В сердце войны - Александр Николаевич Карпов

того места, где сейчас шел ожесточенный бой солдат батальона с прорывавшимися из окружения гитлеровцами. Витя скатился на каменистое дно рва и, едва успев вскочить, не разбирая пути, бегом устремился в указанном Аксеновым направлении. Он не смотрел по сторонам, забыв об опасности.

Он уже не помнил, как оказался возле штабной землянки, как его встретил часовой, как схватил и выслушал дежурный офицер, как его окружили солдаты и стали вливать в рот воду из фляжки. Он не почувствовал, как из кармана его гимнастерки изъяли заветное донесение и передали его комбату. Витя немного пришел в себя только тогда, когда по его лицу потекла обильная струя холодной воды и заскользила по лбу и щекам мягкая женская ладонь одной из связисток, умывавших его, чтобы успокоился. Не обращая внимания на принудительное мытье, Витя увидел, как мимо с ревом набирал скорость грузовой автомобиль, кузов которого был заполнен приданными батальону автоматчиками. Следом за ним покатилась вторая машина, в которую на ходу запрыгивали бойцы, потом третья – тоже с солдатами. Из штабной землянки с автоматом в руке выбежал, что-то крича на ходу и отдавая последние указания, майор Токмаков. В несколько прыжков он достиг своего «Мерседеса», недавно добытого в качестве трофея, запрыгнул в него, оставив распахнутыми задние двери. У Вити загорелись глаза. Он решил, что комбат ждет именно его, чтобы он показал дорогу. И, ругая себя за нерасторопность, ребенок сам заскочил в машину. Следом за ним, на задние сиденья запрыгнули фельдшер батальона и одна из санитарок с большими, полными перевязочных материалов сумками. «Мерседес» зарычал и под ругань Токмакова, подгонявшего, по его мнению, медлительного шофера, поехал вслед за скрывающимися на извилистой лесной дороге грузовиками с солдатами.

Они остановились рядом с тем самым рвом, по которому еще пятнадцать минут назад Витя бежал с донесением в кармане. Комбат, фельдшер батальона и санитарка почти бегом направились в ту сторону, где уже стояли машины, кузова которых покинули прибывшие к месту боя солдаты. Впереди еще слышались далекие выстрелы, интенсивность и частота которых сразу были замечены мальчиком, отметившим для себя, что, вероятнее всего, бой уже закончился. Покинув «Мерседес», он побежал за Токмаковым, но был перехвачен его шофером, который, схватив Витю за рукав, потянул его назад и, прижав к себе, остановил за корпусом машины.

– Не ходи, Витька, ты свою работу уже выполнил. Там и без тебя есть кому свою закончить, –  не глядя на мальчика, водитель смотрел в просветы между стоящими впереди машинами, пытаясь разглядеть то, что творилось где-то впереди.

Витя послушно стоял рядом с ним, прячась за распахнутой дверью «Мерседеса», и жалел сейчас только о том, что не имел при себе того самого автомата, что получил он совсем недавно и только что наконец, как и хотел, испытал его в настоящем бою. Наличие оружия придавало ему уверенности, делало сильным, позволяло чувствовать себя защищенным. Сегодня он по-настоящему возмужал, стал воином. И он понял это. Взгляд его, устремленный вдаль, был таким, что никто сейчас, посмотрев на него, не мог бы сказать, что он еще ребенок. По глазам и выражению лица это был взрослый молодой человек, не сломленный и ничего не боявшийся в жизни. Его закалила война. В трудную минуту он взял в руки оружие и грамотно, без паники и боязни применил его в бою.

И Витя, и водитель комбата одновременно заметили идущих в их сторону за деревьями двух обнимавших друг друга солдат. Они шатались, опирались на стволы деревьев, постояв на месте, снова продолжали идти. Их увидела санинструктор и бросилась в их сторону, опытным взглядом определив в них раненых.

– Стой здесь, я помогу, –  негромко произнес шофер и, оставив Витю возле машины, направился к бойцам.

– Жарко там, –  задыхаясь, пересохшим от жажды ртом сказал один из раненых и положил на землю винтовку.

Потом он медленно, с помощью подбежавшего водителя грузовика опустился на траву и вытянул вперед раненую ногу, исказив от боли лицо.

– Думали, все, конец нам, –  проговорил второй, предплечье и голова которого были наспех замотаны уже изрядно испачканным кровью и пылью бинтом, –  почти все патроны выпустили, а тут подмога подошла.

– Да это Витька до нас добежал вовремя, –  радостным голосом ответил им шофер комбата. –  Видим: несется к нам весь растрепанный, гимнастерка над ремнем свисает – все и поняли.

– А как Токмаков донесение прочитал, так сразу ребят поднял, –  поспешила вставить свое слово санитарка.

– Значит, мы тебе, Витька, обязаны, –  тяжело дыша и улыбаясь, сказал один из раненых.

Но мальчику было не до похвал. Сердцем он находился там, где сейчас еще гремел бой, шум которого уже был не таким сильным. Частота выстрелов явно снижалась, но все равно где-то недалеко сражались его товарищи. Витя тяжело дышал и не находил себе места. Вид появившихся из леса раненых только еще больше раззадорил его. Он рвался туда, где еще совсем недавно сам вел огонь из автомата, упоенный мщением за гибель родных ему людей. Несколько раз взглянув на санинструктора, шофера, комбата и перевязываемых ими солдат, он дернулся в их сторону, схватил ремень винтовки и потянул его на себя в надежде схватить оружие.

– Куда ты? – водитель успел взяться за цевье, сразу же поняв, что хочет сделать мальчик.

Но было уже поздно. Не получив желаемого, Витя мчался в сторону дороги и поля, где надеялся снова очутиться в гуще сражения, боясь не успеть, боясь опоздать. Больше всего ему не хотелось сейчас прибыть к месту боя, когда тот уже закончился. Вот уже миновал он тот самый ров, добежал до дороги, вот появились вкопанные столбы линии связи, установкой которых занимались солдаты батальона.

Он замедлил шаг, когда увидел новую картину: боец перевязывал раненого товарища. Еще один лежал поблизости от них с накрытым пилоткой лицом.

– Убит?! – тихо сказал сам себе мальчик.

Его взгляд скользнул в сторону, где только сейчас он увидел общую картину происходящего. Несколько десятков солдат, в основном из прибывших автоматчиков, растянулись цепью вдоль поля до самого леса. Мимо них неспешно шли опустившие оружие гитлеровцы. Склонив головы и осторожно поглядывая из-под козырьков касок и кепок, они проходили чуть дальше и молча садились на землю, окруженные солдатами Красной армии. Куча бросаемого ими на траву оружия увеличивалась. Гитлеровцы все шли и шли со стороны леса и заполняли поляну. Раненые, в грязных бинтах, хромые, небритые, в засаленной и в разводах соли одежде, они продолжали садиться на землю близко друг другу. Чаще молчали, курили и изредка тихо переговаривались, но все как один смотрели только себе под ноги. Кто-то плакал, не то от