Над облаками - Владимир Викторович Мороз

– Мне бы радиограмму отправить, – Пустовгар подошел к Тарасову. – Помощнее рация у вас есть?

– Помехи большие, но иногда удается пробиться, – ответил тот, пожимая крепкую руку комбата.

Составив телеграмму с запросом дальнейших действий и отдав ее радисту, Федор Ермолаевич протер усталые глаза и сказал:

– Сейчас бы поспать часок-другой, а то уже качает.

– Садись поближе к костру и вздремни. – Тарасов протянул ему листок. – Нам приказано покинуть район ввиду того, что нас обнаружили. Вот черт, секрет-то! – раздраженно хлопнул он себя по бокам. – Почти неделю не жрамши сидели, передохли бы за это время, если бы не решились на атаку гарнизона. Конечно, фрицы прекрасно знают, где мы, деревню-то держим, да и соседнюю блокируем. Эсэсовцы туда пушку подтянули, периодически лупят в нашу сторону, так что не пугайтесь.

– К такому мы привычны. – Комбат, прислонившись к стенке, прикрыл глаза.

– Ладно, вздремни, не буду мешать. – Приказав радисту громко не шуметь, Тарасов вышел из шалаша.

– Что решил делать? – подошел к нему куривший невдалеке Латыпов.

– Для начала потребовал у штаба фронта срочно эвакуировать раненых и обмороженных. Таких почти двести пятьдесят человек скопилось. Они сильно связывают руки, бросить их на произвол судьбы не могу. Иначе завтра сюда придут немцы и всех перебьют. Потом пойду выполнять приказ. Топтание на месте – верная смерть.

– Правильно мыслишь, Николай Ефимович, – похвалил его подполковник, – только сам понимаешь, всех не эвакуируют. Придется оставить здесь небольшой гарнизон для охраны лагеря, обороны Малого Опуева и блокировки фрицев, а самим двигаться к Глебовщине и атаковать аэродром. Если удастся хотя бы на время прервать его работу, это будет хорошим подспорьем для наших товарищей на передовой. Я попросил фронт переподчинить нам прибывший батальон. Всяко ударную мощь увеличим.

– Спасибо, это хорошая новость.

Накануне на замерзшем болоте расчистили снег и вырубили кустарник, организовав взлетную полосу не только для маленьких самолетов типа У-2, но и тяжелых ТБ-3, которые ночью привозили продукты и боеприпасы, а обратно забирали раненых и обмороженных. Днем это делать было невозможно из-за вражеских истребителей, снующих по небу в поисках добычи. Однако число тех, кто нуждался в эвакуации, неудержимо росло, и авиация просто не справлялась. Так и лежали бойцы в шалашах и палатках, дожидаясь решения своей судьбы и прижимаясь друг к другу, чтобы окончательно не замерзнуть. Многие уже не могли ходить, теряя последние силы в борьбе за жизнь, и доставка в госпиталь для срочной операции была для них единственным шансом. Медики бригады делали всё, чтобы спасти людей, но лекарств, как и продуктов, катастрофически не хватало.

Вечером того же дня штаб Северо-Западного фронта подчинил батальон Пустовгара Тарасову, в очередной раз грозно приказав немедленно приступить к выполнению основного задания.

И в эту же ночь к болоту вышла группа 204-й бригады во главе с комиссаром, а чуть позже появился Гринев с бойцами.

Договорившись о совместных действиях с Тарасовым, Гринев увел всех своих подчиненных на базу в лес, восточнее небольшой деревушки Малый Заход.

– Мы теперь и сами не лыком шиты. Нечего здесь толпой сидеть, – сказал он на общем совещании. – Рассредоточившись, заставим фрицев искать нас по всему району, тратить силы, а не ждать около болота, как охотники в засидке.

Обмороженных и раненых, которых в обеих бригадах к этому времени насчитывалось более четырех сотен, сосредоточили в шалашах, построенных прямо около взлетной полосы, дав людям надежду.

– Как нога? Может, скажешь санинструктору? – кивнул Иван Илье, поправляя оружие.

– Покалывает, значит, живая, – ответил тот, – так что точно не оставят, да и сам не хочу. Лучше со всеми идти, чем лежать без движения. Иначе замерзну, как Дрюня.

Построившись в колонну, десантники на лыжах двинулись к новому месту. Командование фронта продолжало требовать немедленно начинать боевые действия, время сейчас было совсем не на руку слабеющим бригадам.

Накануне, рано утром, севернее Демянска в районе Лычково попала в засаду 2-я маневренная воздушно-десантная бригада Героя Советского Союза полковника Василенко, также участвовавшая в авантюрном рейде. Подходя к рубежу развертывания для атаки станции с юга, батальонные колонны были с трех сторон накрыты сильным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем. Не успев развернуться для наступления, десантники метались по заснеженному полю, неся большие потери. Ночь, огонь, разрывы мин, свист пуль, крики раненых, неизвестность, паника прекрасно справились со своей ролью, заставив бойцов отступить.

Через пару дней Василенко сумел собрать своих подчиненных, получив приказ ударить по Лычково вдоль железной дороги. Однако за минуту до начала атаки отменил приказ и повел людей на выход из немецкого тыла. Наступление изможденных, шатающихся от усталости и страдающих от голода, ран и обморожений бойцов могло закончиться только одним: полным их уничтожением. Практически неуправляемой толпой, в немом исступлении бредущей прямо на вражеские пулеметы, часть бригады сумела выйти к своим. И уже там, на Большой земле, фронтовое начальство в лице комиссара Воронова из действующей здесь оперативной группы «Москва», разъяренное неудачей, не дав солдатам прийти в себя, бросило их в бой в качестве пехоты. После первой же атаки большая часть вышедших десантников навсегда осталась лежать в оплавленных снегах около станции.

Глава 19

Добравшись до места базирования, Гринев приказал выставить охрану, а остальным бойцам – приступить к обустройству лагеря и маскировке. Наладив связь со штабом фронта, он запросил срочно подбросить самолетами продукты и медикаменты.

Строжайше запретив разводить открытые огни, командир бригады, взяв с собой начальника связи майора Брушко, временно назначенного на должность начальника штаба вместо Губина, и небольшую группу солдат, отправился обратно к Тарасову, получив уведомление о грядущем совещании.

Пришлось Ивану снова вставать на лыжи и, периодически отогревая руки в карманах, идти в Невий Мох.

Там, стоя в охране около штабного шалаша, он слышал, как ругались командиры, обсуждая план дальнейших действий.

– Нужно окружить Демянск и начать одновременный штурм со всех сторон. Немцы не смогут организовать круговое сопротивление! Как только кто-то из наших прорвется, вся вражеская оборона начнет сыпаться, поднимется паника, – доказывал свою правоту Манчихин, комиссар бригады Тарасова.

– Седалище разорвем! – парировал ему командир.

– Мне кажется или вы трусите, товарищ подполковник? – с сарказмом вмешался начальник особого отдела бригады Гриншпун.

– Уж вам-то не знать меня, – хмыкнул Николай Ефимович, одарив особиста презрительным взглядом.

– Ну-ну, – прошипел тот, что-то записывая в блокнотик, который всегда держал в руках.

– Новая кляуза?

– Не твое дело, – огрызнулся Гриншпун.

– Так, успокоились оба, – рявкнул Латыпов.

– Брать Добросли, как мне было приказано, я не могу, –