Царские и шамилевские крепости в Дагестане - Булач Имадутдинович Гаджиев

Это, в свою очередь, приводило к нежелательным последствиям. В ранах, – пишет хирург, – от повреждений и после ампутаций начал иногда обнаруживаться антонов огонь. Исход операций теперь оказывался несравненно худшим, чем раньше.

Нелегко было и самим врачам. Очень утомляло многочасовое стояние на коленях при операциях. По ночам медиков одолевали вши, переползавшие от больных. Но совесть была чиста: ни одного человека не оставляли они без помощи и внимания. Ровно сто операций с применением эфирного наркоза провел Н. И. Пирогов под аулом Салта.

Аппарат для вдыхания эфира через нос был также изобретен хирургом. На поле боя Н. И. Пирогов имел возможность проверить его качество. Он требовал меньше помощников, чем при использовании других аппаратов, созданных за границей. Ни один раненый не жаловался, что у него першит в горле. Таким образом, аппарат на дыхательные пути раздражающе не действовал. Это была большая победа.

На все операции, произведенные под Салта, врачи употребили около 6800 граммов эфира. Лишь шесть человек во время операции чувствовали боль. Этого могло бы и не быть, сообщал Пирогов, если бы из-за недостатка времени не приходилось приступать к операции, не дожидаясь глубокого сна.

Одно время раненые, подвергшиеся эфированию, вели себя очень беспокойно. Проснувшись, они рассказывали, что боли они не чувствовали, но им снились страшные сны.

Н. И. Пирогов дал научный анализ этому явлению. Он установил влияние эфира на определенные центры головного мозга.

Хирург вскрыл и другие причины. «Эта жидкость, – сообщает он, – присланная летом, при недостатках льда в этих местах была слаба и содержала много алкоголя. Она испарялась медленно, и мы должны были для усыпления употреблять значительное количество».

Н. И. Пирогов и его помощники придумали способ очищения эфира от примесей с помощью воды. После этого, как замечает ученый, раненые стали вести себя во время операции спокойно, «… сновидения у эфированных солдат сделались более веселыми; им снились сады и другие приятные места».

Теперь, если во время операций и были слышны голоса, то это были бессвязные восклицания эфированных, приказы хирургов и ответы их подчиненных.

Первый солдат, которого ранили под Салта и доставили в лазарет, был по-настоящему напуган, увидев маску, и долго не соглашался надеть ее. Остальные же 99, дождавшись «своей очереди», без видимых колебаний ложились под нож. Некоторые раненые сами просили обязательно эфировать их перед операцией.

Забегая вперед, скажу, что ни один из ста подвергшихся операции не умер на столе, хотя у многих пришлось отнимать конечности. Солдаты знали об этом и доверяли хирургу. Добавим, что из 400 человек, оперированных Н. И. Пироговым в Дагестане, лишь двум не суждено было выжить. Всех остальных волшебная рука русского хирурга вернула к жизни.

Несмотря на свой большой авторитет, Н. И. Пирогов всегда оставался скромным и не стеснялся, если надо, поучиться у других. Так, будучи в Дагестане, он интересовался состоянием местной медицины.

Ученый говорил, что от приехавших с театра военных действий офицеров он не раз слышал об искусстве «азиатских врачей». И когда хирургу представилась возможность посетить Кавказ, то одной из задач предстоящей работы он наметил ознакомление с азиатскими туземными врачами.

«Во время экспедиции, – писал он в отчете, – и при посещении госпиталей Кавказа я имел случай видеть несколько раненых, которые прибегали к их помощи. Я расспрашивал также и наших врачей».

Интересуясь вопросами происхождения знаний джаррахов, хирург пришел к выводу, что методы лечения наружных ран чисто наследственные и переходят от отца к сыну.

Н. И. Пирогов пытался анализировать, почему дагестанских врачей окружает и «таинственность и неизвестность, столь привлекательные для публики».

Русские медики, работавшие в районе военных действий, всегда имели дело с большим количеством больных. К примеру, в 1847 году во временном госпитале в Кази-Кумухе на более чем 300 больных приходилось только двое лечащих врачей. Местные лекари имели, как правило, 2–3 пациентов. Разными были и условия, в которых находились нуждающиеся в помощи.

«Целые сотни наших раненых лежат вместе, вдыхают воздух госпиталей, имеют перед глазами одни страдания и смерть своих собратьев…» У горцев же раненые или больные лежат отдельно у себя в саклях. Они дышат свежим воздухом, хорошо питаются, а самое главное, как говорят, им обеспечен индивидуальный уход. Каждого из них при надобности лично осматривает и перевязывает сам хаким. Разумеется, все это хорошо отражалось на состоянии здоровья раненых и больных горцев. Но Пирогов понимал, что всего этого мало для успешного лечения, врач должен обладать запасом специальных знаний и навыков, чтобы достигнуть положительного результата.

Свое мнение о горских лекарях, работу которых он в какой-то мере имел возможность изучить, он излагает так:

«Однако же я должен из любви к истине заметить, что… некоторые из азиатских врачей имеют большую наглядность и опытность в лечении огнестрельных ран… Особливо замечательно лечение огнестрельных ран, соединенных с раздроблением кости пулею или с присутствием посторонних тел».

Н. И. Пирогов дал прелюбопытнейшее описание, всего процесса лечения вышеотмеченных ран.

Перед приходом врача из сакли выносилось всякое оружие. Врач в течение нескольких дней проживал у больного. Освоившись, он приступал к делу.

В отверстие раны как можно глубже заносились тряпки, намоченная на мышьяке. Она оставлялась в ране все дни пребывания врача у больного.

Покажется удивительным или диким дальнейшее лечение. В течение двух дней джаррах не позволяет больному… спать. То сильным стуком, то разговором, то приказом, то даже с помощью спиртного он старается отогнать сон от лечащегося. Боль от едкого вещества, внесенного в рану, бессонница, лихорадка приводили к полному изнеможению раненого, зато после этого, если больной засыпал, то уже крепким сном.

Как только в ране появлялось нагноение, тряпки вытаскивались. В расширенную рану вставляли… бараний рог, и лекарь высасывал гной, скопившийся там. Вместе с гноем выходили и посторонние тела. Эта процедура повторялась, как правило, несколько раз. Рана оставалась открытой до окончания лечения. И вот резюме Н. И. Пирогова: «Но как бы ни были грубы и сумасбродны их (местных лекарей. – Б. Г.) средства, начала, которым они следуют при лечении ран, остаются, тем не менее, справедливы: расширение отверстий и привлечение гноя к выходу из раны посторонних тел».

О своеобразных успехах горской народной медицины свидетельствует тот факт, что Н. И. Пирогов, считавший необходимой ампутацию при осложненных огнестрельных переломах костей, будучи в Дагестане, изменил свое мнение. В отчете о поездке на Кавказ ученый писал, что туземные хирурги или хакимы никогда не ампутируют конечности при сложных переломах от пулевых ранений, а лечат их своим особенным наследственным (передающимся от отца к сыну) способом, и именно эти хакимы