Над облаками - Владимир Викторович Мороз

деревянного забора. Пока немец перезаряжал, Иван подскочил поближе и коротким ударом ствола в голову повалил того на землю. Затем, схватив оружие за ствол, со всей силы ударил прикладом по лицу, ломая череп. Не став выяснять, живой фриц или нет, Иван рванул было на выручку сержанту в сарай, куда его затащили, но оттуда ответили автоматными очередями, едва не пронзившими бойца. Спрятавшись за угол, Иван хотел обежать дом и зайти сзади, но там уже вовсю раздавались гортанные команды и мелькали стальные каски.

Понимая, что Алексея не спасти, если тот еще жив, Иван рванул через забор, пробиваясь на выход из деревни.

Немцы, освободив остатки гарнизона, в лес не пошли, опасаясь, что преследование может стоить им новых жертв. Постреляв вслед из пулеметов и танковых орудий, они принялись подсчитывать потери.

Чуть позже выяснилось, что бригада Тарасова также успешно преодолела дорогу, сбив легкие заслоны врага. Лишь батальону Жука пришлось хуже. Отойдя от Пенно, он попытался прорваться к своим, но немцы к этому времени уже плотно контролировали шоссе и подходы к нему, обрушив на десантников шквал огня. Связавшись с командованием, комбат получил приказ возвращаться в Невий Мох и организовать оборону лагеря.

Уйдя несколько километров южнее, бригады устроили привал. Уставшие бойцы завалились прямо в снег, чтобы немного отдышаться.

– Не спать! – ходили вокруг командиры, расталкивая задремавших.

– Что с продуктами? – Пустовгар вопросительно посмотрел на Гринева.

– Заявки переданы, ждем, – отмахнулся тот. – Какие потери?

– Меньше, чем вчера, – вздохнул Федор Ермолаевич, – но больше, чем хотелось бы. Подсчитаем, подробно доложу.

Иван, рассказав командиру роты о Кислицине, вернулся к товарищам, кипятившим воду на небольшом костерке, укрытом со всех сторон лапником.

Сев невдалеке, он обхватил голову руками, переживая за сержанта и маленького ребенка, брошенного с трупом матери в пустом деревенском доме. Словно наяву, солдат вспомнил маленькие худенькие ручки, слезы в ясных глазах девочки, в один момент ставшей сиротой с призрачным шансом на жизнь. Сколько их, подобных маленьких ангелов, ушло за облака, сгинуло без следа ради жестоких игр, затеянных взрослыми? Разве понимают чистые детские души, почему превращаются люди в зверей, поедая друг друга из-за мифических идей, вбитых в голову сумасшедшими властителями, не сумевшими сделать собственную жизнь счастливой? Да и стоит ли хоть одна такая идея слезинки ребенка? А если и стоит, то не может она быть дорогой, ибо цена ей – ломаный грош.

Утром, едва рассвело, в лагере появилась группа офицеров во главе с подполковником Латыповым. Поздоровавшись с Гриневым, они перешли к обсуждению обстановки.

– По радио запросил связной самолет. Также передал просьбу об эвакуации раненых, – начал подполковник. – У тебя их много?

– Обмороженных больше, – вздохнул Гринев, – некоторые совсем тяжелые. Почти всех отправил вчера в Невий Мох, но за сегодня еще набралось. Бойцы очень ослабли. Сейчас бы по избам да денек-другой с печи не слезать.

– Надо держаться, Георгий Захарович, – развел руками Латыпов, – другого сказать не могу. Недалеко, возле болота Гладкое, есть неплохая поляна, высланные бойцы Тарасова уже выложили там сигнальные огни. Надеюсь, штаб фронта пришлет немного продуктов и медикаментов. Да и боеприпасы не мешало бы пополнить, истощились за последние деньки.

– Что дальше? – деловито спросил Гринев, оглядывая офицеров. – Ведь не просто так пожаловали.

