Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

Когда мы убывали в Анголу, какое-то время мы еще состояли в списках своих частей. Кажется, около трех месяцев отводилось на адаптацию к климату, и на твою должность в Союзе никто не назначался. Если кто-то не выдерживал климат, или заболевал, или еще какая уважительная причина, он мог вернуться на ту же должность, с которой убыл. Если «приживался» – на должность назначали другого человека. Поэтому прибыл я в Анголу в августе, а из списков части меня исключили только в октябре.

Климат тамошний переносил хорошо. Телосложение у меня, как видите, атлетическое, хотя мне уже 67-й год. Не жаловался. В Луэне климат был лучше, чем в Луанде, мягче, потому что от экватора удалялись. Там же, в Луэне, я встретился с теми, с кем вместе проходил подготовку в Москве. Ребята сказали, что все здесь нормально, обстановка спокойная. Неделя прошла, две. И начались обстрелы. И постепенно понимаешь, что начинаешь становиться более серьезным человеком.

Нас переодели, переобули в кубинскую форму, камуфляжную, похожую сейчас и у нас носят, в белорусской армии. Там стояли кубинские войска, мы с ними много общались, соприкасались часто. Стояла танковая бригада кубинская, у них на вооружении была наша техника – от кобуры пистолета и самого пистолета до тех же танков. Все оружие было наше, советское. Нам было очень легко общаться с ними, многие из них оканчивали наши военные учебные заведения. Например, командир бригады, заместитель окончили если не академию, то курсы «Выстрел» 10-месячные.

– Кубинцы говорили по-русски?

– Да. Раз учились в СССР, жизнь заставляла разговаривать по-русски. Преподавать-то им все не могли на их языке, испанском. Давался срок – на первом году изучают русский язык, а потом уже все основные предметы.

В Анголе государственный язык – португальский, поскольку это была бывшая колония Португалии. Но произношение – в зависимости от местности. Как и у нас, в Беларуси: полешуки говорят так, западники – по-другому, и так далее. Так и там. Пришлось, поскольку я изучал по жизни все время немецкий, помучиться, но изучить немного португальский. И в принципе за два года пребывания там со всеми своими подсоветными я мог разговаривать довольно свободно, друг друга понимали. На политическую тему разговаривать не мог, а вот на уровне бытового общения, как военный с военным, мы могли разговаривать. Как дела в бригаде, как укомплектован личный состав, сколько по штату, сколько по спискам, как готовятся, каких специалистов готовят. Наборы слов выучил, носил в кармане словарь. Даже если порядок слов путал, друг друга понимали.

Группа советских военных специалистов. Луэна, 1985 год. Крайний справа – подполковник И. И. Чергейко

– Как-то специально язык изучали?

– Немного изучали, на месте. У нас изучать было довольно трудно, потому что с переводчиками было трудно. Переводчик был, но его, как правило, всегда брал с собой главный советник – советник командующего округом. На совещание идет – переводчика с собой, надо же переводить. А мы, бедолаги, стараемся сами. Иногда переводчик приходил, как освобождался, помогал нам. Переводчиков – один-два, не больше. Ребята все молодые, из Военного института иностранных языков, из Москвы, приезжали туда на «шлифовку», на стажировку, то есть, на год или два, потом продолжали учиться уже лейтенантами. Один у нас был, Графинин, он был уже капитаном, второй раз приехал в Анголу, был там уже «корифан».

Если вспоминать детали… Как мы питались. В Луанде была столовая, нас ставили на довольствие. На сколько поели – столько и удерживали из зарплаты, поскольку деньги уже пошли. Главный финансовый орган находился именно в Луанде. В Луэне, где я находился, было сложнее. Столовой у нас не было, питались в основном самостоятельно. Как дикари-туристы. Заказывали продовольствие на месяц, раз в месяц в Луанду летал самолет, дежурная команда выезжала за продуктами, набирали по списку: 30 килограммов того, 20 этого, 10 банок еще чего-то, и так далее. Если забыл лавровый лист купить или соль – месяц будешь сидеть без него, специально никто не поедет.

Света не было, но жили все равно весело. У нас был V-образный двигатель. Военные поймут – танковый двигатель, который был у нас вместо динамо-машины, подавал энергию. Но топлива не хватало, и время на включение света было ограничено, только определенные часы: утром побриться-помыться, в обед – что-то подогреть, вечером – поужинать и посмотреть кино, например. У нас были кинопередвижки, как в деревнях после войны, и кино крутили сами, находили в своем кругу специалистов.

Ходили постоянно с оружием. Всегда при себе пистолет, автомат. Кино смотреть без оружия не садились. В Луэне по вечерам был комендантский час, улицы были перекрыты, никто не мог проехать. Просто перекрывали проволокой, ставили «кирпич», охрану. Были случаи, в Уамбо, например, что оставляли машины, начиненные взрывчаткой, а подозрений это не вызвало, ну стоит машина и стоит пускай[197]. А она через какое-то время взрывается – например, как раз когда все кино смотрят. После таких случаев стали перекрывать улицы.

– Вы жили в самом городе, в Луэне?

– В самом городе. Луэна – провинциальный центр. Там были дома, которые принадлежали еще португальцам. В них ничего не было – точнее, когда-то все было, а вот потом все разрушили и разграбили. Воды не было, привозили бочками из речки. Ездить приходилось километров за 15. Возили бензовозом, набирали канистры, бутылки, все, что можно было, чтобы можно было помыться и приготовить поесть. Когда начались обстрелы, мы не стали уже ездить сами, доверяли своим подсоветным, они нам привозили воду.

Было постоянное напряжение, даже когда ездили сами: на бензовозе был замаскирован пулемет, и сидеть за этим пулеметом было неприятно, прямо скажу. Даже если и не обстреляют, все равно тяжело.

Баню тоже делали сами. Жить-то надо было. Специалисты у нас были хорошие, даже из самосвала делали бассейн: наращивали борта, наливали туда воду, можно было окунуться.

Если говорить о профессиональных обязанностях, которые приходилось исполнять в Анголе, я был советником начальника организационно-мобилизационного управления, ОМУ, 3-го ВО.

– В каком Вы тогда были звании?

– Я был подполковником.

Советские военные специалисты. Луэна, 1986 год. Слева – подполковник И. И. Чергейко

Первая и основная моя задача была – подготовка специалистов вооруженных сил Анголы. Там были созданы учебные центры, в которых они проходили подготовку месяца три, или чуть больше, в зависимости от специальности. Как наши в Беларуси знаменитые Печи, под Борисовом: сначала готовят, потом всех распределяют по войскам, по нужным специальностям, куда сколько надо. Вот я