Вьетнамский Сталинград: сражение за Дьенбьенфу. Малоизвестные страницы войны в Индокитае. 1953— 1954 - Валерий Владимирович Иванов

спросил его, можно ли отдать распоряжение колониальным войскам о прекращении сопротивления. Д’Кастри остался верен самому себе: подготовился к встрече противника. Даже этой трагической ситуации он хотел придать вид некоторого официального военного церемониала.

Этого у него не получилось. Вьетнамцы, незнакомые с армейскими ритуалами, ответили весьма просто. На вопрос французского бригадного генерала капитан Тай Куанг Луат ответил с усмешкой: «Это лишнее. Они уже сдаются без вашего приказа. Мы победили»416.

Если анализировать аналогичную ситуацию в конце января 1943 г. в Сталинграде, то поневоле обнаруживается немало сходных черт. К этому времени о необходимости капитуляции открыто совещались генералы штаба Паулюса, некогда заявлявшие, что готовы сражаться на Волге до весны. Оказавшись в безвыходном положении, они стали более сговорчивыми.

По свидетельству командующего 64-й армией генерал-полковника М.С. Шумилова: «29 января 1943 г. из опроса пленных нам стало известно, что штаб 6-й немецкой армии во главе с Паулюсом находится в подвале универмага. В моем резерве находилась 38-я мотострелковая бригада под командованием полковника И.Д. Бурмакова. Командиру бригады была поставлена задача: ночными действиями окружить универмаг и захватить штаб 6-й армии немцев…

Как докладывали наши офицеры, в штабе 6-й армии немцев, когда они вошли туда, среди солдат и офицеров царило уныние. Комната начальника штаба армии освещалась огарком свечи и тускло горевшей лампой. Накануне пленения по приказу Паулюса все рации и электростанция были уничтожены. В комнате было грязно. Начальник штаба 6-й немецкой армии генерал-лейтенант Шмидт при входе нашей делегации в его комнату встал и приветствовал делегацию, представив тут же находившегося командира 71-й пехотной дивизии генерал-майора Роске как командующего южной группировкой расчлененного нами к этому времени „котла“»417.

В Дьенбьенфу солдаты и офицеры колониальных войск весьма неоднородно реагировали на приказ прекратить огонь. Одни выжидали, наблюдая за поведением вьетнамцев, занимавших объекты базы. Другие, давно смирившись с неизбежностью поражения, безропотно сдавали оружие, снаряжение и покорно ожидали своей дальнейшей участи.

Вместе с тем было немало и тех, кто негативно отнесся к решению командования. Однако никто из старших офицеров не попытался возглавить непримиримых и сражаться до конца. Ни Лангле, ни Бижар не предприняли усилий по консолидации боеспособных подразделений, чтобы сконцентрировать их на одном из участков и прорваться из Дьенбьенфу.

Не предпринималось попыток минирования объектов базы, чтобы они не достались врагу. Французы справедливо опасались, что любой подрыв мог привести к гибели вьетнамских бойцов. В этом случае не было бы никакого разбирательства трагедии. Со стороны ВНА могли последовать жестокие репрессии. При этом вражеское командование едва ли бы стало обращаться к международным правилам обращения с военнопленными.

Впрочем, свое несогласие с приказом командования каждый проявлял по-своему. Получив распоряжение о прекращении сопротивления, некоторые парашютисты и пехотинцы гарнизона Дьенбьенфу приводили в негодность оружие, выбрасывали патроны. Штабные офицеры сжигали документы. Артиллеристы снимали с уцелевших орудий прицелы, замки и топили их в глубокой грязи. Были уничтожены остатки запасов снарядов, которых и так осталось совсем немного. Все вышеизложенное осуществлялось, естественно, еще до занятия вьетнамцами французских позиций.

Механики-водители запустили двигатели танков, заставив их работать вхолостую на предельно высоких оборотах. В результате боевые машины были безнадежно выведены из строя. Впоследствии вьетнамцы сумели запустить моторы двух последних танков и даже позировали на трофейной бронетехнике перед кинохроникерами. Однако использовать в дальнейшем захваченные танки в реальном бою было невозможно.