– Согласно приказу, твоя бригада должна атаковать Игожево, – ответил за всех майор Решетняк. – После этого можешь выходить за линию фронта.

– Легко сказать, – пробурчал комбриг, – у меня люди еле на ногах стоят.

– Это война, Гриша, – Латыпов сочувственно похлопал Гринева по плечу, – всем сейчас нелегко.

– Игожево берем сегодня ночью, 24 марта, – повторил Решетняк, вытаскивая карту. Разложив, принялся объяснять маршруты подхода к деревне и план нападения.

– Не торопитесь. – Новый начальник штаба майор Брушко делал пометки, положив свой лист карты на планшет.

Согласно плану, третий батальон должен был ударить по деревне с севера. Его девятой роте предписывалось перекрыть дорогу из Демянска, чтобы не допустить подхода немецких подкреплений. Остальные подразделения бригады будут атаковать с востока и запада. Командовать операцией назначили капитана Пустовгара, которому также озвучили сигнал к началу: две красные ракеты.

– Соседи поддержат? – Брушко вопросительно взглянул на Решетняка.

– Косвенно. Тарасов готовит атаку на гарнизоны в соседних деревнях Старое Тарасово и Меглино. А пока ему приказано не пускать в Игожево подкрепление и обозы, идущие туда с юга.

– Отправь бойцов для разведки, – прощаясь, Латыпов пожал комбригу руку, – а как стемнеет, пусть протопчут лыжню к деревне.

Ночью, выйдя на исходные позиции, десантники замерли в ожидании приказа комбата. Тот заметно нервничал, то и дело поглядывая на часы. Близилась полночь, а ночная тьма всё еще не была потревожена взлетевшими ракетами.

– Да что у них там такое? – раздраженно буркнул Пустовгар, обращаясь к своему начальнику штаба капитану Морозову, в очередной раз посветив фонариком на циферблат.

– Уснули? – развел руками тот.

Не дождавшись установленного сигнала, Федор Ермолаевич решил действовать. По его команде плотной группой бойцы, пригнувшись, пошли на штурм деревни. Растекшись по деревенским улицам, десантники, сбросив лыжи, рвались к избам, в которых закрепились враги. Немцы, в свою очередь, отчаянно сопротивлялись, не желая сдаваться. И снова огонь, крики, взрывы заполонили всё вокруг на радость старухе-смерти. Продвигаясь по узким деревенским улицам, бойцы Пустовгара старались прижиматься к стенам строений, чтобы не попасть под вражеские пули. Саперам удалось поджечь термитными гранатами несколько изб, и они, полыхая сухими бревнами, ярко освещали место сражения.

– Дави их, гадов! Вперед и только вперед! – матерился Пустовгар, перебегая от одного подразделения к другому.

Постепенно его бойцы, втянувшись в деревню, блокировали почти все дома, из которых велся огонь, заставляя гитлеровцев отступать в западную часть деревни. И в это время произошло то, чего никто не ожидал.

Стремительным броском, разбросав девятую роту по обе стороны дороги, со стороны Демянска к немцам подоспело подкрепление. Выскочившие из автомашин гитлеровцы тут же перекрыли восточную часть Игожево. Батальон десантников оказался между молотом и наковальней.

Иван, тяжело дыша от жаркого боя, вытер пот со лба и осмотрелся. В зареве пожарищ он увидел страшную картину. Всюду – около домов, на улицах, во дворах – лежали убитые. Стон раненых заглушался разрывами гранат и сухим треском автоматных очередей.

Видя бесполезность дальнейших действий, Пустовгар приказал пустить белую ракету – сигнал к отступлению. Однако выход на восток был плотно заблокирован, и десантники, не в силах пробиться через немецкие порядки, продолжали умирать, сражаясь до последнего.

Переваливаясь через забор, Иван ощутил, как что-то сильно ударило по ногам. Упав на снег, он сгоряча попытался подняться, но снова рухнул, зарычав от боли.

«Ранен!» – страшная мысль пронеслась в голове. Снизу,