельность, как и активность местного населения в противостоянии «бандитизму», была отнесена к важным направлениям пропагандистской работы[734].

Одновременно с этим проводился анализ советского партизанского движения и способы противодействия ему. Начальник отдела ОКХ «Иностранные армии – Восток» полковник Р. Гелен, автор 17‑страничной записки «Неотложные вопросы борьбы с бандами и учета добровольцев», считал привлечение местных граждан к боевым операциям против партизан и охране коммуникаций задачей, не имеющей никаких отлагательств. Опираясь на сведения военной разведки, он пришел к следующим выводам:

«Массовое развертывание русских добровольцев во всех тыловых районах восточной территории представляет собой единственную возможность высвободить большое количество немецких войск для использования на фронте. Другого способа заметно увеличить боевую мощь восточной армии нет… Если не ухватиться при первом же случае за эту возможность, в том числе бросить в военном отношении вызов Советам, то через определенное время может возникнуть угроза собственному тылу, особенно в критических ситуациях… Использование местных частей может иметь совершенно особое, может быть, решающее значение для решения вопроса борьбы с бандами. Если каждая группа армий будет иметь в тылу надежные русские части общей численностью около 70–90 батальонов, то бандитскую проблему можно считать решенной. Указанное количество сил вполне достижимо, а вопрос снабжения решаем»[735].

Для стимулирования этого процесса Гелен предлагал создать «фиктивное национально-русское бутафорское правительство». Появление такого органа, утверждал полковник, могло оказать сильное пропагандистское воздействие по обе стороны фронта, что привело бы в движение массы, необходимые для пополнения коллаборационистских частей. С другой стороны, умелая пропаганда была способна вызвать брожение в рядах РККА, толкнув многих бойцов и командиров на дезертирство[736].

Гелену удалось заинтересовать своими идеями Розенберга. 18 декабря 1942 г. министр оккупированных восточных территорий пригласил на совещание в Берлин командующих прифронтовыми районами. В ходе встречи обсуждался вопрос немецкой политики в захваченных областях СССР, и в том числе проблема местных вооруженных формирований. По результатам этого диалога в конце декабря 1942 г. отдел пропаганды ОКВ подготовил воззвание «Русского комитета». Кроме того, 27 декабря 1942 г. ОКВ выпустило директиву о проведении акции «Доброволец»[737].

Эта акция была направлена на то, чтобы пропагандистски обозначить фиктивное политическое движение и не существовавшую в реальности «Русскую освободительную армию» (РОА) во главе с пленным генерал-лейтенантом А.А. Власовым, который мгновенно превратился в центральную фигуру в деле мобилизации советских граждан в коллаборационистские формирования. Сотни тысяч листовок с обращением «Русского комитета» разбрасывались с самолетов в прифронтовой полосе, в тылу Красной армии и на оккупированной территории. 8 января 1943 г. вышел первый номер еженедельной газеты «Доброволец», которая, наряду с газетой «Заря», являлась одним из главных рупоров «восточных войск»[738].

Руководство кампанией осуществлял отдел восточной пропаганды особого назначения (или школа пропагандистов РОА в Дабендорфе под Берлином), находившийся в подчинении отдела пропаганды вермахта (по линии разведки батальон курировал отдел ОКХ «Иностранные армии – Восток»). В лагерях для военнопленных было набрано 1200 человек, которые начали обучение с 1 марта 1943 г. Параллельно с этим велась вербовка пленных красноармейцев в ряды «Русской освободительной армии», в действительности – в многочисленные восточные батальоны. Для Власова немцы организовали две поездки по тыловым районам групп армий «Центр» и «Север» (города Минск, Могилев, Бобруйск, Смоленск, Рига, Псков, Гатчина и пр.)[739].

Во время посещения германских тыловых районов Власов выступал перед русскими пропагандистами в редакциях газет, перед остарбайтерами, перед частями добровольцев и немецкими штабными офицерами. Касался бывший советский генерал и «партизанского вопроса». Как следует из отчета от 24 марта 1943 г. отдела восточной пропаганды особого назначения, Власов, будучи в Могилеве, поделился свои мыслями о «народных мстителях» в небольшом кругу офицеров вермахта. Генерал признал, что партизанское движение, легализованное Сталиным, благодаря непрерывной большевистской пропаганде приняло форму патриотического движения. Причина роста этого движения – неудачная политика немецких властей. Жизнь мирных граждан при «новом порядке» не только не улучшилась, а наоборот, ухудшилась, что позволяло партизанам успешно завлекать в свои ряды многих людей, еще вчера доверявших германской армии[740].

Совсем другие слова Власов говорил в официальных выступлениях. В ходе поездки по тыловому району группы армий «Север» он выступил перед представителями местной администрации города Дно. Как сообщалось в донесении от 9 мая 1943 г. отдела Ic штаба 16‑й армии, Власов заявил собравшимся: «Бандиты, которые шатаются здесь, не имеют ни малейшего права называться “партизанами”. Они все агенты Сталина, которые организуют восстание против Германии, так как они хотят защитить большевистский режим»[741].

Отношение Власова к советским партизанам также зафиксировали члены отряда пропаганды «Псков». В донесении от 14 мая 1943 г. они отметили то, что генерал напрямую увязывал вопрос с нормализацией жизни в оккупированных регионах с провокационными действиями «народных мстителей». Поскольку партизанская агентура внедрена в административные учреждения, школы, деревни, среди