Вызывает вопрос необходимость вывода из строя бронетехники. «Чаффи» доставлялись в Дьенбьенфу самолетами в разукомплектованном виде. Вьетнамцы не располагали такими возможностями. Транспортировка танков в разобранном виде сухопутными коммуникациями также исключалась. Бронетехника – не артиллерийское орудие. Каким образом вьетнамцы протащили бы через джунгли и горы танковые корпуса, весившие около 10 тонн? Следовательно, транспортировка «Чаффи» в расположение частей ВНА, дислоцировавшихся в центральной части Северного Вьетнама, была технически невозможна.

Предположим, что французы не стали бы выводить из строя танки. «Чаффи» достались войскам ВНА в полной исправности. Где было бы можно использовать бронетехнику вооруженным формированиям, которые вели, преимущественно, партизанскую войну? Разве что при охране собственного лагеря вьетнамцы могли превратить трофейный танк в неподвижную огневую точку. Подобные примеры имели место, но уже в 1960-х гг. во время американской интервенции в Южном Вьетнаме.

Неизбежно возникли бы проблемы и с постоянным пребыванием «Чаффи» на партизанских базах. Ведь танки необходимо где-то укрывать, обслуживать, ремонтировать. Для участия в боевых действиях необходимы боеприпасы, запчасти, горюче-смазочные материалы.

Понимали это французские танкисты? Вне всякого сомнения. Видимо, они просто не желали, чтобы их боевыми машинами завладел враг. Взрывать танки было опасно. Сохранялась опасность пострадать самим от разлетавшихся осколков. Да и вьетнамцы могли весьма жестко наказать за уничтоженную бронетехнику. Оставалось вывести из строя двигатели.

Колониальные подразделения, укомплектованные неевропейцами, не оказывали никакого противодействия вьетнамцам. По признанию бойцов ВНА, когда вражеские солдаты выходили из укрытий, в их глазах светилась смесь паники и надежды на жизнь. Конечно, это относилось не к французам, а к африканцам и тайцам. Многие размахивали белыми тряпками. Некоторые кричали на родных языках: «Война окончена! Да здравствует мир!»418

Некоторые подразделения гарнизона, в основном североафриканские и тайские, сложили оружие, предварительно договорившись с командирами частей ВНА, еще до получения приказа Д’Кастри о прекращении сопротивления. В отличие от французов они не уничтожали вооружение и снаряжение, не выводили из строя объекты базы. Лояльным поведением они старались добиться лучшего отношения со стороны противника.

Некоторые солдаты тайских подразделений переодевались в гражданскую одежду, заблаговременно приготовленную на случай сдачи в плен. Таким образом, солдаты старались выдать себя за обычных носильщиков, которых было немало в колониальных войсках. За подобным поведением скрывалась слабая надежда, что их не будут рассматривать как комбатантов, не отправят в лагерь для военнопленных, а отпустят по домам. Даже служащие походных публичных домов заранее договорились с командованием ВНА о своей безопасности.

Учитывая вышеизложенное, в целом отношение бойцов и командиров ВНА к побежденным противникам было корректным. Не допускалось грабежей или насилия над колониальными военными, сложившими оружие. По признанию французов, при захвате госпиталя вьетнамские бойцы не только не предпринимали насилия по отношению к раненым врагам, но в ряде случаев оказывали им посильную помощь.

8 мая гарнизон «Изабель» предпринял попытку прорыва из окружения. Вьетнамцы оказались настороже и разгромили противника. Колониальные солдаты были встречены сосредоточенным огнем и уничтожены. Прорвались очень немногие. Это была последняя организованная акция сопротивления.

Тем не менее попытки прорыва из базы продолжались. Вскоре после сдачи Дьенбьенфу отряд Туби Ли Фонга получил сведения о местонахождении большой группы французов, покинувших Дьенбьенфу. Хмонги немедленно отправились на помощь союзникам.

Туби Ли Фонг вспоминал об этом эпизоде: «Мы должны были немедленно возглавить группу